Второй удар гонга. Врата судьбы - Кристи Агата (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Не буду отрицать, несколько ошибок ты сделала.
— Хотела бы я, чтобы ты не был таким аккуратистом, Томми. Иногда это выводит из себя.
— Так чем же ты займешься?
— Я бы не отказалась вздремнуть. Но не волнуйся, я не собираюсь расслабляться, — ответила Таппенс. — Думаю, что я выпотрошу Матильду.
— Прости, что ты сказала, Таппенс?
— Я сказала, что собираюсь выпотрошить Матильду.
— Что с тобой случилось? Кажется, ты серьезно настроена на насилие.
— Матильда стоит в Кэй-Кэй.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Ну, в том месте, где скопился весь хлам. Матильда — это лошадь-качалка, та, у которой дыра в животе.
— Так ты хочешь посмотреть, что у нее в животе?
— Именно так, — подтвердила Таппенс. — Хочешь пойти со мной?
— Не очень.
— Не соблаговолите ли вы, сударь, пойти со мной и помочь? — попробовала Таппенс еще раз.
— Услышав такое, — глубоко вздохнул Томми, — я не смогу отказать. В любом случае хуже, чем составление списков, ничего не может быть. А Исаака поблизости нет?
— Нет. Мне кажется, что у него сегодня выходной день. Но нам он и не нужен. Думаю, что я уже получила от него все, что было можно.
— Он многое знает, — задумчиво сказал Томми. — Я узнал об этом пару дней назад, когда Исаак стал рассказывать мне о прошлом. О вещах, в которых сам он участвовать не мог.
— Ему уже лет восемьдесят, — заметила Таппенс. — Я в этом уверена.
— Я знаю, но уж о больно древних вещах он говорил.
— Люди всегда что-то слышат, — сказала миссис Бересфорд. — И никогда не знаешь, правильно ли они расслышали или нет. Так что пошли потрошить Матильду. Только сначала я переоденусь — Кэй-Кэй жутко грязная и вся затянута паутиной, а нам придется проникнуть в самую ее глубь.
— Может быть, стоит позвать Исаака, если он где-то поблизости, чтобы перевернул ее и облегчил нам доступ к ее животу?
— Ты говоришь так, как будто в своей предыдущей жизни был хирургом.
— Может быть, и так. Сейчас мы с тобой собираемся удалить посторонний предмет из желудка Матильды, который может угрожать ее жизни, если его там оставить. А потом мы покрасим ее, и дети Деборы, возможно, будут на ней кататься, когда приедут к нам в следующий раз.
— У наших внуков и так хватает подарков и игрушек, хотя это не так важно, — заметила Таппенс. — Детей мало интересуют дорогие игрушки. Они будут с удовольствием играть с кусочком веревки, или тряпичной куклой, или с чем-то, что будут называть медвежонком, хотя сделан он будет из дерюжки, скрепленной двумя черными пуговицами, которые будут служить ему глазами.
— Ну пошли, — сказал Томми. — Вперед, к Матильде. В операционный театр.
Оказалось, не так-то просто развернуть Матильду должным образом, чтобы можно было успешно провести необходимую операцию. Весила она довольно прилично — и, кроме того, была вся утыкана гвоздями, которые неожиданно меняли свое положение и впивались в руки. Таппенс уже несколько раз стирала кровь с пальцев, а Томми разразился проклятиями, когда его пуловер зацепился за гвоздь и безнадежно порвался.
— Черт бы побрал эту лошадь, — сказал он.
— Ее надо было сжечь много лет назад, — согласилась Таппенс.
Именно в этот момент к ним неожиданно присоединился старина Исаак.
— Ничего себе, — с удивлением произнес он. — И что же вы двое здесь делаете? Чего вам надо от этой дряхлой лошадки? Может быть, я могу чем-то помочь? Что вы хотите с ней сделать? Вынести ее отсюда?
— Необязательно, — ответила Таппенс. — Мы хотим перевернуть ее вверх ногами так, чтобы можно было добраться до этой дыры и очистить ее живот.
— То есть вы хотите все из нее вынуть, если позволите? И кто подал вам такую идею?
— Да, — сказала Таппенс. — Именно этого мы и хотим.
— Что же вы думаете там найти?
— Ничего, кроме мусора, полагаю, — вмешался в беседу Томми. — Но с другой стороны, — продолжил он с сомнением в голосе, — будет неплохо избавиться кое от какого мусора, знаете ли. Может быть, мы захотим поставить сюда что-то другое… Знаете, всякие там игры. Набор для крокета или что-нибудь в этом роде…
— Когда-то здесь была лужайка для крокета. Давно это было. Еще во времена миссис Фолкнер. Да. Там, где сейчас розарий. Правда, она была не полноразмерная.
— И когда это было?
— Вы о крикетной площадке? Это было еще до меня. Всегда найдутся люди, которые готовы рассказать, что здесь происходило раньше и о чем раньше не говорили. И почему и кто не хотел говорить об этом. Масса историй, некоторые из которых — ложь, а какие-то вполне могут быть правдой.
— Вы такой умный, Исаак, — заговорила Таппенс. — Кажется, что вы знаете обо всем на свете. Откуда же вы узнали об этой крокетной площадке?
— Здесь была коробка с принадлежностями для крокета. Стояла здесь многие годы. Боюсь, от нее мало что осталось.
Таппенс отошла от Матильды и прошла в угол, где стояла длинная деревянная коробка. Под крышкой, которая от времени с трудом открывалась, она увидела в ней красный и синий мячи, а также сломанный и перекрученный крокетный молоток. Остальное пространство было затянуто паутиной.
— Вполне могло остаться со времен миссис Фолкнер, — сказал Исаак. — Говорят, что она даже выступала в соревнованиях.
— В Уимблдоне? — недоверчиво уточнила Таппенс.
— Ну, не совсем в Уимблдоне — думаю, такого не было. Нет. Во всяких местных турнирах. Раньше они здесь часто проходили. У фотографа я даже видел фотографии…
— У фотографа?
— Ну да. В деревне. У Дарренса. Вы же его знаете, правда?
— Дарренс? — В голосе Таппенс послышалось сомнение. — А, ну да. Он торгует фотопленками и всякой подобной мелочью, не так ли?
— Так точно. Только не забывайте, что теперь там заправляет не старый Дарренс. Это его внук. Или правнук, точно не знаю. В основном он продает всякие открытки — рождественские, поздравительные и так далее. А еще он фотографирует людей. У него хранится масса этих фотографий. Однажды появилась одна женщина и потребовала фотографию своей прабабушки. Сказала, что она у нее была, но то ли разбилась, то ли сгорела, то ли потерялась или что-то еще. Вот и стали искать негатив. Хотя, по-моему, так и не нашли. Однако где-то у него хранится множество альбомов.
— Альбомы, — задумчиво произнесла Таппенс.
— Могу что-то еще для вас сделать? — спросил Исаак.
— Помогите нам немного с Джейн, или как там ее зовут.
— Не Джейн, а Мотильда. Хотя даже и не Мотильда, как было бы правильно, а именно что Матильда. Уж не знаю почему. Наверное, по-французски.
— По-французски или по-американски. Матильда. Луиза. Как-то так, — задумчиво сказал Томми.
— А здесь очень удобно что-нибудь прятать, — заметила Таппенс, засовывая руку в дырку на животе Матильды.
Она вытащила оттуда изношенный каучуковый мяч, который когда-то был красно-желтым, а теперь состоял практически из одних дыр.
— Детский, скорее всего, — предположила Таппенс. — Они любят прятать вещи в таких местах.
— Это точно. Как только увидят какое-то отверстие, — согласился Исаак. — А однажды здесь жил молодой человек, который оставлял в ней свои любовные записочки, так я слыхал. Вроде как в почтовом ящике.
— Письма? А кому он их писал?
— Наверное, какой-то молодой девушке. Я так думаю. Но это было еще до меня, — закончил Исаак разговор своей традиционной фразой.
— Все вещи случались здесь задолго до Исаака, — сняв пиджак, заметил Томми после того, как садовник, поставив Матильду в удобное положение, оставил их, сказав, что ему надо прикрыть фрамуги.
— Просто невероятно, — сказала слегка задыхающаяся Таппенс, вытаскивая грязную руку из внутренностей Матильды, — что кто-то умудрился засунуть туда так много вещей или, по крайней мере, попытался это сделать, даже не удосужившись вычистить из нее мусор.
— А зачем кому-то надо было ее чистить? Кому это могло прийти в голову?
— Это верно, — согласилась Таппенс. — Хотя мы как раз этим сейчас и занимаемся, правда?
