Дурная кровь - Даль Арне (читать книги без .TXT) 📗
Благодаря прекрасному уходу.
Два раза в день он спускался к ангару. Ни дать ни взять — бесплатный сторож яхт-клуба.
Его не испугала даже осенняя непогода. Хотя в середине сентября такие дожди редкость. Может, парниковый эффект начинает сказываться? Да нет, ерунда. Детский лепет “зеленых”. Кричат про парниковый эффект, будто не понимают, как важны заводы и автомобили для развитых стран. Где бы они были без заводов и автомобилей? Кстати, еще неизвестно, сколько дряни выпускают в воздух и воду старые лодки гринписовцев.
Шторм все крепчал. Мужчина с трудом спустился на берег и вошел на территорию яхт-клуба, отперев калитку одним из ключей внушительной связки. Другие ключи понадобятся, чтобы выйти на причал.
Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Только подойдя к яхте почти вплотную, он смог ее разглядеть. Как всегда, при виде нее он испытал чувство радости и гордости. В этой деревянной скорлупе теперь была его жизнь.
Он проверил замки. Цепь была на месте, капкан для злоумышленников — тоже на месте. Мужчина опустился на колени, наклонился вперед и потрогал гладкий форштевень. Какое наслаждение!
Нагнувшись еще ниже, он провел рукой по борту вниз, до самой воды. Рука на что-то наткнулась. Из-за дождя он не видел, что это. Что-то липкое. Как водоросли.
Водоросли? Он очистил борта от водорослей только сегодня утром!
Схватив пучок водорослей, он потащил его из воды.
И увидел перед собой два широко открытых глаза.
Рука его разжалась, он истошно закричал.
Тело с плеском упало в воду, а он вдруг с удивлением подумал, что заметил две маленькие дырочки на мертвенно-бледной шее.
Вампиры здесь, на острове Лидингё?
16
Вигго Нурландер опять вернулся к исполнению идиотских обязанностей, но теперь он уже понимал, что они не идиотские. Напротив, это очень нужное дело, которое ему поручили потому, что в него верят.
Он опять был в морге перед трупом, но теперь считал это поручение почетным. К тому же он был там не один.
Каким-то образом рядом с ним оказалось большинство посетителей, с которыми он уже общался в первой половине этого трудного дня, и он изо всех сил старался успокоить возбужденных людей.
Супруги Йонсон, мечтавшие, чтобы их зять оказался в морге вместо бахрейнского гарема. Старый рафтер Эгиль Хёгберг, беспрестанно повторявший “мой сын, мой сын”, и его новая сиделка. Юстине Линдбергер, молодая чиновница, страдавшая из-за исчезновения мужа.
Когда старый Сигвард Кварфурдт выглянул из своего обиталища в морозильном отделении и кивнул Нурландеру, тот уже решил, что в первую очередь займется Юстине Линдбергер. Судя по ее виду, она уже оправилась после утреннего потрясения, но Нурландер все же проверил, на месте ли медицинский персонал.
Он осторожно ввел ее в зал. В отличие от утреннего неопознанного трупа из Фрихамнена, это тело еще не успели положить в морозильную камеру, и оно лежало, накрытое больничной простыней, посреди зала на носилках.
Кварфурдт стоял рядом и следил, чтобы никто не попортил его будущий исследовательский материал, он же откинул простыню, показывая лицо убитого Юстине Линдбергер.
Новый труп был почти так же молод, как и предыдущий. Черные волосы ярко контрастировали с мертвенно-бледным лицом, слегка припухшим от длительного пребывания в воде. На шее выделялись два темных отверстия.
Юстине Линдбергер, сдавленно пискнув, выбежала в коридор. Медицинский персонал уже был наготове. Прежде чем шприц вонзился в ее руку, Нурландер успел задать вопрос, который, по сути, был излишним.
— Вы знаете этого человека?
— Это мой муж, — слабым голосом проговорила Юстине Линдбергер. — Эрик Линдбергер.
Но тут милосердный туман заволок ее сознание и положил конец страданиям этого страшного дня.
17
Штаб, наконец, получил полное право именоваться штабом. Последним штрихом стала белая доска, которую Хультин поставил позади, кафедры. Пришло время систематизации. Маркеры возле доски, кажется, даже подпрыгивали от нетерпения.
В спортивной журналистике любят сравнение с кетчупом: “Сначала ничего, потом опять ничего, и вдруг всё”. Бывает, правда, что любимая народная приправа отстоится, и из бутылки выливается только верхний жидкий слой. Тогда вся еда плавает в красном липком сиропе.
Как бы то ни было, но кентукский убийца проявился. В течение нескольких часов к одной предполагаемой жертве прибавились две новых, вполне очевидных. События завертелись, причем скорость вращения все увеличивалась.
Часы давно пробили девять. Но никто не уходил. Никому не приходило в голову жаловаться на позднее время.
Ян-Улов Хультин рылся в своих бумагах, пока наконец не нашел то, что искал. Тогда он поднялся, взял маркер и стал писать.
— Итак, — произнес он бесстрастно и нарисовал четырехугольник, от которого в разные стороны расходились стрелки. — Третьего сентября в 8 часов ю минут утра кентукский убийца прибывает в Стокгольм под именем Эдвина Рейнолдса, убив предшествующей ночью в аэропорту Ньюарк литературного критика Ларса-Эрика Хасселя. После прибытия он, по всей вероятности, тут же отправляется в Риалу. Степень разложения трупа наркодилера Андреаса Гальяно свидетельствует о том, что он был убит больше недели назад, это соответствует времени прибытия кентукского убийцы в Швецию. После побега из тюрьмы Андреас Гальяно, судя по всему, скрывался в доме, через подставных лиц купленном на имя Роберта Аркаиуса, злостного неплательщика налогов, бывшего любовника матери Гальяно. Что произошло в доме, нам неизвестно, кроме того, что кентукский убийца лишил Гальяно жизни, применив уже отработанный метод. Затем он, предположительно, прожил неделю в этом доме, имея в подвале начинающий разлагаться труп. То, что преступник знал о существовании дома, находящегося в столь укромном месте, свидетельствует о его прежних контактах либо с Гальяно, либо с наркосиндикатом. Это нужно проверить. Что происходит дальше? Дальше уже сложнее. Бежевый “сааб” Гальяно обнаруживается рядом с местом двойного убийства. Конечно, он мог стоять там давно и не иметь отношения к делу, но на данный момент все говорит за то, что преступник приехал позапрошлой ночью, то есть в ночь на двенадцатое сентября, во Фрихамнен на машине Гальяно и там убил еще двоих людей: неизвестный, которого мы на американский манер называем Джон Доу, убит четырьмя выстрелами в сердце, другой — тридцатитрехлетний чиновник МИД Эрик Линдбергер — стал жертвой его фирменных щипцов. В то самое время, когда Йельм и Чавес обнаружили труп Гальяно, бывший директор, а ныне пенсионер Юханнес Хертцвалль нашел тело Линдбергера на территории яхт-клуба в Лидингё. У Эрика Линдбергера на шее те же отметины, что у Гальяно и Хасселя. По предварительным данным Кварфурдта, Линдбергер умер примерно тогда же, когда и неизвестный, то есть чуть меньше суток назад, к тому же яхт-клуб находится не слишком далеко от Фрихамнена. Следовательно, не исключено, что Эрик Линдбергер и есть тот труп, который в половине третьего ночи преступник запихивал в темно-синий “вольво” с номером, начинающимся на В.
Хультин сделал паузу и оглядел слушателей. Они ловили каждое его слово и не спускали глаз с доски, на которой разворачивался страшный сценарий. Хультин продолжил:
— Мой вариант сценария. Кентукский убийца отправляется во Фрихамнен, чтобы совершить два заранее спланированных убийства. Он едет туда в машине Гальяно, там его ждет другой автомобиль. Преступник совершает задуманное в заброшенном подвале, заворачивает жертвы в одеяла и начинает грузить их в машину. За этим занятием его застают юристы: они ехали с соревнований и везли полную машину клюшек и водки, но заблудились и спугнули преступника. Он успел погрузить в машину только один труп. Линдбергера. Второй, неизвестный Джон Доу, остался на дороге. Понимая, что свидетели сообщат в полицию, убийца поспешно покидает место преступления и мчится в Лидингё, где бросает труп в воду и удирает.
