Выпуск II. Том 2 - Кристи Агата (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
В северном крыле находились чертежная комната, фото— и химическая лаборатории.
По другую сторону открытой веранды — столовая. Дверь из нее ведет в контору, где хранились разные документы, составлялись каталоги, описывались археологические находки, здесь же стояла и пишущая машинка. Затем шла спальня отца Лавиньи. Это одна из двух самых больших комнат, вторую, точно такую же, занимала, как я уже упомянула, миссис Лайднер. Отец Лавиньи обычно использовал свою комнату как рабочий кабинет и расшифровывал, — кажется, так это называется, — здесь свои таблички.
В юго-западном углу здания расположена лестница, ведущая на крышу. Западное крыло тоже состоит из нескольких комнат. Первая из них — кухня, затем идут четыре небольших спальни, которые занимали молодые люди — Кэри, Эммет, Рейтер и Коулмен.
В северо-восточном углу здания находилась комната для фотографирования, при ней темная каморка. Затем шла лаборатория и, наконец, единственный вход во внутренний двор — широкие ворота с арочным перекрытием, через которые мы и въехали сюда. За воротами находились бараки, где жила прислуга из местных жителей, караульное помещение, конюшни для лошадей, на которых привозили воду, и прочие службы. По правую руку от ворот располагалась, как я уже упоминала, чертежная комната и две так называемых ванных, которые и замыкали северное крыло здания.
Я здесь специально так подробно описала расположение комнат, чтобы уже больше не возвращаться к этому вопросу.
Миссис Лайднер, повторяю, сама мне все показала, а потом повела в мою комнату, выразив надежду, что я не буду испытывать там никаких неудобств.
Комната была миленькая, хотя и весьма скромно меблированная: кровать, комод, умывальник, кресло.
— Перед ленчем, обедом, ну и, разумеется, по утрам бой будет приносить вам горячую воду. Если же она понадобится вам в другое время, отворите дверь, хлопните в ладоши, а когда появится бой, скажите ему “gib mai har” [74]. Сможете запомнить?
Я ответила, что, пожалуй, смогу, и, слегка запинаясь, повторила фразу.
— Прекрасно. Но не робейте, кричите во весь голос. Если говорить так, как мы привыкли у себя, в Англии, арабы ничего не поймут.
— Потешная штука эти языки, — сказала я. — Просто удивительно, как их много и какие они разные.
Миссис Лайднер улыбнулась:
— В Палестине есть церковь, где “Отче наш” написана, помнится мне, на девяноста разных языках.
— Подумать только! — воскликнула я. — Надо написать об этом моей тетушке, то-то старушка удивится.
Миссис Лайднер рассеянно потрогала кувшин, тазик, чуть подвинула мыльницу.
— Я очень надеюсь, что вам здесь понравится, — сказала она, — и вы не будете слишком скучать.
— Я редко скучаю, — заверила я ее. — Ведь жизнь так коротка.
Она не отвечала, задумчиво передвигая туда-сюда то кувшин, то мыльницу.
Внезапно она остановила на мне взгляд своих темно-лиловых глаз.
— Что именно мой муж сказал вам обо мне, мисс Ледерен?
Ну, на подобные вопросы всегда готов стереотипный ответ.
— Как я поняла из его слов, вы немного переутомились, только и всего, миссис Лайднер, — бодро отрапортовала я. — И еще он сказал, что вам просто хочется, чтобы о вас немного позаботились и помогли по хозяйству.
Она стояла, задумчиво склонив голову.
— Да, — заговорила она. — Да, это было бы просто замечательно.
Честно говоря, многое здесь вызывало у меня недоумение. Ответ миссис Лайднер не пролил света на загадочные обстоятельства, приведшие меня в Тель-Яримджах, однако задавать вопросы я не собиралась.
— Надеюсь, вы позволите мне помочь вам по дому. И пожалуйста, не давайте мне бездельничать, — сказала я.
— Благодарю вас, мисс Ледерен, — слабо улыбнулась она, а потом опустилась на кровать и, к моему великому удивлению, засыпала меня вопросами. Говорю, к великому удивлению, ибо я с первого взгляда безошибочно почувствовала в миссис Лайднер настоящую леди. А настоящие леди, по-моему, весьма редко проявляют любопытство к вашим личным делам.
Однако миссис Лайднер, казалось, поставила целью узнать обо мне всю подноготную. Где я обучалась и давно ли это было. Что привело меня на Восток. Как случилось, что доктор Райли рекомендовал меня к ним. Она поинтересовалась даже, бывала ли я в Америке и нет ли у меня там родственников. Некоторые из ее вопросов показались мне в то время совершенно лишенными смысла, и только потом я поняла, почему она об этом спрашивает.
Внезапно настроение миссис Лайднер резко переменилось. Она улыбнулась доброй, ясной улыбкой и сказала ласково, что очень мне рада и что ей будет хорошо со мною, она в этом уверена.
— Не хотите ли подняться на крышу посмотреть закат? — предложила она, вставая. — В эту пору он необыкновенно красив.
Я охотно согласилась.
Когда мы выходили из комнаты, она вдруг спросила:
— Скажите, когда вы ехали из Багдада, в поезде было много народу? Мужчин, я имею в виду.
Я отвечала, что не приглядывалась особенно, но помню, видела вечером в вагоне-ресторане двух французов и еще компанию из трех человек, которые рассуждали о каком-то трубопроводе.
Она кивнула, и слабый звук сорвался с ее губ. Мне показалось, это был вздох облегчения.
Мы вместе поднялись на крышу.
Миссис Меркадо сидела на парапете, а доктор Лайднер, наклонившись, разглядывал разложенные рядами камни и глиняные черепки. Среди них были большие тяжелые камни, которые доктор Лайднер называл жерновами, и пестики, и каменные долота, и каменные топоры, и множество керамических горшков с таким диковинным узором, какого я в жизни не видывала.
— Идите сюда, — позвала нас миссис Меркадо. — Ах, как красиво, как необыкновенно красиво, правда?
Закат и впрямь был необыкновенно живописен, Хассани, весь пронизанный лучами заходящего солнца, напоминал какой-то сказочный город, а Тигр, сверкающий меж пологих, широко раскинувшихся берегов, завораживал своей волшебной красотой.
— Восхитительно, да, Эрик? — сказала миссис Лайднер.
Доктор окинул окрестности рассеянным взглядом.
— Да-да, — пробормотал он задумчиво и снова принялся перебирать черепки.
— Археологов интересует только то, что у них под ногами, — заметила миссис Лайднер с улыбкой. — Небеса для них не существуют.
Миссис Меркадо хихикнула:
— О да! Они все такие чудаки. Да вы и сами скоро убедитесь в этом, мисс Ледерен. — Она помолчала. — Здесь все так рады вашему приезду, — добавила она. — Мы ужасно тревожились за вас, Луиза, дорогая.
— Неужели? — язвительно поинтересовалась миссис Лайднер.
— О да! Вы ведь в самом деле не совсем здоровы, правда? Взять хотя бы эти ваши страхи, да и все прочее тоже… Знаете, когда говорят: “Это просто нервы”, — я всегда думаю, а что может быть хуже этого? Ведь нервы — это же стержень, на котором держится весь наш организм, правда ведь?
Ах ты кошечка, изумилась я про себя.
— Вам более нет нужды тревожиться обо мне, Мари, — сухо заметила миссис Лайднер. — Теперь эти заботы возьмет на себя мисс Ледерен.
— Конечно, конечно, — бодро откликнулась я.
— О, я уверена, теперь все будет прекрасно, — щебетала миссис Меркадо. — Мы все время думали, что миссис Лайднер надо бы показаться доктору, во всяком случае, принять хоть какие-то меры. Нервы у нее просто никуда. Правда, Луиза, дорогая?
— Настолько никуда, что, сдается мне, я действую на нервы вам! — насмешливо бросила миссис Лайднер, — Нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? Будто ничего нет более интересного, чем мое несчастное здоровье!
Вот тут я поняла, что миссис Лайднер из тех, кто легко наживает врагов. В ее тоне было столько холодного презрения (не подумайте, что я виню ее за это!), что болезненно-бледное лицо миссис Меркадо вспыхнуло румянцем. Бедняжка пыталась еще что-то сказать, но миссис Лайднер уже отвернулась и направилась к мужу, на другой конец крыши. Думаю, он не слышал, как она подошла, и только когда она положила руку ему на плечо, он сразу поднял глаза. Взгляд у него был нежный и какой-то жадно-ищущий.
74
принеси воды (араб.)