Первое дело Мегрэ - Сименон Жорж (е книги txt) 📗
— Который был час, мосье Гийо? Тут уж Ардуэн не мог удовольствоваться немой ролью и вмешался:
— По… по… почти… половина…
— Примерно половина двенадцатого, — прервал его господин Гийо. — Без двадцати двенадцать мы уже были в кафе на улице Тюрен.
— Ваша машина красного цвета?
— Да, у меня красная машина, «Пежо-403».
— Ив номерном знаке есть две девятки?
— 7949, Л-Ф 75. Можете посмотреть технический паспорт…
— Не хотите ли, мосье ван Гут, спуститься во двор и опознать машину?
— Я хочу только одного — вернуться к жене.
— Как вы объясняете эти противоречия в показаниях?
— Объяснять — ваше дело, а не мое.
— Вы понимаете, какую вы допустили ошибку?
— Да: вытащил человека из воды.
— Но сделали вы это не по своей воле.
— Как — не по своей воле? Значит, я был вроде лунатика, когда отвязал ялик и взял багор?
— Вы забыли об одной детали: кроме вас, еще кое-кто тоже слышал крики бродяги… Виллемс — тот не кричал: видимо, от холодной воды его сразу же хватил удар. С Тубибом вы были осторожнее и сначала оглушили его. Вы были уверены, что он мертв или, во всяком случае, не справится с течением и водоворотами… Услышав крики, вы были неприятно поражены. И вы бы не пошевелили пальцем — пусть себе покричит, пока не отдаст богу душу, — если б не услышали голоса речника с «Пуату». Он видел, что вы стояли на палубе своей баржи. Тогда-то вы и сочли нужным разыграть роль спасителя!
Жеф только пожимал плечами.
— Когда я вам сказал, что вы допустили ошибку, я имел в виду не то, что вы бросились спасать человека. Я имел в виду ту историю, что вы рассказали, вернее, сочли нужным рассказать мне, чтобы рассеять подозрения. Вы ее тщательно продумали…
Страховой агент и его друг, потрясенные, смотрели то на комиссара, то на фламандца, поняв наконец, что на карту поставлена человеческая жизнь.
— В половине двенадцатого вы вовсе не чинили мотор, как пытались нас убедить. Вы находились в таком месте, откуда видна набережная — либо в каюте, либо где-нибудь на палубе… Иначе вы бы не заметили красной машины. Вы видели, как бросили в воду собаку, и вспомнили об этом, когда полиция стала расспрашивать о случившемся. Вы решили, что машину не найдут, и заявили, будто видели двух мужчин, возвращавшихся из-под моста Мари.
— Я никому из вас не мешал говорить, верно? Они болтают что хотят, и вы тоже болтаете что хотите…
Мегрэ снова подошел к двери.
— Мосье Гуле, прошу вас!
Лапуэнт ввел в кабинет речника с баржи «Пуату», которая все еще разгружала песок у набережной Селестэн.
— В котором часу вы услышали крики на реке?
— Около полуночи.
— А не можете сказать точнее?
— Нет.
— Было больше половины двенадцатого?
— Наверняка. Когда все было кончено, я хочу сказать, когда тело вытащили на берег и пришел ажан, было уже половина первого. По-моему, ажан записал время у себя в блокноте. И, уж конечно, больше получаса не могло пройти с той минуты, как…
— Что вы на это скажете, ван Гут?
— Я? Ничего… Он тоже рассказывает по-своему. Верно?
— И ажан рассказывает?
— Ажан тоже может выдумать.
В десять часов вечера, когда три свидетеля ушли, из кабачка «Дофин» снова принесли поднос с бутербродами и с бутылками пива. Мегрэ вышел в соседнюю комнату и сказал Лапуэнту:
— Теперь твоя очередь…
— Что я должен у него спрашивать?
— Что хочешь…
Такая уж у них была система. Случалось, они сменяли друг друга по три-четыре раза в течение ночи, задавая одни и те же вопросы, но несколько в ином разрезе, стараясь мало-помалу измотать подозреваемого.
— Алло! Соедините меня, пожалуйста, с женой. Госпожа Мегрэ еще не ложилась.
— Не жди меня… не советую…
— Ты, кажется, устал. Трудный допрос? Она почувствовала по тону, что настроение у него неважное.
— Он будет отпираться до конца, не давая ни малейшей зацепки. В жизни не встречал более упрямого негодяя.
— А как Тубиб?
— Сейчас узнаю…
Он тут же позвонил в больницу и попросил к телефону ночную сиделку хирургического отделения.
— Спит. Нет, болей нет… После обеда его смотрел профессор и заявил, что теперь он вне опасности.
— Больной что-нибудь говорил?
— Перед сном попросил пить.
— А больше ничего не говорил?
— Ничего. Принял снотворное и закрыл глаза. Полчаса Мегрэ расхаживал по коридору, предоставив сражаться Лапуэнту, голос которого гудел за дверью. Затем решил вернуться к себе и, войдя в кабинет, увидел, что ван Гут снова сидит в кресле, положив на колени огромные руки.
По лицу Лапуэнта не трудно было угадать, что он ничего не добился, тогда как речник насмешливо посматривал на него.
— Долго будет продолжаться эта канитель? — спросил он, видя, что Мегрэ снова уселся в кресло. — Не забудьте, что вы мне обещали вызвать консула. Я расскажу ему обо всех ваших фокусах, и об этом напишут в бельгийских газетах.
— Послушайте, ван Гут…
— Я слушаю вас час за часом, а вы долбите одно и то же. И этот тоже. — Он указал на Лапуэнта. — Может, у вас за дверью стоят еще другие, которые опять же будут меня допрашивать?
— Может быть.
— Но я отвечу им то же самое.
— В ваших показаниях много противоречивого.
— А если даже и так? Посмотрел бы я, как бы вы не противоречили себе на моем месте!
— Вы же слышали, что утверждают свидетели.
— Свидетели говорят одно, а я говорю другое. Это еще не доказывает, что я вру. Я всю жизнь работал. Спросите у любого речника, что он думает о ван Гуте. Не найдете ни одного, кто плохо бы отозвался обо мне.
И Мегрэ начал все сызнова, решив, что на этот раз доведет дело до конца. Ему вспомнился случай, когда человек, столь же неподатливый, как ван Гут, вдруг спасовал на шестнадцатом часу допроса, в ту минуту, когда комиссар уже собирался оставить его в покое.
Это была одна из самых изнурительных ночей в практике Мегрэ. Дважды он уходил в соседний кабинет, а на его место садился Лапуэнт. Под конец не осталось ни бутербродов, ни пива, и все трое походили на трех призраков, затерянных в пустынных кабинетах Дворца Правосудия, где уборщицы уже начали подметать коридоры.
— Вы не могли видеть, как эти двое мужчин проходили мимо вашей баржи.
— Разница между нами в том, что я был там, а вас там не было…
— Но вы же слышали их показания?
— Все что-нибудь болтают.
— Учтите, я не обвиняю вас в преднамеренном акте…
— Это что такое?
— Я не утверждаю, что вы заранее решили его убить.
— Кого? Виллемса или того человека, которого я вытащил из воды? Ведь теперь их уже двое, верно? А завтра, может быть, окажется трое, четверо, пятеро… Вам ничего не стоит прибавить еще кого-нибудь.
В три часа ночи измученный Мегрэ решил прекратить допрос. Теперь уж все опротивело ему, Мегрэ, а не допрашиваемому.
— На сегодня хватит, — буркнул он, поднимаясь.
— Значит, я могу вернуться к жене?
— Пока нет…
— Вы отправите меня ночевать в тюрьму?
— Вы будете спать здесь, в одном из кабинетов, на раскладушке.
Лапуэнт увел фламандца, а Мегрэ, выйдя из Дворца Правосудия, зашагал по пустынным улицам. Лишь возле Шатлэ ему удалось поймать такси.
Он тихонько вошел в спальню; мадам Мегрэ повернулась и сонным голосом спросила:
— Это ты?
Будто это мог быть кто-нибудь другой.
— Который час?
— Четыре…
— Он сознался?
— Нет.
— Но ты думаешь, что это все-таки он?
— Уверен.
— И пришлось его отпустить?
— Пока еще нет.
— Хочешь, я приготовлю тебе чего-нибудь поесть?
Мегрэ не хотел есть, но, перед тем как лечь спать, залпом осушил стакан вина. Впрочем, это не помешало ему добрых полчаса ворочаться без сна с боку на бок. Да, надолго он запомнит этого бельгийского речника!
ГЛАВА VIII
Утром их сопровождал Торанс, так как Лапуэнту пришлось всю ночь пробыть на Набережной Орфевр. Но сначала Мегрэ по телефону связался с больницей.
