Третье откровение - Макинерни Ральф (читать книги .txt) 📗
— Пусть так, — согласилась Донна. — Кто вы такой и что вам нужно?
— Меня зовут Винсент Трэгер.
— Это я уже знаю.
— Я вам не представлялся.
— Вас представил Карлос.
— Родригес?
Она кивнула. Есть вопросы, которые просто нельзя задавать, и Трэгер не собирался спрашивать, работает ли она вместе с Родригесом. И, судя по всему, не нужно было объяснять Донне, что он делает в Риме.
— Расскажите про Джона Берка.
— Рассказывать нечего. Берк очаровательный молодой священник, прикрепленный к папским академиям. Полагаю, он проведет здесь еще несколько лет, после чего его отправят домой епископом.
— То же самое с Бренданом Кроу?
— Понимаете, Кроу старше. Старше Джона Берка. Скорее всего, его карьера продолжится здесь. Конечно, вам известно, что произошло с кардиналом Магуайром.
— Вы думаете, Кроу займет его место?
— Такое возможно. Он замещает Магуайра до назначения нового префекта. Конечно, это не значит, что Кроу сделают кардиналом, по крайней мере, не сразу. Леонард Бойл так и не стал даже епископом.
Леонард Бойл, ирландский монах-доминиканец, занимавший должность префекта Ватиканской библиотеки до Магуайра, умер, так и не получив сан епископа, и был похоронен в склепе церкви Сан-Клементе.
— Вы знаете предыдущих префектов? — спросил Трэгер.
— Только тех, кто умер.
— На эту должность назначают только ирландцев?
— О нет. Предшественник Бойла был немец.
На взгляд Донны, Родригес слишком поспешно связал Брендана Кроу с братством Пия IX.
— Знаете, это весьма странное сборище. Были люди, считавшие Павла Шестого двойником. Якобы настоящего Папу убрали, его место занял другой человек. И все из-за ушей.
— Вы шутите.
— Якобы у Павла Шестого мочки были длиннее, чем у того, кто сел вместо него на престол. — Донна рассмеялась. — Андре Жид. [40]
Трэгер молчал.
— «Подземелья Ватикана». Ужасная книга. Ужасный автор.
— Ватиканская библиотека — не самое подходящее место для человека со странностями.
— Кроу — послушный винтик бюрократии.
— Чтобы втереться в доверие, нужно поддерживать благочестивый образ.
Рассказал ли ей Родригес о пропавшей тайне Фатимы? Об этом разговор так и не зашел.
— Человек, у которого работает сестра Берка, попросил список картин, изображающих Богородицу. Кроу составил его. Насколько я понимаю, этим и объясняется поездка в Америку.
Трэгер пытался свести воедино мотивы ватиканских убийств. Один предполагал странную настойчивость Чековского, другой — исчезновение документов. Третья тайна Фатимы и доклад о покушении на Иоанна Павла II связаны, потому что в пророчестве именно оно и предсказывалось. Но все же Трэгер не мог определить, сколько направлений в расследовании на самом деле. Два? И если так, каким надлежит заниматься ему? Вчерашняя встреча с Анатолием оставила этот вопрос висящим в воздухе.
Поэтому Трэгер сидел с Донной Куандо, потягивая «Чинзано», и размышлял о Брендане, улетевшем в Нью-Гемпшир. Можно было подумать, Кроу подался в бега.
II
Мечетей в Риме стало больше
Проснувшись, кардинал Пьячере поймал себя на том, что во сне видел наступивший рабочий день. Времени было половина пятого. Открыв глаза, кардинал сразу откинул одеяло и свесил старческие ноги с кровати. Пол показался очень холодным. Пьячере встал, прижимая ступни к мрамору, и разница температур между плотью и камнем начала сокращаться. Он плотно свел ладони и закрыл глаза, посвящая этот день Богу.
Сколько мыслей способен одновременно обрабатывать человеческий мозг? Кардинал погрузился в рутину, практически не задумавшись о привычных действиях. Он побрился электрической бритвой, затем три минуты простоял в душе под водой такой холодной, какую только мог вытерпеть, почистил зубы, установил зубной протез, оделся. Брюки, рубашка, белый воротничок и черная сутана с пуговицами от шеи до ботинок. Разумеется, пуговицы были декоративные; сутана застегивалась на молнию. Опустившись коленями на скамейку, Пьячере не начал молиться, а продолжил. Руки стиснули требник.
Liturgia Horarum [41]представляла собой значительно усеченную ежедневную молитву духовенства и верующих. Сократившись — она требовала вдвое меньше времени, чем Breviarium Romanum, [42]— новая молитва предлагала альтернативы. Замечательно, но как выбрать между посланием Иоанна и комментариями святого Августина к нему? Пьячере на какое-то время вернулся к старому требнику, но затем обвинил себя в предвзятости. К тому же это могло породить сплетни, которые непременно выдали бы за новости: «Высшее духовенство Ватикана отказывается признать новую литургию».
Неужели все дело в банальной ностальгии? Через два часа Пьячере встал и прошел по коридору в церковь. Каждый день он служил здесь пятичасовую мессу. Кардинал использовал Novus Ordo, [43]введенный Павлом VI, на латыни, и римский канон, а ризничий Луиджи прислуживал в алтаре, приносил потиры с водой и вином и поливал Пьячере пальцы после окончания проскомидии. Латинские слова, которые он бормотал, означали: «Господи, смой мои проступки и очисти меня от грехов моих».
И среди всех этих привычных занятий, выполняемых с чувством и вниманием, думы Пьячере крутились вокруг предстоящей встречи со святым отцом.
Было время, когда они с Йозефом Ратцингером могли обсудить эту гносеологическую проблему. Сколько мыслей одновременно способен обрабатывать человеческий мозг? Пьячере знал ответ наперед. Бесконечно много. Как-то его старинный друг сказал об одном своем знакомом, что тот знает все. Пьячере с укором указал на подобное преувеличение. Йозеф обратил к нему добрые тевтонские глаза:
— Он знает животное?
Пьячере вскинул руки.
— Если он знает животное, значит, он знает и человека, и зверя. Знает ли он живое существо? Значит, он знает и растения, и животных. Знает ли он материю?
И на основании того, что его знакомый знал бытие, Йозеф посчитал возможным сказать, что тот знает все.
— Однако теперь этим уже не похвастаешься. Ens est primum quod cadit in intellectu humano. [44]Каждый знает все.
— Потенциально.
Затем они перешли к теме ангельского знания, к тому, чем оно отличается от знания человеческого. Пьячере улыбнулся.
Отслужив мессу и благодарственный молебен, кардинал отправился в трапезную и поел стоя. По всему Риму в это время горожане стоят в кафе, завтракая кофе и круассанами, почему он должен сидеть? Вернувшись в свои покои, Пьячере сел, отогнал все противоречивые мысли и сосредоточился на текущих проблемах.
Недавно Ватикан потерял двух кардиналов: Рамполлу, государственного секретаря, и Магуайра, префекта Ватиканской библиотеки. Их убили, обоих, во время занятий повседневными делами. Невероятно, но смерти не вызвали никаких подозрений у журналистов, целыми днями толкущихся в пресс-центре. Войны, природные катастрофы и политические перевороты в других концах света задвинули события в Ватикане на последние страницы.
Город-государство Ватикан, окруженный стенами, казался островком мира и безопасности, и во многих отношениях им и являлся. Но не так давно на площади Святого Петра стреляли в Папу, и вот теперь убийца проник в Апостольский дворец и убил двух кардиналов. Разумеется, также и охранника, и Буффони, молодого священника, помощника государственного секретаря. Пьячере помянул в молитве всех четверых. Может ли епископ попасть на небеса? Может ли ватиканский чиновник обрести спасение?
В прошлом году в великопостном молебне Пьячере вспомнил предостережение святого Августина: чем выше священник поднимается в церковной иерархии, тем большим духовным опасностям он подвергается. Еще более странной казалась мысль о том, что при этом возрастает и уровень физических опасностей. Впрочем, так ли это странно? Из всех апостолов один лишь Иоанн умер своей смертью, несомненно, потому, что ему доверили попечение о Богоматери. Красный цвет сутаны, которую предстояло надеть Пьячере перед встречей со святым отцом, обозначал готовность умереть за веру. Порой это казалось чем-то нереальным, однако мир снова становился жесток.
