Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Иван вскочил и долго ходил вокруг старого валуна. Так, попробуем еще раз с самого начала. Седой хан и темный хан. Может, он неправильно перевел турецкие шаркы – «ак-хан» и «кара-хан». «Ак» можно перевести как седой, чистый, белый, светлый. «Кара» – темный, черный, сухопутный, траурный, мрачный, сильный. М-да. От верного перевода будет зависеть значение загадки. Ивану ничего не оставалось делать, как пытаться найти верный смысл путем обычного подбора. Чистый хан и темный хан. Чепуха. Ладно, продолжим дальше. Чистый хан и сухопутный хан. Нет, какой еще сухопутный хан…
Прошел уже час, как вдруг Иван вскочил. Похоже, он напал на решение! Осталось еще раз посмотреть на карту, чтобы окончательно во всем удостовериться. Карта была квадратной, да, и это тоже было неспроста! Четкие линии параллелей и меридианов делили ее на такие же аккуратные квадраты, числом ровно сто, по десять с каждой стороны, как…
Конечно, карта была не просто картой, это была шахматная доска! А если быть совсем точным – доска для шатранджа, ведь именно в шатрандж играли средневековые крымцы и турки. Такая доска как раз не имела белых и черных полей, а вот цвет фигур был привычный нам. Иван почему то решил, что «белый» и «черный» будет звучать, как в современном турецком, – «бейаз» и «сийах», и напрасно! «Ак» и «кара» – общетюркские обозначения цветов, и, конечно, цвета фигур назывались именно так.
Теперь вернемся к стихотворению. В правильном переводе оно зазвучало так:
Теперь уже было очевидно, что речь шла о фигурах шатранджа и о какой-то партии, скорее всего известной. У арабов были очень распространены подобные задачи, они назывались мансубами и часто имели поэтическое описание, подобное тому, что Иван прочел на карте. Итак, белый король атакован, но он жертвует две ладьи (примечательно, что средневековый поэт, чтобы придать истории более военный вид, называл ладьи «крепостями», а не традиционным «ак-Рух», что у арабов означало огромную мифическую птицу), а затем атакует черного короля, беспечно принимающего жертвы, пешками и конем. А не знаменитый ли это «мат Диларам»? Эта красивая победа приписывалась легендарному ас‑Сули.
Иван сразу вспомнил, как давным-давно опекун учил его королевской игре и рассказывал древние арабские легенды, пытаясь одновременно привить Ване любовь к истории. Романтическая история про Диларам впервые приводилась в шахматной рукописи персидского поэта Фирдоуси и звучала примерно так: некогда жил знатный и богатый вельможа, который слыл очень азартным игроком и всем остальным развлечениям предпочитал игру в шатрандж. Красавица Диларам, чье имя в переводе с персидского означает «сердечный покой», была его любимой наложницей.
Однажды вельможа имел неосторожность играть в шатрандж на ставку с опытным мастером и раз за разом проигрывал более удачливому сопернику. Однако, в надежде отыграться, он вновь и вновь начинал заново. Ставки увеличивались, и вельможа проиграл почти все состояние. Наконец взгляд растерянного и потрясенного вельможи упал вдруг на свою прекрасную и несравненную наложницу Диларам.
– Вот моя ставка! – решительно воскликнул азартный игрок, надеясь отыграться и мысленно взывая к Аллаху.
Красавица покорно встала возле своего господина.
– В таком случае, за Диларам я ставлю все, что выиграл, – проговорил восхищенный партнер, по достоинству оценив красоту восточной одалиски.
Игра шла яростная и отчаянная. Наконец на доске возникла ужасная позиция. Казалось, еще немного, и король белых, которыми играл вельможа, вынужден будет сдаться. В отчаянии он кинул прощальный взгляд на свою драгоценную Диларам и вдруг услышал подсказку от любимой:
– О, мой господин! Пожертвуй обе ладьи и спаси свою Диларам!
Тут вельможа по достоинству оценил подсказку, пожертвовал обе ладьи и поставил эффектный мат королю противника.
Кроме того, обращал Смородинов внимание Вани, «Рух» в персидской суфийской литературе имеет несколько значений: шахматная фигура – ладья, мифическая птица и человеческая душа. Так что фраза мудрой наложницы имела и второй смысл: «Пожертвуй «я» своим, чтоб обрести блаженство вечное!»
Итак, черный шах обрел свое вечное блаженство на клетке h7. Иван поднес карту к зеркальцу и ткнул пальцем в нужную клетку на перевернутом изображении. Странно, но искомое место получалось вовсе не на вершине скалы и вовсе не со стороны моря, как думали отец с Дэнисом. Квадрат был в самом низу скалы Шайтан-Кюзгусси и совсем недалеко от тропинки со стороны Кара-Дага. Черт побери, а почему нет? Ахмет‑бею, конечно, было удобнее возить свои сокровища пешим путем, да и зачем поднимать их на канатах на стосаженную высоту? Все сходится, дело лишь в том, что вход в сокровищницу был тщательно замаскирован! Но если ты «прослыл блестящим мудрецом или батыром золотым», то ты найдешь его! А если и тем и другим – то тем более!
Иван поднял свою торбу и, глядя на отражение карты в зеркальце, стал приближаться к скале, словно выточенной усердными мастерами из черного мрамора. Наконец он подошел к месту, обозначенному на зеркальной карте. Оно было немного выше уровня земли и выглядело как голая скала, изрезанная расщелинами, из которой торчали острые валуны. Ошибка?
Иван вытер моментально вспотевший лоб и спустился вниз. Еще раз пересмотрел всю карту, пересчитал квадраты, вынул свои крошечные походные шахматы и воспроизвел «мат Диларам». Нет, все сходилось. Он поднялся по валунам еще раз. Самый центр квадрата, обозначенного на карте, приходился точно на расщелину между двумя валунами. Если он ошибается, то живым оттуда ему уже не выбраться.
– Ну что, пробуем? Рисковать и не бояться? Как отец? – Иван посмотрел в расщелину.
Ничего не видно. Только тьма.
– Что ж, береженого Бог бережет.
Гусев вынул из торбы моток репшнура, надежно закрепил его вокруг острого валуна, даже сделал несколько контрольных узлов, потом обмотал себя несколько раз вокруг груди. Сердце билось так неистово, что, казалось, заставляло канат вибрировать.
Иван размашисто перекрестился, гаркнул:
– Господи, благослови раба Твоего! – а потом съежился, как мог, и нырнул в расщелину, стараясь не кричать. Правда, это ему не удалось, и глухой крик запрыгал по скалам тревожным эхом.
Когда из роскошного поезда, вагоны которого украшал герб Британской империи и надпись: «Special Diplomatic Mission of His Majesty The King of Great Britain – No Unauthorized Entrance Allowed» [168], в Симферополе вышли двое солидных джентльменов (причем один вез другого в кресле-каталке), к потенциальным клиентам со всех сторон сразу бросились извозчики.
– Вашбродь, до коктебельских дач мигом домчу! – кричал один.
– Барин, до Судачка поехали! – надрывался другой.
Но колоритная парочка, не обращая никакого внимания на зычные крики ванек, уверенно направилась к великолепному крытому экипажу местного дачника Андрея Ивановича Кадушева, известного всей округе филантропа и коллекционера живописи, страстного любителя веселых пирушек с непременным участием актрис местного театра оперетты.
