Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Карышев Валерий Михайлович (мир бесплатных книг .txt) 📗
– Заключенного Захарова на допрос к следователю!
Конвоир так же четко ответил:
– Слушаюсь!
Цируль встал, заложил руки за спину и молча направился по коридору в следственный кабинет, где его уже ждал следователь.
Через несколько минут, входя в следственный кабинет, Цируль увидел, что, кроме следователя, там сидит и один из его адвокатов. На столе лежали какие-то бумаги, отпечатанные на машинке на официальных бланках. Цируль прочел выделенные крупным шрифтом слова: «Обвинительное заключение».
Присев, Цируль достал пачку сигарет и безо всякого разрешения молча закурил. Следователь, обратившись к адвокату, произнес:
– Ну что, начнем с главного?
Адвокат кивнул.
– Павел Васильевич, мы пришли известить вас о результатах экспертизы по поводу наркотического вещества, которое было обнаружено в следственном кабинете номер 50 следственного изолятора Бутырка, которое вы получили через вашего адвоката, – и следователь назвал фамилию. – Так вот, Павел Васильевич, экспертиза признала это вещество наркотиком. Пожалуйста, ознакомьтесь с результатами и подпишите, если у вас есть желание, – и следователь протянул Цирулю несколько листов, отпечатанных на машинке, с подписями и печатью. Цируль молча взял листки и сказал:
– Я очки с собой не взял.
После этого он положил листки на стол и обратился к адвокату:
– Ты читал?
Тот кивнул.
– И что там?
– Павел Васильевич, – ответил адвокат, – мы это все в суде размоем. У них ничего не получится. Вы только не волнуйтесь!
– А я и не волнуюсь, – ответил Цируль спокойно и затянулся сигаретой. – Чего мне волноваться? Сижу на нарах, отдыхаю, можно сказать.
Следователь продолжил:
– Я понимаю, что вы не будете знакомиться с результатами экспертизы и подписывать их?
– Почему же не подпишу? Подпишу. Все равно моя подпись никакого значения не имеет. Я же подписываюсь для того, чтобы было ясно, что с результатами ознакомился, а не за то, что я признаю эту экспертизу.
– Совершенно верно, Павел Васильевич, – сказал следователь.
Цируль взял ручку и быстро расписался на одном из бланков.
– А теперь, – сказал следователь, – я хочу вас допросить, – и он достал из своего портфеля новый листок бумаги.
– Что, опять по новой?
– Нет, теперь по другому эпизоду. – И следователь стал вписывать данные – число, фамилию, имя и отчество Цируля.
Цируль ждал с интересом, какой же эпизод будут ему вменять на этот раз? Наверное, опять распространение наркотиков.
От первого вопроса следователя всегда зависит, в каком направлении его будут колоть. А в этот раз вопрос был неожиданным, загадочным и сразу вверг Цируля в шоковое состояние.
– Итак, первый вопрос. Скажите, пожалуйста, что вы делали в Ялте летом 1994 года, находясь в Крыму?
Цирулю стало ясно, что теперь ему «шьют» «мокруху». Его, вероятно, будут колоть на убийство Васи Очко, которое произошло чуть больше года назад. «Ну вот, попал, – подумал он, – теперь на „мокруху“ меня планируют». Мысли путались. Наконец он сообразил.
– Значит, так, – сказал он. – Никакие показания я сейчас давать не буду. Все скажу на суде.
– Напрасно вы так, Павел Васильевич, – сказал следователь. – Еще больше ухудшаете свое положение.
– Какое ухудшение? – с негодованием закричал Цируль. – Что может быть хуже моего положения сейчас, на нарах?
Следователь заметил негативную реакцию Цируля.
– Хорошо, вольному воля, – сказал он, быстро собирая документы и нажав на кнопку вызова конвоира.
При появлении конвоира следователь сказал:
– Допрос закончен.
Но Цируль сам обратился к следователю:
– Погоди, начальник, дай мне с адвокатом пообщаться!
– С адвокатом пообщаетесь тогда, когда он сам к вам придет. А сейчас допрос окончен, вам больше тут делать нечего, – сухо сказал следователь и обратился к конвоиру: – Отведите заключенного Захарова в его камеру!
Всю дорогу до камеры Цируль только матерился. Он был в отвратительном настроении. Зайдя в камеру, сел на шконку и стал размышлять. Ситуация для него складывается достаточно печально. Помимо ствола, наркоты теперь ему вменяют еще и «мокруху»! Ничего, у них ничего не получится. Надо срочно маляву Розе отправить.
И он тут же своим корявым почерком начал писать:
«К двадцатому числу они мне могут планировать какую-то мокруху. Ясно? Я знаю, они хотят мне вроде Очко впихнуть».
Дальше Цируль давал разъяснения и излагал свои размышления по поводу возможных вариантов обвинения. В конце записки опять написал условную фразу, которую знала только Роза и его близкое окружение, с просьбой прислать ему наркотик. Затем Цируль взял полиэтиленовый пакет, разорвал его и, вложив скрученную тонкой трубочкой записку, запаял концы зажигалкой.
Таким образом, появилась стандартная тюремная малява. «Завтра, – подумал Цируль, – обязательно пошлю ее вместе с адвокатом».
Цируль откинулся на спину. Сердце сильно забилось, появилась боль. Ему стало не по себе.
– Врача, врача позовите! – еле слышно попросил он сокамерников.
Те забегали по камере, стали кричать и звать конвоира. Через некоторое время в камере появилась женщина-врач со шприцем. Она сделала несколько уколов. Один из них был успокаивающим. Вскоре Цируль заснул.
Через пару дней он получил от Розы через адвоката заветные наркотики – метадон, морфий и героин. На сей раз они передавались в форме обычных сигарет в обычных пачках и в желатиновых капсулах, под видом лекарств. В целях конспирации Цируль стал хранить такие пачки с сигаретами, заряженными наркотиком, за окном камеры.
Такой способ конспирации применялся не потому, что он боялся попасться. Этого он не боялся. Статья по наркоте уже висела над ним. Ему просто было жалко, что при шмоне конфискуют наркотик, который в этот момент являлся его единственным спасением.
Наркотик действовал на Цируля двояко. С одной стороны, Цируль расслаблялся, становился спокойным, умиротворенным. Но с другой, после того, как начиналась ломка, он приходил в бешенство, становился агрессивным. Больше всего он ненавидел сыскарей и следаков, особенно тех, которые под него копали.
Он прекрасно понимал, что они его просто так не выпустят, соберут на него как можно больше материала. Вероятно, это им удается.
Неожиданно ему пришла мысль – с этим надо кончать. И он отписал Розе записку, в которой приказывал убрать кое-кого из следственной бригады. Все это он поручал произвести своему старому кенту, молдаванину.
После неприятного разговора со следователем и расширения обвинения в отношении Павла Захарова настроение у него резко ухудшилось.
Неприятности усугубились исчезновением Розы. Если раньше, с момента его перевода в «Матросскую Тишину», она практически через день подъезжала к стенам изолятора и через адвоката передавала ему записки, дожидаясь выхода защитника и ответа от Паши, то теперь неожиданно Роза вместе со своей подругой Светланой исчезла, и ее не было уже несколько дней. Цируль мучился в догадках.
Наконец с приходом еще одного адвоката он узнал, в чем дело.
А случилось вот что. Осталось полной тайной, каким образом тюремная администрация узнала о том, что у Цируля есть запас наркотиков. Скорее всего, как думал Цируль, все произошло благодаря тому, что камера была на «просветке».
Одним словом, тюремщики связались с сыщиками, а те установили наблюдение и вскоре вычислили, что Роза вместе со Светланой через адвокатов передают наркотики для Цируля. Все эти наркотики передавались либо как лекарства, либо в пачках сигарет. Сыщики установили наблюдение и устроили своеобразную засаду.
Ничего не подозревающая Роза с подругой в обычный день подъехали к стенам следственного изолятора. Вскоре к ним присоединился и Эдуард Потапов, известный под кличкой Потап. Следственный комитет считал его экономическим советником Цируля.
Кроме этого, Потаповым давно интересовались следственные органы Марий-Эл, так как ранее судимый Потап был прописан в Воткинске после окончания Йошкар-Олинского политехнического института по специальности инженер-конструктор и подозревался вместе с Цирулем в каких-то крупных хищениях.
