Загадочное происшествие в Стайлзе - Кристи Агата (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Сэр Эрнст Хэвиуэзер грозно поднялся с места:
– Откуда к вам пришло письмо?
– Из Стайлз-Корт.
– Тот же адрес, куда вы отослали пакет?
– Да.
Сэр Хэвиуэзер накинулся на него, как хищник на свою жертву:
– Откуда вы знаете?
– Я… я не понимаю.
– Откуда вы знаете, – повторил защитник, – что письмо к вам пришло из Стайлз-Корт? Вы обратили внимание на почтовый штемпель?
– Нет… но…
– О! Вы не обратили внимания на почтовый штемпель и тем не менее утверждаете, что письмо пришло из Стайлз-Корт! Собственно говоря, это мог быть любой почтовый штемпель?
– Д-да…
– Значит, письмо могло быть отправлено откуда угодно? Например, из Уэльса?
Свидетель признал такую возможность, и сэр Эрнст выразил удовлетворение.
Элизабет Уэллс, младшая горничная Стайлз-Корт, рассказала, как, отправившись спать, вдруг вспомнила, что закрыла парадную дверь на засов, а не только на замок, как об этом просил мистер Инглторп. Она спустилась вниз, чтобы исправить свою ошибку. Услышав слабый шум в западном крыле дома, глянула в коридор и увидела, как мистер Джон Кавендиш стучал в дверь миссис Инглторп.
Сэр Хэвиуэзер расправился с Элизабет Уэллс очень быстро. Под безжалостным натиском его вопросов она стала безнадежно себе противоречить, и сэр Эрнст с довольной улыбкой на лице опустился на свое место.
Затем давала показания Анни. Она рассказала о стеариновом пятне на полу и о том, что видела, как подсудимый нес кофе в будуар миссис Инглторп.
После этого был объявлен перерыв до следующего дня.
Возвращаясь домой, Мэри Кавендиш горячо возмущалась поведением обвинителя:
– Отвратительный человек! Какую сеть он сплел вокруг моего бедного Джона! Как он искажает даже самый незначительный факт, изменяя его до неузнаваемости!
– Вот увидите, – старался я ее успокоить, – завтра все будет иначе.
– Да-а, – задумчиво произнесла она и вдруг понизила голос: – Вы не думаете?… Конечно же, это не мог быть Лоуренс… О нет! Этого не может быть!
Я и сам был озадачен и, оставшись наедине с Пуаро, спросил, что он думает о действиях сэра Эрнста, куда тот клонит.
– О-о! Этот сэр Эрнст – умный человек, – с похвалой отозвался Пуаро.
– Вы думаете, он уверен в виновности Лоуренса?
– Я не думаю, что он в это верит. Мало того, сомневаюсь, что его вообще что-либо заботит. Нет! Он просто пытается создать неразбериху в головах присяжных, чтобы они разделились во мнениях, будучи не в силах понять, кто из братьев это сделал. Он пытается создать впечатление, что против Лоуренса есть столько же улик, сколько и против Джона… И я далеко не уверен в том, что это ему не удастся.
Когда на следующий день заседание суда возобновилось, первым в качестве свидетеля был приглашен инспектор криминальной полиции Джепп. Его показания были четкими и ясными. Сообщив о предшествовавших событиях, он продолжил:
– Действуя согласно полученной информации, суперинтендант Саммерхэй и я обыскали комнату подсудимого, когда он отсутствовал. В его комоде под стопкой нижнего белья мы обнаружили следующие предметы: во-первых, пенсне в золотой оправе, подобное тому, какое носит мистер Инглторп, – оно представлено здесь в качестве улики; во-вторых, вот эту маленькую бутылочку.
Помощник аптекаря тотчас же подтвердил, что это тот самый маленький медицинский пузырек из синего стекла, содержавший несколько белых кристаллических гранул. Наклейка на бутылочке гласила: «Стрихнина гидрохлорид. Яд».
Другая улика, обнаруженная детективами, представляла собой почти чистый кусок промокательной бумаги, вложенный в чековую книжку миссис Инглторп. При отражении в зеркале можно было прочитать: «…в случае моей смерти я оставляю все, что мне принадлежит, моему любимому мужу, Алфреду Инг…» Эта улика бесспорно свидетельствовала о том, что уничтоженное завещание было составлено в пользу мужа усопшей леди. Затем Джепп предъявил обгоревший кусочек плотной бумаги, извлеченный из камина. Все это вместе с обнаруженной на чердаке черной бородой подтверждало показания Джеппа.
Однако предстоял еще перекрестный допрос.
– Когда вы обыскивали комнату подсудимого? – спросил сэр Эрнст.
– Во вторник, двадцать четвертого июля.
– Точно через неделю после трагедии.
– Да.
– Вы сказали, что нашли эти два предмета – пенсне и бутылочку – в комоде. Он не был заперт?
– Нет.
– Вам не кажется невероятным, что человек, совершивший преступление, прячет улики в незапертом комоде, где любой может их обнаружить?
– Он мог спрятать их в спешке.
– Но вы только что сказали, что прошла целая неделя со дня трагедии. У подсудимого было достаточно времени, чтобы убрать и уничтожить эти улики.
– Возможно.
– Тут не может быть никаких «возможно»! Было или не было у него достаточно времени, чтобы убрать и уничтожить улики?
– Было.
– Нижнее белье, под которым вы обнаружили улики, было толстым или тонким?
– Толстым.
– Иными словами, это было зимнее белье. Совершенно очевидно, что подсудимый вряд ли подходил к этому ящику комода в последнее время, не так ли?
– Возможно, нет.
– Будьте любезны ответить на мой вопрос. Стал бы подсудимый в самую жаркую неделю лета открывать ящик, содержащий зимнее белье? Да или нет?
– Нет.
– В таком случае не считаете ли вы вероятным, что обнаруженные вами предметы были положены туда кем-то другим и что подсудимый об этом не знал?
– Я так не считаю.
– Однако это возможно?
– Да.
– Это все!
Затем последовали показания свидетелей о финансовых затруднениях, которые постигли подсудимого в конце июля… о его интрижке с миссис Рэйкс… Бедной Мэри при ее гордости, вероятно, было очень горько все это слышать! Эвлин Ховард была права, хотя ее враждебное отношение к Алфреду Инглторпу не позволило ей сделать правильные выводы.
Потом для дачи свидетельских показаний пригласили Лоуренса Кавендиша. На вопросы мистера Филипса он ответил, что ничего не заказывал в фирме «Паркинсонс». И вообще 29 июня находился в Уэльсе.
Подбородок сэра Эрнста незамедлительно воинственно вздернулся вверх.
– Вы отрицаете, что заказывали двадцать девятого июня в фирме «Паркинсонс» черную бороду? – спросил он.
– Да.
– Скажите, если что-нибудь случится с вашим братом, кто унаследует Стайлз-Корт?
Грубость вопроса вызвала краску на бледном лице Лоуренса. Судья дал выход своим эмоциям, пробормотав что-то неодобрительное. Подсудимый возмущенно наклонился вперед.
Сэр Хэвиуэзер не обратил ни малейшего внимания на недовольство своего клиента.
– Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос! – настойчиво потребовал он.
– Полагаю, – тихо ответил Лоуренс, – Стайлз-Корт унаследую я.
– Что вы имеете в виду, говоря «полагаю»? У вашего брата детей нет. Наследником являетесь вы, не так ли?
– Да.
– Ага! Так-то лучше! – произнес Хэвиуэзер с жестокой веселостью. – И вы также унаследуете изрядную сумму денег, верно?
– В самом деле, сэр Эрнст! – запротестовал судья. – Эти вопросы не относятся к делу.
Сэр Эрнст, довольный своим выпадом, поклонился и продолжил:
– Во вторник, семнадцатого июля, как я понимаю, вы вместе с другими гостями посетили аптеку госпиталя Красного Креста в Тэдминстере?
– Да.
– Оставшись на несколько секунд один в комнате, вы случайно не открывали шкафчик с ядами и не рассматривали некоторые из них?
– Я… я… возможно, я это сделал.
– Я утверждаю, что вы поступили именно так.
– Да.
Сэр Эрнст немедленно задал новый вопрос:
– Вы там рассматривали определенную бутылочку?
– Нет, не думаю.
– Будьте осторожны, мистер Кавендиш! Я имею в виду маленькую бутылочку с гидрохлоридом стрихнина.
Лицо Лоуренса приняло болезненно-зеленоватый оттенок.
– Н-нет! Я уверен, что этого не делал.
– В таком случае как вы объясните, что оставили на ней отпечатки своих пальцев?
Грубая манера, с какой сэр Эрнст вел допрос, была в высшей степени эффективна, когда он имел дело со свидетелем, обладавшим неуравновешенным характером.
