Стокгольм delete - Лапидус Йенс (книга жизни .TXT) 📗
5
Разговор с инспектором угрозыска лишил Эмили всяких надежд выспаться. Взволновал ее куда больше, чем она ожидала. И не только это. Надо быть честной. С собой, по крайней мере. Еще и этот… идиот.
Так и не смогла заставить себя расслабиться в «Рише», а надо было – повод значительный. Звание адвоката. Отпила пару глотков шампанского, поблагодарила всех, кто пришел, кто о ней думает, сослалась на срочное дело и ушла, не заботясь, поверили ей или нет.
Надо вернуться в «Лейонс».
Никаких срочных дел у нее не было. Она сидела за письменным столом и не могла ни о чем думать. Только о странной истории, которую поведал ей инспектор.
В половине одиннадцатого пошла домой.
Молодой парень подозревается в убийстве, лежит без сознания. Что-то вроде комы. И ни с того ни с сего потребовал, чтобы она была его адвокатом. Никогда в жизни Эмили не занималась уголовными делами. Ни опыта, ни знаний.
Она попросила инспектора дать ей подумать.
– Мне нужен ваш ответ завтра, не позже восьми утра, – сказал Юхан Кулльман и пояснил: – Подозреваемый без сознания, но он не на респираторе, так что иногда с ним можно поговорить. В минуты просветления. И вчера он сказал совершенно ясно: я хочу, чтобы Эмили Янссон представляла меня в суде. Я поговорил с прокурором Рёлен, и мы оба считаем своим долгом выполнить его желание. Кома комой, но у нас нет оснований считать, что он бредит… Нам надо срочно провести допрос подозреваемого – понятно. Без адвоката не имеем права – тоже понятно. Все просто. У вас несколько часов, чтобы подумать, – заключил Кулльман.
И о чем тут думать? Ответ ясен: нет. Во-первых, будет возражать ее контора. Во-вторых… почему бы ей сразу не ответить: меня не интересует эта работа.
Все так… но она никак не могла додумать мысль до конца.
И вот на тебе: не ночь, а кошмар. Жеваные простыни, немотивированный гнев на неплотные жалюзи, раздражающая музыка неизвестно у кого.
Инспектор Кулльман. Ну, нет, не только инспектор Кулльман. Не только его странное предложение. Ее сосед. Идиот.
И музыка известно у кого. У идиота в соседней квартире. Не в первый раз. Вильяму двадцать три, коммивояжер или что-то в этом роде. С ума сходит от Авичи и Келвина Харриса. И только на максимальной громкости. И желательно – среди ночи. И как назло – его гостиная через стенку от ее спальни.
Колонки грохочут дважды в неделю. С тех пор как он переехал, она вывела среднюю цифру: дважды в неделю. Именно ночью. В лучшем случае рано утром. Идиоту неведомо, что некоторым надо выспаться и утром идти на работу. Эмили уже заходила к нему. Четыре раза. И днем, когда встречались, – он каждый раз обещал исправиться.
Она мучительно старалась уснуть. Вспоминала годы учения в юридическом. Мысль была поначалу вот какая: помогать людям. Но постепенно выветрилась. И не только у нее: все ее сокурсники прошли ту же эволюцию. Никому не нужны адвокаты-защитники. Грязная работа. Требовались юристы, обеспечивающие финансовые транзакции. Смазка для колесиков большого бизнеса. Никто не говорил о людях. Никто не говорил, что хочет защищать кого-то в суде. И самое главное – работу в адвокатских бюро, занимающихся именно адвокатурой, защитой обвиняемых, получить почти невозможно. Таких бюро очень мало.
К концу курса и для Эмили, и для ее друзей стало ясно: есть два пути. Либо в обвинители, либо в крупные адвокатуры, обслуживающие еще более крупные предприятия.
Она встала, надела тренировочные брюки и вышла на лестничную площадку. Музыка здесь слышна меньше. Почти не слышна. Но не спать же ей на площадке.
Она позвонила в дверь.
Молчание. Грохот музыки.
Посмотрела на часы – половина четвертого утра.
Позвонила еще раз.
На этот раз Вильям открыл. Волосы торчком, глаза красные. Либо пьян, либо обкуренный. За его спиной в дымном полумраке еще три фигуры – сидят на диване, уставились в компьютер. Наверняка перелистывают «Спотифай» или «Ютьюб». Ищут чего погромче. Сволочи.
Он мутно улыбнулся.
Поганец. Идиот. С нее хватит.
– Я уже с тобой говорила не раз. Твои динамики стоят у стены моей спальни. Убавь громкость.
– Ну что ты раскипятилась, телочка? Заходи лучше к нам, попрыгаем… – Он продолжал улыбаться.
С нее хватит. Ей нужно выспаться хотя бы сегодня.
Правая рука распрямилась, как пружина, и врезала прямо в ухмыляющуюся физиономию.
Из носа брызнула кровь.
– Ты что, спятила? – парень зажал нос рукой.
– Убавь громкость, – тихо и яростно сказала Эмили. – Если с тебя хватит, убавь громкость. Если нет, могу добавить.
Приятели сообразили – что-то не так. Они неторопливо поднялись со своего дивана и втащили Вильяма в комнату.
Эмили пошла домой и тщательно заперла за собой дверь.
В половине седьмого музыкально пропищал мобильник. Она, не вставая, позвонила Магнусу Хасселу.
Спала меньше трех часов. Ночная выходка – ничего удивительного. За гранью нормы. Все, что происходит, – за гранью нормы. Но больше всего ее удивила собственная решимость – словно бы никаких «граней нормы» просто-напросто не существует. Оскорблена – действуй.
Наверное, стоит купить бутылку вина и пойти извиниться.
– Кто? – голос полусонный.
– Эмили Янссон. Извините, знаю, что очень рано, но вопрос неотложный. Меня попросили помочь в важном деле.
– А попозже, в конторе?
– Нет, к сожалению. Я должна дать ответ до восьми.
– А разве они не обращались к кому-то из нас… из совладельцев?
– Не думаю. Это уголовное дело. Парень подозревается в убийстве и почему-то выразил желание, чтобы его адвокатом была именно я.
Странно – после каждой фразы она слышала собственное шумное дыхание. А может, это Магнус дышит. Эмили приподнялась и выглянула в окно. На крыше соседнего дома сидит черный дрозд. Наклонил голову и внимательно ее разглядывает.
– Я вот что тебе скажу, – голос Магнуса заметно похолодел. Плюс четыре, не больше. Температура замерзания. – Адвокатура «Лейонс» да и все бюро этого типа за подобные дела не берутся. Прежде всего, это вне пределов нашей компетенции, но есть кое-что и похуже. Мы рискуем испоганить репутацию. Наши клиенты решат, что у нас какие-то делишки с бандитами. Это-то ты понимаешь?
– Я так и думала. Но решила на всякий случай спросить. Мне почему-то кажется важным взяться за это дело. Что-то в нем есть особенное…
Магнус на другом конце застонал. А может, зевнул. А может, дает понять, что пора кончать с этой чушью.
– Эмили… твои представления о «важном и особенном» никакого отношения к делу не имеют. Ты адвокат в известном бюро «Лейонс», а не профессиональный борец за права человека. Кстати, поздравляю. Ты теперь настоящий адвокат. Это и есть самое особенное и самое важное.
Металлическая дверь. Хоть и расположена в самой середине гигантского полицейского комплекса на Кунгсхольмене, но заметишь не сразу – настолько обыденный у нее вид. Единственное, что указывает, что это дверь в самую большую шведскую тюрьму, – маленькая белая табличка в стороне: «Следственный изолятор Крунуберг».
Эмили никогда и в голову не приходило, что в самом центре Стокгольма есть тюрьма; а там, внутри, – подозреваемые. Подозреваемые в убийствах, грабежах, насилиях, наркодилеры.
После разговора с Магнусом она довольно долго стояла у окна с телефоном в руке и старалась выдержать немигающий, почти гипнотический взгляд птицы на соседней крыше. По какой-то причине ей становилось все яснее, что выбора у нее нет, что бы он там ни говорил, Магнус Хассел.
Подземный переход с бронированным стеклом. Четыре стальные двери в наивысшей весовой категории. Она попыталась сосчитать камеры наблюдения, но сбилась. Больше десяти. Наконец, оказалась в комнате, напоминающей банковскую контору: остекленная перегородка с окошком. Прочитала надпись: центр охраны. За стеклом сидел парень с очень близко посаженными глазами. Он уставился на нее так пристально, что Эмили решила – у него, наверное, слабое зрение. Плохо видит через стекло.
