Третья девушка - Кристи Агата (бесплатные версии книг .txt) 📗

Пуаро недовольно нахмурился. Этот образ плохо сочетался с тем Эндрю Рестариком, которого он видел, с которым разговаривал. Нет, он, конечно, не может быть слабовольным — с таким упрямым подбородком, с таким уверенным взглядом и решительным выражением лица. К тому же он, видимо, умеет добиваться успеха. В молодости отлично справлялся со своими обязанностями в фирме, преуспевал и во время своих странствий по Южной Африке. Приумножил свое состояние. Домой вернулся на гребне успеха. Нет, такой человек не может быть слабохарактерным… Но, возможно, в отношениях с женщинами? Его первый брак был ошибкой… А что, если он женился под давлением близких? Потом он познакомился с другой женщиной. Только ли с ней? Может, были и другие? Когда прошло столько лет, установить подобные факты очень трудно. Но в любом случае он не был ловеласом, к тому же, он, как отмечают многие, был очень привязан к своей маленькой дочке. Да. Но потом все же встретил женщину, ради которой оставил семью и уехал из страны. Видимо, это было очень сильное чувство.

Но не примешивалось ли к нему и отвращение к конторской работе, к Сити, ко всей лондонской рутине? Возможно. Это уже наметки системы. Кроме того, он как будто человек по натуре одинокий. Нравился всем и здесь, и за границей, но близких друзей почему-то нигде не имел. Впрочем, обрести по-настоящему близкого друга за границей ему было бы трудно из-за его страсти к перемене мест. Он затевал очередное предприятие, шел ва-банк, выигрывал, тут же утрачивал интерес к достигнутому и отправлялся куда-нибудь еще. Кочевник. Вечный скиталец.

И все-таки это не вполне согласовывалось с тем образом, который сложился у него самого… Образ? В памяти Пуаро всплыл портрет, висевший в рабочем кабинете Рестарика над письменным столом. Хозяин кабинета пятнадцать лет назад. Сильно ли он изменился за эти годы? На удивление мало! Появилась седина, исчезла хрупкость, свойственная молодости, но черты лица остались почти прежними. Решительное, волевое лицо. Человек, который знает, чего хочет, и намерен добиться этого. Человек, который способен пойти на риск. Человек, который далеко не всегда готов считаться с другими.

Почему Рестарик, спросил себя Пуаро, перевез портрет в Лондон? Ведь он был парным к портрету его первой жены. Их вовсе не следовало бы разъединять. Но что, если все дело в психологии? Что, если Рестарик подсознательно вновь захотел расстаться с первой своей женой, освободиться от нее? Как и тогда, спастись от нее бегством, хотя ее давно уже нет в живых… Интересный момент…

Портреты, видимо, хранились вместе с другими фамильными вещами. Когда Мэри Рестарик отобрала вещи в комнаты, предоставленные им сэром Родериком, она взяла и эти портреты. Зачем? Наверное, естественнее было бы не брать портрет первой жены или, по крайней мере, отправить его на чердак! Правда, откуда у нее в «Лабиринте» чердак? С другой стороны, сэр Родрик наверняка предоставил бы им какую-нибудь комнату, где они могли бы хранить не нужные им пока вещи, — пока они не купили себе дом в Лондоне. Но зачем ей было заниматься подобной чепухой — куда-то определять второй портрет? Тем более что Мэри производит впечатление разумной и не слишком эмоциональной или ревнивой женщины.

«Tout de тете, — подумал Эркюль Пуаро, — les femmes! Они все способны на вспышки ревности, даже те, от которых этого никак не ждешь!»

Он переключился на Мэри Рестарик и вдруг с некоторым удивлением подумал, что о ней он почему-то почти ничего не знает. Видел он ее всего один раз, и она на него не произвела почти никакого впечатления. Пожалуй, довольно энергична и еще несколько.., как бы это сказать?., несколько неестественна?

(«Ну-ну, друг мой, — добавил Пуаро в скобках, — опять тебе дался ее парик.») А в самом деле, почему он почти совсем ничего не знает о ней, о милой, симпатичной и умной молодой женщине. Кстати, тем не менее она умеет сильно сердиться. Да, она очень рассердилась, увидев, что Павлин бродит по дому, и высказала ему все, что она о нем думает. А что тот? Похоже, его это только позабавило. А она.., да, она разозлилась не на шутку. Впрочем, это и естественно, никакая мать не выбрала бы для своей дочери такого…

Пуаро с досадой себя оборвал. Но ведь Норма ей не дочь. Ее не терзают душевные муки, томительные предчувствия, страх, что ее девочка обрекает себя на несчастное замужество или — того хуже — вдруг объявит, что ждет внебрачного ребенка от какого-нибудь весьма сомнительного субъекта! Какие чувства питает Мэри Рестарик к Норме? Естественно, ее раздражает непредсказуемость и неуравновешенный характер падчерицы, тем более, что та связалась с таким одиозным типом, от которого только и жди неприятностей. А что еще? Как она еще может относиться к падчерице, которая, возможно, даже пыталась ее отравить?

Да, в благоразумии ей не откажешь. Чтобы себя обезопасить, она поспешила убрать Норму из дому, тем самым скрыв случившееся и предотвратив скандал и всякого рода сплетни. Для соблюдения декорума [74] Норма иногда приезжает на выходные, но, в сущности, она теперь живет предоставленная самой себе. Даже когда Рестарики переедут в лондонский дом, они, конечно, не предложат Норме жить вместе. Тем более что той и самой это не нужно — современные девушки предпочитают жить отдельно от родителей. Так что тут никаких проблем не предвидится. Пуаро, правда, пока не был уверен в том, что именно Норма подсыпала Мэри яд. Но сам Рестарик считает виновницей именно дочь…

Пуаро снова вдруг подумал о Соне. Что же она все-таки делает в этом доме? И как там оказалась? Совершенно очевидно, что сэр Родрик от нее в восторге, она его окончательно приручила. Может, она просто не хочет возвращаться на родину? И планы у нее исключительно матримониальные [75] — престарелые джентльмены довольно часто женятся на своих юных помощницах. Да, пожалуй, Сопя могла бы устроиться очень недурно: обеспеченная жизнь, и не в таком уж отдаленном будущем — полная свобода и надежный доход… Или у нее другие цели? Та книга, которую она вроде бы забыла на скамейке в садах Кью — не было ли там между страницами документов сэра Родрика?

Она могла вызвать подозрения у Мэри. — своим поведением, нечаянно оброненными словами. Мэри могла поинтересоваться, где она проводит свои свободные дни и с кем. И сделать выводы. А Соня в ответ могла начать подсыпать ей небольшие дозы гербицида, в состав которого входит мышьяк. Который потихоньку накапливался в организме, вызывая симптомы элементарного гастроэнтерита [76].

Пуаро решил, что пора отвлечься от «Лабиринта» и его обитателей.

Последовав примеру Нормы, он перебрался в Лондон и начал размышлять о трех девушках из квартиры на Бородин-Меншенс.

Итак, Клодия Риис-Холленд, Фрэнсис Кэри, Норма Рестарик.

Клодия Риис-Холленд. Дочь члена парламента, видного политика. Обеспеченная, способная, красивая. Первоклассная секретарша.

Фрэнсис Кэри. Дочь провинциального нотариуса. С художественными наклонностями, некоторое время училась в театральной школе, затем в художественном училище, но бросила его; иногда что-то делала для Академии искусств, в настоящее время работает в художественной галерее. Неплохо зарабатывает, широкие связи в богемных кругах. Знакома с Дэвидом Бейкером, хотя, видимо, знакомство скорее случайное. Может быть, была в него влюблена? Таких молодчиков на дух не переносят родители девиц на выданье и вообще все приличные люди. Ну и, естественно, их не жалует полиция. Но чем они так привлекают благовоспитанных девиц из хороших семей, Пуаро решительно не мог понять. Однако факт оставался фактом. А что он сам думает о Дэвиде?

Смазливый, нахальный юнец, говорит с эдакой усмешечкой. Впервые он его увидел на лестнице в «Лабиринте», куда тот явился по поручению Нормы (или по собственной инициативе… Как знать?). Потом удалось рассмотреть его получше — когда подвозил в машине. Что ж, малый явно с характером и, видимо, в своей области достаточно способный. И тем не менее — личность довольно скользкая. Пуаро взял со стола листок и сверился со своими записями. Сомнительное прошлое, хотя без явной уголовщины. Мелкие мошенничества в гаражах, хулиганство, вандализм [77], два условных приговора. Все это нынче совсем не редкость. И все-таки Пуаро не видел в нем серьезного злоумышленника. Ну что еще? Был подававшим надежды художником, но потом живопись забросил. Из тех, кто не умеет работать упорно. Тщеславен, горд — действительно павлин, самодовольный павлин, занятый только собойю. Или не только? — спросил себя Пуаро.