На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна (читаемые книги читать .txt) 📗
– А я тут в долгой командировке, – гордо сообщила она напоследок. – Живу у Вари, пока на дверь не укажет. А ты?
– Я? – Он почувствовал, что эскимо уже точно есть не будет. Поискал глазами, куда бы бросить. – Да я по убийству приехал, вечером надо в главк вернуться.
– Вечером? – Он заметил, как на ее лицо легла тень. – Так скоро? Но ведь ничего не ясно еще. Я думала, ты тут опергруппу возглавишь, будешь работать. Так обрадовалась, когда тебя увидела.
– Правда?
Катя посмотрела на него. Что отвечать, когда он спрашивает вот так. Воображает, естественно, что ни о чем таком она и догадаться не может.
– Очень жаль, что ты занят, – она вздохнула. – А тут что-то… Даже не знаю, но… Мне пару раз стало как-то не по себе. Когда рубашку нашли и когда я с матерью Коровиной разговаривала.
Никита молчал. Он не был уверен: точно ли ему показалось, что в ее словах было…
– Тебе как-нибудь позвонить сюда можно? – спросил он.
– Вот сюда, в семнадцатый, через дежурку. Варя передаст или меня позовет. Или к ней вечером на квартиру.
– Диктуй номер. – Он достал из кармана куртки блокнот.
Катя старательно продиктовала цифру за цифрой.
– Никита, а тебе не кажется, что в словах, на первый взгляд ненормальных, странных и непонятных, всегда есть некая доля истины? – спросила она вдруг вроде бы совершенно неожиданно.
«Ошибся, – подумал Колосов. – Ничего она и не хотела, просто…»
– Статью писать собираешься? – спросил он холодно. – Так вот… Раз так, то… эксклюзив тебе. Дарю. Как сообщает анонимный, но достоверный источник, убитый уже опознан. Так и скажешь в репортаже. Некий Клыков, ранее не судимый, но привлекавшийся неоднократно. Это все, что ты хотела от меня?
Катя потупилась. Боже, как же мы… Похожи и на репей, и на кактус одновременно.
– Нет, – елейно ответила она. – Это не все.
– А что еще?
– Очень рада тебя видеть. Честное слово.
Из семнадцатого кабинета валом повалил народ: понятые, подставные, потерпевшая, адвокат, задержанный, пристегнутый наручниками к оперативнику. Последней, как белка из дупла, высунулась быстроглазая румяная брюнетка в белом модно приталенном пиджаке и узкой черной юбке с разрезом.
– Катюшка, лети на крыльях. Все, опознали, ура! А где мое мороженое? – Она зыркнула с любопытством на Катю и Колосова. – А с кем ты беседуешь?
Катя сказала, представила. Колосов кивнул следователю Красновой.
– Значит, здесь будешь? – спросил он. – Ну ладно. Созвонимся.
Глава 12
БАЙКИ У КОСТРА
Но самое интересное состояло в том, что в тот вечер Колосов никуда не уехал. Катя увидела его около восьми часов, когда они с Красновой, припозднившись, запирали дверь кабинета…
Никита вместе с Лизуновым и каким-то незнакомцем, явно стилизовавшимся под мачо, о чем-то тихо, но весьма зло спорили.
Катя и Варвара взяли курс на автобусную остановку с явным намерением ехать домой. Как же получилось, что ноги привели их…
– Варь, а ты веришь в то, что в словах психов порой может быть скрыта довольно любопытная информация? – Катя несколько переиначила свой вопрос, который уже задавала Колосову.
Тут подошел автобус семнадцатый номер.
Варя секунду сосредоточенно смотрела на приятельницу, еще секунду колебалась, потом кивнула: залезай, трогаемся.
– Новосельский упоминал о том, что Андрей Славин не раз посещал каменоломни – вроде бы еще мальчишкой и когда студентом был, то есть не так уж и давно. – Катя смотрела, как за окном автобуса мелькают дома и переулки, заросшие липами, бузиной и сиренью. – Сестренка Коровиной сказала, что Швед хотел на Маше Коровиной жениться, гулял с ней. А ее мать, хоть рассудок ее и явно нездоров, твердит о том, что Съяны посещала и Вера Островских. Связывать мы эти факты пока не будем, пусть так и остаются обрывками, однако… Вот, например, если верить матери Коровиной, что Вера спускалась в подземелье, то… Как тогда отнестись к другим ее словам, о том, что она «таскалась к бесам»?
Краснова не ответила. В руках она держала увесистую спортивную сумку, которую перед уходом с работы вытащила из шкафа в кабинете. Там были ее вещи для занятий в фитнесс-клубе.
– Конечно, насчет бесов все это мура, бред, – продолжала Катя задумчиво. – И весь этот домашний декор – церковные свечи, ладан, запись молитв на пленке – просто причуда раненного горем рассудка, но… Я вот все гадала: почему эти трое вдруг отправились ночью в Съяны? Точного ответа нет и до сих пор. Но по показаниям трех свидетелей косвенно установлено, что все трое пропавших имели-таки к Съянам некоторое отношение: Славин там бывал, Вера вроде бы тоже, а Маша Коровина… Ну, та близко общалась с человеком, который служит у спелеологов проводником.
– Да, если только Новосельский сказал правду и если мать Коровиной не окончательно помешалась, – заметила Краснова.
– Но устами младенца глаголет истина. У нас остаются показания Машиной сестренки насчет Шведа. И еще, – Катя посмотрела на подругу. – Самое-то интересное – подошел семнадцатый, и мы с тобой, совершенно не сговариваясь, взяли и…
– Не могу же я отпустить тебя, авантюристку несчастную, к этому чокнутому Шведу одну на ночь глядя, – хмыкнула Краснова. – Меня Вадичка твой потом со свету сживет.
– Не звонит совсем, – Катя загрустила о муже. – Загуляли там, наверное, в дым с Сережкой Мещерским. А может, дуется, что я в командировку уехала?
– Позвонит, никуда не денется, – отмахнулась Краснова. Было видно, что упоминание про Мещерского, которого ей так неуклюже сватали, ей неприятно. – А вот и лодочная станция, выходим.
Конечная… Это называлось – идти туда, не зная куда и зачем. Причем на ночь глядя. Было уже без четверти девять. Но еще совсем светло. Однако на лес, реку, поле для гольфа уже наползал туман. Поле было пустым. В гольф в этот вечер здесь не играли.
Они дошли по шоссе до придорожного кафе. На веранде было полно посетителей, на стоянке ждали машины. В основном пыльные подержанные иномарки.
– Надо чего-нибудь перекусить, – объявила Краснова. – И потом, тут тубрик есть, там и переоденемся.
Вторую часть фразы Катя поняла не очень четко. Переодеваться-то зачем? Они сели за свободный столик, взяв у стойки по большой чашке кофе и по гигантскому черствому бутерброду с ветчиной, сыром, салатом и помидорами. Катя рассматривала посетителей. В основном все местные и почти все молодежь. Приехали на машинах, чтобы скоротать вечерок на веранде под черепичной крышей, где из динамиков стонет Земфира, где пахнет жареным кофе и льется рекой разливное пиво.
Поев, они расплатились (не так уж и дорого оказалось), и Краснова потащила ее в туалет. Там она раскрыла сумку и достала джинсовые линялые бриджи, спортивный костюм, ветровку, бейсболку, майку-топ, кроссовки и белые теннисные тапки.
– Эти твои спасатели, они же там как цыгане в шатрах. По-простому, без церемоний. Походный стиль. А мы заявимся на каблуках, в белом пиджаке с перламутровыми пуговицами. – Она любовно погладила свой новенький жакет. – И получится отчуждение, потому что везде встречают по одежке. Маскируйся под туриста. Что налезет – твое, а я остатки возьму.
Катя облюбовала бриджи, топ, ветровку. Из обуви ей достались белые тапочки. В душе она дивилась, сколько тряпок таскает Краснова в свой клуб, на целый отпуск хватило бы. И не лень ей! Варвара оделась в спортивный костюм «найк», кроссовки и лихо сдвинула назад козырьком бейсболку. «Городскую» одежду они спрятали в сумку. Получилось очень даже ничего. Но барменша проводила их пристальным взглядом, когда они, обновленные, вышли из кафе.
Стемнело. На шоссе и на поле для гольфа зажигались фонари. Они дошли до указателя «Медвежий дуб», свернули на тропу в березовую рощу. До лагеря было уже рукой подать. На прозрачном серо-зеленом небе, словно прибитый гвоздем, висел бледный серпик месяца. Катя посмотрела в небо, и на душе ее вдруг ни с того ни с сего стало смутно, тревожно. Но вместе с тем она испытывала облегчение: как хорошо, что Варвара с ней, рядом. Одна бы она в этих июньских сумерках, в этом тихом березовом лесу, покрытом молодой зеленью, давно бы уже, наверное, повернула назад, к полю для гольфа, к автобусной остановке.
