Все оттенки черного - Степанова Татьяна Юрьевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
– Убийство Тарантинова Кузнецов постарался специально для нас обставить максимально красноречивыми и жуткими деталями. Подбрасывал нам улику за уликой, наталкивая на нужный ему след: порез на ладони, свеча в кострище, кровь. Он вел нас при помощи проложенного им кровавого следа на вершину горы, куда, как ему было известно, наведывалась «ведьма» со своими клиентами – в том числе и со Смирновым; режиссер признался в этом, хоть и неохотно. Все должно было складываться в чудовищную картину некой кровавой оргии, ритуального жертвоприношения. Шабаша на Лысой горе.
Колоброда он, видимо, специально в тот вечер караулил. Когда, расставшись с собутыльниками, тот пошел домой, Кузнецов, возможно, предложил подвезти его на машине, а дорогой угостил водкой… с клофелином. Это была важная деталь его плана, я бы сказал, гениальная идея этого сукина сына! Подбросить нам такую улику, – Колосов недобро усмехнулся. – Натолкнуть на мысль, что кто-то специально привел мужичка в беспомощное состояние, чтобы справиться с ним. Что убийца, возможно, слабее жертвы, а значит, не исключено, что убийца – женщина. Кстати, в тот момент, каюсь, я шел у него на поводу. Именно с этого клофелина подозрения наши насчет Хованской сильно окрепли.
Катя вспомнила свою встречу с Кузнецовым – он ведь и ее поил водкой, желая взбодрить… Был ли клофелин и там? Она выпила глоток, а чувствовала себя такой пьяной, такой слабой в ту сумасшедшую ночь.
– В случае со Смирновым клофелина Кузнецову не потребовалось, для самоубийства инсценированного эта улика не годилась, – продолжил Колосов. – А помнишь, Кать, я все пытался выяснить, куда могла деться коса Тарантинова, которой он работал на участке. Нанимаясь по дворам, он обычно все свои инструменты носил с собой, но в тот день никто из его приятелей косы у него не видел. И дома ее не было. Мы допрашивали его собутыльников – они говорят, что иногда он просто оставлял инструмент на том участке, где работал, а наутро забирал. Но на участке Чебукиани косы мы тоже не нашли.
Я подумал: возможно, если Колоброд действительно оставил косу там, ее мог оттуда незаметно взять его убийца, положить в багажник машины, чтобы затем воспользоваться ею как орудием преступления. С помощью водолазов мы обыскали дно Сойки. И вот что нашли там: пластиковое ведро, часть полиэтиленовой пленки, деревянный шест и… лезвие косы. А шест оказался не чем иным, как ее рукояткой. Видимо, Кузнецов использовал лезвие как орудие, а рукоятку вместе с другими уликами после убийства Тарантинова выбросил в реку. Водолазы нашли почти все, что ему потребовалось на месте убийства, все… кроме веревки. А ведь и она была там, ею за ноги Тарантинова пытались подвесить на дереве, чтобы спустить кровь в пластиковое ведро. Веревку Кузнецов не бросил, сохранил. И она ему впоследствии снова пригодилась. На веревке, изъятой нами с места покушения на Смирнова, экспертизой выявлены следы крови. Но Смирнов не был ранен. Это не его кровь. Чья же тогда? Думаю, когда будут готовы окончательные результаты биологической экспертизы, группа крови с веревки совпадет с группой крови Тарантинова.
– Ты описываешь не человека, а чудовище. Я же с ним общалась, видела его чуть ли не каждый день там – это был обычный парень, даже вроде недалекий, иногда смешной, забавный. Шут, – Кате вдруг вспомнились давние слова Хованской о Кузнецове и его Символе с карты Таро. – Шут, человек Луны… А ты… ты описываешь холодное, жестокое, бездушное чудовище! Выродка! И говоришь все это таким уверенным, таким менторским тоном… Никита, я… я просто не хочу тебе верить. Не хочу!
– Будешь дальше слушать или мне заткнуться? – почти грубо сказал Колосов.
– Извини. Извини меня, пожалуйста.
Колосов отошел к окну.
– Когда Кузнецов встретил тебя ночью на дороге и узнал, что ты видела на горе, – сказал он тихо, – когда ты сама ему обо всем рассказала – о Хованской, о Смирнове, о ритуале, и вы отправились звонить в милицию, то есть мне, он понял: ДОЛГОЖДАННЫЙ ЧАС ПРОБИЛ. То, ради чего все он затеял, нужно делать, не медля более ни минуты. Тетка умрет, прежде чем заикнется о возврате драгоценностей.
– Никита, ты так много говоришь об этих вещах, но их ведь у вас… нет? – Катя заглянула в лицо Колосова. – Если я правильно понимаю… Вы до сих пор не нашли вещи при обыске. Вы оперируете лишь справкой с ювелирной фабрики, списком ювелира-оценщика, державшего их в руках, и его показаниями. А где же сами вещи? Где они?
– У Кузнецова. Он где-то их спрятал. Я бы мог, как детективный Пинкертон, сказать тебе – он спрятал их в камере хранения на вокзале, в вентиляционном люке, в дупле дерева на перекрестке трех дорог, не пройдет и недели, как мы их найдем и… – Колосов потер лицо рукой. – Но так в книжках только, Катя, бывает. Там всегда все узнают. А тут… что я могу тебе ответить? Ты права. Вещей нет. Пока. Но они будут. Я знаю, что он их где-то прячет. А где – знает только он сам да… тот дьявол, что его ко всему этому подзуживал. Мы будем с ним работать по вещам – месяц, год, пять лет, десять. В камере, на зоне, когда он срок получит. Рано или поздно, но мы узнаем, где он спрятал то, ради чего убивал.
– Через десять лет узнаете? – спросила Катя. – Не поздновато ли будет?
Колосов молчал.
– Ну а Смирнов? Для чего он инсценировать пытался его самоубийство? – спросила она наконец.
– После смерти тетки Кузнецов надеялся, что сфабрикованных им против Хованской улик достаточно. Он ведь специально ради этого шел на огромный риск: отравил тетку утром, чуть ли не на глазах у домочадцев. Ссора же из-за Хованской – о, это тоже было его гениальным ходом! Все находившиеся в то утро в доме – и Смирнов, и Сорокин, и Ищенков, и Хованская – помнили только этот скандал между теткой и племянником. А такие мелочи – кто подходил утром к холодильнику, вскрывал упаковку томатного сока, так любимого Александрой Модестовной, – все это осталось как бы за кадром. В дополнение ко всему Кузнецов оставил специально для нас в доме «ведьмы» последнюю, как он надеялся, самую «убойную» улику против Хованской – бутылку с остатками яда. Ему казалось: все, ловушка захлопнулась. Думаю, мой с ним разговор о Хованской только укрепил его в его надеждах… Но все дело-то в том, Кать, что не в характере этого парня терпеливо выжидать дальнейшего развития событий. Говоришь – человек Луны? Не знаю, возможно. Знаю лишь то, что Кузнецов, судя по его поступкам, человек действия, из тех, кто рискует отчаянно, кто не ждет, что дела сложатся сами собой, а лично старается подтолкнуть ситуацию к нужной развязке. Кузнецова, увы, подвела его любовь к риску и излишняя торопливость. Сиди он тихо, все бы, наверное, случилось по его плану: Хованская и так уже была подозреваемой номер один, арест ее делом почти решенным. Но, столкнувшись в тот день с ней в прокуратуре, узнав, что ее, несмотря на все его старания, пока что отпустили, Кузнецов не на шутку забеспокоился: в чем дело? Где же он допустил промах? Что в его плане не сработало? И он засуетился.
