В моей руке – гибель - Степанова Татьяна Юрьевна (первая книга TXT) 📗
– Педагогический. – Кравченко хмыкнул. – А предмет, знаешь, какой он себе избрал? Ни много ни мало – жизнь и смерть.
– Как это?
– Любитель он, профан, а туда же… С Серегой нашим они одного поля ягоды. Идеалисты. Экспериментаторы.
– Как это? Я не понимаю.
– Ну ты знаешь, где мы с ним накоротке сошлись. – Катя прежде слыхала от Кравченко, что особо сблизился он со Степаном Базаровым на так называемых гладиаторских игрищах.
Кравченко иногда по профессиональной необходимости, а порой просто из любви к искусству посещал состязания по так называемому русскому бою: организовывал проведение занятий и спецсеминаров для сотрудников своей службы безопасности. Именно на этой «педагогической» почве он и сблизился с Базаровым, который некоторое время был продюсером и устроителем «гладиаторских боев». Катя не знала точно, как именно называется у этих чокнутых единоборцев тот, кто организует и финансирует этот безобразный мордобой, да и знать не хотела.
– А с ринга, или как это у вас там зовется… с ковра, он разве совсем ушел? – вяло полюбопытствовала она.
– Угу. Точнее, его ушли. Пришлось. Не законтачил он с Динамитом, ну и…
– А кто такой Динамит?
Кравченко только руками развел, ну ты, мол, даешь! Катя спохватилась: господи, да это какой-то там у них чемпион. Вадька им просто болеет, даже однажды, помнится, Катю возил в спорткомплекс любоваться на эту знаменитость.
– Отчего же Степан с этим взрывоопасным не поладил?
– Это их дела. Степа своих секретов не открывает. Да мы с ним год не встречались – много воды утекло. Я и не знал, что у него творится. Вчера он рассказывал, мол, у него уже свое дело – военно-спортивная школа для молодежи. Они с Мещерским как клещи друг в дружку вцепились насчет проблем какого-то там выживания, адаптации к экстремальным условиям и… Словом, скука для подготовишек. Но вообще, судя по пленке – он нам кассету демонстрировал, – в его доморощенном спортколледже вроде бы все уже налажено. Я вот когда вернусь с нашего с Чучелом Сен-Готарда, загляну к Степке на огонек. Может, что путное и для своих мальчиков у него почерпну.
– Вы вот вчера у него пьянствовали, а Лиза, бедная, из-за вас до ночи домой не могла попасть, – укорила Катя. – Она, наверное, к родителям поехала, а это в ее положении уже неудобно.
– Да не у Степки мы были, не на съемной хате, а в их квартире.
– В какой это их? Чьей?
– Ну, близнецов. Батя им купил на проспекте Мира четырехкомнатную. Там сейчас Димон один печальный обитает. Впрочем, – тут Кравченко покосился на Катю, – если ты думаешь, что твоя Лизочка целиком уже прибрала к рукам своего женишка, – ошибаешься. Они вот уже месяц как живут отдельно.
– То есть? У них же свадьба шестого июня должна была быть, ее из-за траура отло…
– Степка сейчас постоянно в Уваровке торчит. У Базаровых там дача, еще дед строил. Там недалеко база отдыха. Он ее, оказывается, уже второй год как арендует. Сначала ремонт там шел, а теперь полевой лагерь оборудовали полностью.
– Для чего лагерь?
– Для школы своей, я ж тебе говорю. Тренировочки на свежем воздухе, бег трусцой и все остальное по полной программе. Так что боец наш там сейчас при своих школярах, а Лизка… Вообще-то не мешало ее просветить, за кого, собственно, ей так не терпится выскочить замуж.
– Насчет чего это Лизу не мешало бы просветить? – не поняла Катя.
Но Кравченко весьма непоследовательно вдруг отрезал:
– Не мужское это дело, Катюша, бабьи сплетни перетолковывать.
Она едва не съехидничала: «А что ты только что делал, друг милый», но удержалась. Кравченко по чисто профессиональной привычке даже ей рассказывает ровно столько, сколько хочет в данную минуту. Большего от него все равно не добьешься. Он хоть на первый взгляд и настоящий лодырь и балбес, но, когда надо, скользкий, как угорь. Больше о Базаровых в те выходные они не вспоминали. И, естественно, Катя забыла и про эти «блюблокерсы».
Теперь она вертела очки в руках. Эх, придется самой возвращать этому странному Диме. Можно, правда, Мещерскому поручить передать этот дорогой аксессуар или же… Да бог с ними, с этими очками, – при случае успеется.
К половине первого материал для журнала был готов и занял свое место в редакционной папке. Катя позвонила в секретариат приятельнице, и та сообщила, что Колосов только что прошел мимо ее двери – по-видимому, направляясь в столовую. Не теряя ни секунды, Катя стремглав выскочила из кабинета, прыгая через две ступеньки, спустилась по лестнице. Она снова воображала себя следопытом: дичь продвигалась к дверям главковского буфета, и палить по ней из всех стволов следовало незамедлительно.
Прохаживаясь в вестибюле перед лифтом, Катя делала вид, что разглядывает яркие обложки журналов в книжном ларьке, а сама зорко поглядывала на лестницу. Ага, вот и он, долгожданный. Сейчас мы с тобой, очаровательный Никита Михайлович, «случайненько» встретимся.
– Сколько стоит Дафна Дюморье? – осведомилась Катя громко, едва только Колосов поравнялся с книжным киоском, – дайте мне «Дом на взморье», пожалуйста, и… Ой, погодите-ка, я, кажется, деньги забыла, придется наверх в кабинет сбегать и… Здравствуй, Никит, – просьба, досада на свою девичью забывчивость и неподдельная радость от вида знакомого лица начальника «убойного» прозвучали в ее голосе в унисон. Главное было в том, чтобы Никите померещилось, что это он, как всякий настоящий мужчина, берет инициативу в свои руки, а дальше из него можно вить веревки. Колосов явно слышал фразу о «забытых деньгах». Катя правильно все рассчитала: этот парень по сути – рыцарь, а посему…
– Получите с меня за эту книжку… вот девушка у вас просила и… газету мне, пожалуйста… «Комсомолку». – Он протянул Кате «Дом на взморье» и тут только ответил на ее приветствие: – День добрый, Катерина Сергеевна.
– Спасибо тебе. Денежку отдам после обеда, – посулила Катя. – Ой нет, все равно придется подниматься… Я такая рассеянная…
– Идем. – Он пропустил ее вперед к двери, ведущей в столовую. – И охота снова по лестнице бегать?
Когда они сели за столик в углу, Катя грустно подумала: «Вот мы с ним друзья. И я явно ему нравлюсь. А то нет? Так зачем же, черт возьми, надо ломать эту глупую комедию с подкарауливанием? Чего проще – взять и прямо спросить: меня жутко интересует убийство в Раздольске. Ведь мы с тобой, Никит, не первый год знакомы, неужели ты мне как другу не можешь сказать?»
Она со вздохом зачерпнула вилкой свекольное пюре и сказала совсем другое:
– Ты такой милый, Никита. Правда-правда. Подумать только, мне не понадобилось ползти на четвертый этаж за деньгами, потом спускаться сюда, а тут бы все вкусное уже съели… – Она фыркнула. – Ты всегда такой милый или только по понедельникам?
– По пятницам у меня депрессия.
«Значит, не забыл, как в пятницу, в день убийства, вел себя со мной. Ладненько», – отметила Катя.
– И за книжку тебе тоже спасибо.
– Долго еще?
– Что?
– Шаркать ножкой будешь, Катерина Сергеевна? – Он отпил томатного сока из стакана. – Ч-черт, сладкий! Кто додумался в томат сахар класть?!
– Оригинал какой-нибудь, – быстро ввернула Катя. – Сейчас сплошь одни оригиналы. В Раздольске, я вот слыхала, тоже… Никит, не делай такие странные глаза – на нас смотрят, я тебя спросить хочу: а почему вашего Гранта убили таким оригинальным способом? Твоя личная версия по этому поводу, а?
Колосов подвинул стакан сока к Кате.
– Когда-нибудь ты меня доконаешь, ей-богу, своим всезнайством, – сказал он. – Кто тебе про Гранта успел доложить?
– Про киллера, убившего Игоря Сладких? – подлила она еще масла в огонь. – Знаешь, а они мне даже сегодня ночью снились. Синие такие, как упыри: найди, воют, убийцу, разыщи-и… Дело стоит того, чтобы его раскрутить, а, Никит? Одно слово профессионала: да или нет?
– Да.
По тону, каким Колосов произнес это «да», Катя поняла: хватит юродствовать. Дело действительно серьезное и чрезвычайно любопытное, раз уж Никита заговорил таким языком.
