Душитель из Пентекост-элли - Перри Энн (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Джек взял два яйца всмятку и положил их себе на тарелку.
– Ты хочешь сказать, что Костиган был виновен? – спросил он, внимательно посмотрев на жену.
– Нет… я о другом. Я хотела сказать, что Томас не мог снять подозрение с Финли Фитцджеймса просто так, только потому, что тот – Фитцджеймс. Он не стал им заниматься, потому что… – Эмили умолкла. Муж смотрел на нее с терпеливым недоверием.
– Ты знакома с Финли Фитцджеймсом? – поинтересовался он.
– Мне приходилось видеть его в свете. – Миссис Рэдли никогда не прибегала к откровенной лжи. Между обманом и хитроумной осторожностью – дистанция огромного размера. – Я видела его всего дважды, не более, и совсем случайно. Я его не знаю.
– И тем не менее ты не сомневаешься в том, что он не виноват. – Джек не спрашивал, он констатировал факт.
– Я… – На мгновение молодая женщина оказалась в конфликте сама с собой. Встать на защиту справедливости и помочь Таллуле, бесспорно, было очень важным для нее – ведь вопрос шел о победе правды над ложью. Но быть честной с Джеком и сохранить взаимное доверие между ними было для нее неизмеримо более важным – это она поняла пять минут назад. – Я знакома с его сестрой, – призналась наконец Эмили.
– И она, конечно, сказала тебе что-то такое, что заставило тебя поверить в невиновность ее брата, – заметил Рэдли.
Супруга не ожидала от него такой проницательности и была смущена.
– Да, – промолвила она, уже не столь уверенная в себе.
– Что же?
– Прости, я не поняла…
– Что же такое сказала тебе его сестра?
– О! Просто то, что она видела Финли в тот вечер совсем в другом месте. Томас знает об этом. Конечно, это еще не доказательство…
– Бесспорно, нет, – подтвердил Джек с натянутой улыбкой и принялся расправляться с яйцами и беконом.
Эмили немного расслабилась. Она тоже притронулась к своему омлету и стала намазывать поджаренный хлеб маслом. В полной тишине было слышно, как нож скользит по хрустящей хлебной корочке.
– Где сестра его видела? – спросил Рэдли.
У его собеседницы упало сердце.
– На вечеринке, – выговорила она с заметным усилием.
– Это едва ли что-то объясняет. Не заставляй меня силком вытягивать из тебя каждое слово, Эмили. Что это была за вечеринка? Попойка, я полагаю, и теперь никто не помнит, был ли он на ней или ему это померещилось? Куда уж там помнить, были ли другие!..
– Да, именно так и получилось. – Миссис Рэдли решила, что это будет самым простым ответом. Любое пояснение грозило новыми объяснениями. Молодая дама все острее чувствовала, что ее ждет, если она потеряет доверие своего любимого или его уважение. Этого она не вынесет. Возможно, ей следует самой признаться, что она была на Бофорт-стрит, прежде чем муж узнает об этом из других источников?
– Таллула сказала об этом Томасу? – спросил Джек.
– Нет… Она испугалась, что ей никто не поверит, и к тому же она уже солгала, сказав, что была в другом месте.
– Но ты все-таки продолжаешь ей верить?
– Да.
– Ты не хочешь объяснить мне, почему веришь ей? Есть на это какая-то особая причина?
– Нет, по сути дела…
Джек всецело занялся беконом и яйцами всмятку. У Эмили не было уверенности, что он поверил ей.
– Ты знаком с Огастесом Фитцджеймсом? – решила она подойти с другой стороны в надежде на успех.
Рэдли не поднял глаз, но на его губах мелькнуло подобие удовлетворенной улыбки. Эмили даже показалось, что муж сейчас рассмеется.
– Выуживаешь информацию? – добродушно спросил он.
– Выуживаю, – быстро откликнулась она. – А ты разве нет?
– Ну, как сказать… понемногу. Но я не знаю, кто этот тип, который так ненавидит старого Фитцджеймса, что ради мести готов опуститься до его уровня. Впрочем, я постараюсь кое-что разузнать ради Томаса.
– Спасибо, милый. – Миссис Рэдли облегченно вздохнула. – Он действительно такой ужасный человек?
– Огастес? Да, я уверен. Все, что я о нем знаю, говорит о том, что он не просто беспричинно жесток, он к тому же равнодушен. У него обостренное чувство престижа, семьи, если хочешь знать, своей, так сказать, династии. Довольно странно для по сути безродного человека. А возможно, в этом как раз главная причина. За деньги Фитцджеймс купил все, чем сейчас владеет, и он убежден, что может и дальше покупать все, что пожелает. Страшно то, что в большинстве случаев ему это удается.
– Ты намерен разузнать, кто его заклятые враги?
– Разумеется. Неужели ты думаешь, что меня меньше твоего беспокоит положение, в котором оказался Томас? Надо подготовиться к запросам в парламенте. Атака будет нешуточной. – Глаза политика посерьезнели, и теперь в них сквозило беспокойство.
– Но все должно обойтись, не так ли? Как ты считаешь? – Эмили не на шутку встревожилась, думая уже не о Таллуле и Финли Фитцджеймсах, а о Шарлотте и о самом Джеке, если станет ясно, на чьей он стороне. Она не решилась спросить мужа, как далеко он готов зайти, защищая Томаса, но по его лицу поняла, что он от своего не отступится. А границ может и не быть. Джек, если потребуется, может поставить под угрозу и свою карьеру со всеми ее перспективами, однако Питта не предаст.
Прежде чем Рэдли ответил, его жена уже улыбалась, счастливая и растроганная. В глазах у нее стояли слезы.
Джек, взяв ее руку, повернул ее ладонью вверх и нежно поцеловал.
– Не знаю, дорогая, – честно признался он и сжал ее пальцы.
Вид у Корнуоллиса был утомленный. Пригласив Питта сесть, он сам, слишком взволнованный, заходил по кабинету, то и дело останавливаясь. Помощник комиссара ни слова не сказал своему подчиненному о том, что движение за реабилитацию Костигана ширится, но они оба и так прекрасно это знали. Не упомянул Джон и о нескольких запросах в палате общин, где Томаса обвинили не только в том, что из-за него на британское правосудие пало пятно позора, но и что сам он порочит органы внутренних дел.
– Вы что-нибудь узнали? – тихо спросил Корнуоллис. В его голосе не было ни гнева, ни упрека. В минуты кризиса этот человек умел собираться. Его лояльность наилучшим образом проверялась в особо критических ситуациях.
– Ничего существенного, – честно признался Питт. – Снова беседовал с Тирлстоуном и Хеллиуэллом, но они оба не помнят ни одной серьезной ссоры или размолвки, хотя их неприязнь к Фитцджеймсу весьма заметна. Они расстались отнюдь не друзьями, но причина мне неизвестна. В сущности, – добавил он, – я не думаю, что это так уж существенно.
– А как с Джонсом? – продолжил Корнуоллис. – Вы о нем даже не упомянули. – Лицо шефа Томаса опять стало напряженным, и было ясно, насколько ему неприятно то, что он намерен сейчас сказать. – Я знаю, что он священник и выполняет благородную миссию в Уайтчепеле, однако это не означает, что у него не может быть личной неприязни и даже ненависти к такому человеку, как Фитцджеймс. Ведь нам неизвестно, какие старые грехи и обиды остались непрощенными в их прошлой жизни. – Он с силой сунул руки в карманы, оттопырив их. – Человек слаб и беззащитен перед испытаниями голодом или одиночеством. Нам известно, как в конце концов они могут сломить даже сильную личность. Джонс избрал путь самоотречения, а он еще так молод… Случается, что мы часто требуем от себя слишком многого и вдруг обнаруживаем, что наши слабости сильнее нас и бороться с ними нам не под силу.
Суперинтендант прислушивался к ноткам тревоги и волнения в голосе начальника. Неужели он говорит все это только о Яго Джонсе? Или он сам испытал одиночество, служа долгие годы на флоте, в той изоляции, на которую неизбежно обречен командир корабля? Джон знал, что такое ответственность за каждого члена команды и отсутствие общения с равными себе в течение долгих месяцев…
– Это мне известно, – тихо ответил Питт. – Дай бог, чтобы это был не Джонс, и сам я убежден в этом. Но все возможно. Я повидаюсь с ним. А затем вернусь к самому началу – к обстоятельствам смерти Норы Гаф. Я хочу узнать о ней побольше.
– Что-нибудь связывает эти две жертвы? – спросил Корнуоллис и снова зашагал по кабинету, а потом внезапно застыл, ступив на пятно солнечного света на ковре. – Вне их профессии и окружения?
