Второй удар гонга. Врата судьбы - Кристи Агата (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Скорее, на чем стою я, — согласилась Таппенс. — Ведь это единственная вещь, в которой я уверена, правда? Ты знаешь, на чем стоишь ты, а я знаю, на чем стою я. То есть хотелось бы на это надеяться.
— Надеяться никогда не вредно, — заметил Томми.
— Подай мне мою сумочку, если только я не забыла ее в столовой, — попросила Таппенс.
— Обычно это именно так и бывает, но не на этот раз. Она под ножкой твоего кресла. Нет-нет, с другой стороны.
Таппенс подняла сумочку.
— Это был отличный подарок, — заметила она. — Настоящая крокодиловая кожа, кажется. Хотя иногда в нее сложновато класть вещи.
— И доставать их — тоже, — заметил Томми.
Таппенс продолжила возиться с сумочкой.
— Из таких всегда очень трудно доставать вещи, — сказала она, слегка задыхаясь. — Плетеные сумочки гораздо удобнее. Они растягиваются как угодно, и вещи в них можно перемешивать, как кашу… Наконец-то! Кажется, нашла.
— А что это такое? Похоже на счет из прачечной.
— Нет, это просто маленькая записная книжка. Сначала я действительно записывала сюда вещи, касающиеся прачечной. Знаешь, на что надо пожаловаться — разорванная наволочка и всякое такое. А потом подумала, что могу еще как-то ее использовать, потому что на эти замечания ушло всего три-четыре страницы. Так что теперь я записываю сюда то, что мы слышали. Многое не имеет никакого отношения к нашему делу, но вот послушай: здесь, например, есть запись о переписи. Я внесла ее, когда ты впервые о ней упомянул. В тот момент я не знала, что это значит и что ты этим хочешь сказать, но я все-таки ее добавила.
— Отлично, — заметил Томми.
— И еще я записала миссис Хендерсон и кого-то по имени Додо.
— Кто такая эта миссис Хендерсон?
— Не думаю, чтобы ты это помнил, а мне сейчас ни к чему к этому возвращаться, но это те два имени, которые упомянула эта — как ее там, ты ее знаешь, — миссис Гриффин. А вот еще одна заметка — что-то связанное с Оксфордом и Кембриджем. И еще я обнаружила кое-что в одной из старых книг.
— А при чем здесь Оксфорд и Кембридж? Ты что, имела в виду студента?
— Не уверена, что таковой вообще существовал; мне кажется, что это как-то связано со ставкой на лодочной гонке.
— Да, это больше похоже на правду, — сказал Томми. — Хотя нам это ничем не может помочь.
— Кто знает… Так вот: миссис Хендерсон жила в «Яблочной сторожке». А вот нечто, что я нашла на грязном обрывке бумаги, который обнаружила наверху. Не помню в какой книге — то ли в «Катрионе», то ли в книге под названием «Тень трона».
— Это про французскую революцию. Я читал ее, когда был еще мальчиком, — сказал Томми.
— Не понимаю, это-то тут при чем? В любом случае я скопировала записку.
— И что же там было написано?
— Три слова, написанные карандашом. Улыбка — у-л-ы-б-к-а, затем курица — к-у-р-и-ц-а, и, наконец, По — Л-о [84]. Л — заглавное.
— Дай-ка подумать, — сказал Томми. — Улыбка Чеширского кота — это первое. Второе — Хенни-Пенни, есть такая детская сказка про курицу. А вот Ло…
— Ага, — сказала Таппенс, — тоже застрял.
— «Вот те на!» Но это полная бессмыслица, — предположил Томми.
Таппенс быстро заговорила:
— В «Яблочной сторожке» жила миссис Хендерсон — я еще ее не видела, потому что она теперь живет в «Лугах». Дальше что? Миссис Гриффин, Оксфорд и Кембридж, ставка на гонках, перепись населения, Чеширский кот, Хенни-Пенни — сказка о том, как курица добралась до Доврефелла, кажется, Ганса Андерсена. А «вот те на» она, наверное, сказала, когда туда добралась. То есть добралась в Доврефелл. Больше я здесь ничего не вижу. Кроме гонок Оксфорд — Кембридж и ставки на тотализаторе.
— Мне кажется, что со стороны мы выглядим полными дураками. Но если мы останемся ими достаточно долгое время, то из этого может что-то получиться. Например, мы сможем случайно найти дорогущий драгоценный камень, спрятанный где-то среди мусора. Примерно так же, как смогли случайно найти одну, но самую важную книгу среди всех томов наверху.
— Оксфорд и Кембридж, — задумчиво произнесла Таппенс. — О чем-то это мне напоминает. Что бы это такое могло быть?
— О Матильде?
— Нет, не о Матильде, но…
— О Любимой, — предположил Томми и улыбнулся во весь рот. — Любимая. Где я могу найти твою любовь?
— Прекрати насмехаться, обезьяна, — сказала Таппенс. — Лучше напряги мозги. Улыбка — курица — вот те на. Глупость какая-то. И тем не менее у меня такое чувство… Черт!
— Что это значит?
— Томми, у меня идея. Ну конечно!
— Что «ну конечно»?
— Ло! — сказала Таппенс. — Ло. Мне пришло это в голову из-за Улыбки. Ты улыбаешься, как Чеширский кот. Улыбка — курица — вот те на. Ну конечно. Так это и должно быть.
— О чем ты, черт побери?
— О гонках Оксфорд — Кембридж.
— А какое отношение к этому имеет улыбка — курица — вот-те-на?
— А ты попробуй догадаться с трех раз, — предложила Таппенс.
— Да я сразу сдаюсь, поскольку не верю, что в этом может быть какой-нибудь смысл.
— А вот и есть.
— Это имеет какое-то отношение к гонкам?
— Ни к каким не гонкам, а к цвету. То есть к цветам [85].
— Что ты хочешь этим сказать, Таппенс?
— Улыбка — курица — вот-те-на. Мы все неправильно читали. Надо читать наоборот.
— Что это значит? Как ни читай, все равно никакого смысла.
— Послушай, просто возьми эти три слова и проделай с ними то же, что мы делали с посланием Александра в книге. Просто прочитай их в обратном порядке. Получается Ло-эн-грин [86].
Томми сердито нахмурился.
— Все еще не понял? — спросила Таппенс. — Конечно, Лоэнгрин. Лебедь. Опера. Ну, «Лоэнгрин» [87] Вагнера.
— Но ведь лебедей здесь никаких нет.
— Нет есть. Два фаянсовых садовых стула, которые мы нашли. Помнишь? Один был темно-синим, а другой — голубым, и кто-то… мне кажется, что это был старина Исаак, сказал: «Видите — вот это Оксфорд, а это — Кембридж».
— А потом мы расколотили Оксфорд, правильно?
— Да. Но Кембридж все еще там. Голубой. Ну как же ты не понимаешь! Лоэнгрин. Что-то было спрятано в одном из этих лебедей. Томми, нам срочно надо посмотреть на этот Кембридж. На голубой. Он все еще в Кэй-Кэй. Пойдем сходим?
— Что? В одиннадцать часов ночи? Нет.
— Хорошо, тогда сходим завтра. Тебе завтра не надо в Лондон?
— Нет.
— Значит, сходим завтра и посмотрим.
— Не знаю, что вы собираетесь делать с огородом, — сказал Альберт. — Я провел там однажды какое-то время, но я мало что понимаю в овощах. Кстати, ваша милость, пришел мальчик, который хочет с вами поговорить.
— Мальчик? — переспросила Таппенс. — Ты имеешь в виду такого рыжеватого?
— Нет. Другого. У которого по плечам лежат нечесаные светлые волосы. С довольно дурацким именем. Вроде как у отеля. Знаете — «Роял Кларенс»? Вот и его так же зовут. Кларенс.
— Правильно, Кларенс, но не «Роял Кларенс».
— Вы правы, — согласился Альберт. — Он ждет на пороге. Говорит, что может вам в чем-то помочь, ваша милость.
Таппенс нашла Кларенса сидящим в старом плетеном кресле на веранде или на лоджии, как кому больше понравится. Он, казалось, наслаждался поздним завтраком, состоявшим из картофельных чипсов и палочки шоколада, которую держал в руке.
— Доброе утро, ваша милость, — сказал мальчуган. — Пришел узнать, не нужна ли моя помощь.
— Ну что же, — ответила Таппенс, — помощь по саду никогда не помешает. Мне кажется, что раньше ты помогал Исааку.
— Да, время от времени. Хотя я не так уж и много умею. Как и сам Исаак. Он всегда очень много болтал, рассказывал о том, какой он хороший работник. И как хорошо было людям, которые его нанимали. Он даже говорил, что был старшим садовником у мистера Болинго. Он, знаете ли, раньше жил дальше по реке. Такой большой дом. Теперь его превратили в школу. Так вот, он говорил, что был там старшим садовником. Но моя бабушка говорит, что это все вранье от начала и до конца.
