Саван для соловья (Тайна «Найтингейла») - Джеймс Филлис Дороти (книги регистрация онлайн .txt) 📗

Делглиш серьезно сказал:

— Это очень сложный теологический вопрос, в обсуждении которого я не компетентен. Она говорила вам, кто отец ребенка?

— Не прямо. Я думаю, это мог быть молодой писатель, с которым она дружила. Не знаю ни его имени, пи где вы можете его найти, но знаю, что Джо провела с ним неделю в прошлом октябре на острове Уайт. У нее были семидневные каникулы, и она сказала мне, что решила отправиться на остров со своим другом. Я думаю, это был именно он. Определенно, это не был человек, с которым она познакомилась на острове. Они отправились туда в первую неделю октября, и она рассказывала мне, что они останавливались в маленькой гостинице в пяти милях па юг от Вентора. Это все, что она мне рассказала. Думаю, вполне возможно, что в течение этой недели она и забеременела.

Делглиш сказал:

— Да, время приблизительно совпадает. И она никогда не говорила вам об отце ребенка?

— Нет. Я спросила ее, почему она не выйдет замуж за отца ребенка, и она ответила, что было бы несправедливо обременить ребенка сразу двумя безответственными родителями. Помню, она сказала: «Да он просто в ужас придет от этой идеи, хотя на него вдруг нахлынуло желание отцовства, думаю, ему просто любопытно посмотреть, что это такое. Возможно, ему понравится зрелище новорожденного малыша, потому что тогда он сможет написать страшную историю о рождении ребенка. Но он действительно не намерен брать на себя никаких обязательств».

— Но она его любила?

Девушка долго молчала, прежде чем ответить:

— Думаю, любила. Мне кажется, может быть, поэтому она и покончила с жизнью.

— Почему вы думаете, что она покончила с собой?

— Я это предполагаю, потому что иное кажется мне еще более невероятным. Я никогда не считала, что Джо принадлежит к тому типу людей, которые способны покончить жизнь самоубийством — если вообще существует такой тип, — но на самом деле я ее не знала. Человеку не дано глубоко познать душу другого человека. Нам доступна лишь ее поверхностная часть. Я всегда так считала. И гораздо более вероятно, что она сама решила уйти из жизни, чем то, что ее убили. В это просто невозможно поверить. Зачем кому-то это делать?

— Я надеялся, что вы поможете мне ответить на этот вопрос.

— Но я не смогу. Насколько мне известно, врагов в больнице у нее не было. Правда, она не пользовалась всеобщей любовью, потому что была слишком замкнутой, слишком любила уединение. Но она не вызывала у людей антипатии. И даже если бы вызывала, все-таки убийство предполагает нечто большее, чем просто антипатию. Мне представляется гораздо более возможным, что она слишком рано вернулась к работе после гриппа, была охвачена психологической депрессией, чувствовала, что не может сделать аборт и стать детоубийцей и вместе с тем не в состоянии оказаться матерью незаконнорожденного, и под влиянием всех этих обстоятельств в тяжелый момент покончила с собой.

— Когда я опрашивал вас в демонстрационной комнате, вы сказали, что, вероятно, были последней из тех, кто видел ее живой. Что именно произошло, когда в последний вечер вы остались наедине? Не дала ли она вам понять, что собирается покончить с собой?

— Если бы она это сделала, вряд ли я позволила бы ей уйти спать одной. Она ничего не говорила. Мы едва обменялись десятком фраз. Я спросила ее, как она себя чувствует, и она ответила, что у нее все в порядке. Она была явно не в настроении поболтать, так что я не стала ей надоедать. Приблизительно минут через двадцать я ушла к себе. И больше ее не видела.

— И она не упоминала о своей беременности?

— Она ни о чем не упоминала. Мне показалось, что она выглядит усталой и очень бледной. Но Джо всегда была бледной. Меня страшно огорчает, когда я думаю, что, возможно, она нуждалась в помощи, а я оставила ее, не сказав тех слов, которые могли бы спасти ее. Но она не была женщиной, открытой для доверительных разговоров. Я нарочно немного задержалась в гостиной, когда все ушли спать, — думала, она захрчет поговорить со мной. Но когда мне стало ясно, что она хочет остаться одна, я ушла.

Она сказала, что очень огорчена, подумал Делглиш, но вовсе не выглядит расстроенной. Она выглядит как человек, которому не за что себя упрекать. И с какой стати ей мучить себя? Он сомневался что Мадлен Гудейл ощущает особое горе. Она была гораздо ближе к Джозефипе Фоллон, чем другие девушки. Но на самом деле чувство утраты словно не коснулось ее. А кого на всем свете поразила эта смерть? Он спросил:

— А что касается смерти Хитер Пирс?

— Думаю, это был настоящий несчастный случай. Кто-то положил в пищу яд в качестве шутки или просто со зла, не представляя себе, что последствия могут оказаться такими роковыми.

— Вы не думаете, что это было бы странно для старшекурсниц, которые наверняка прослушали курс лекций, включающих в себя основную информацию о ядах.

— Я не считаю, что это была студентка. Не знаю, кто это был. Не думаю, что вы сможете это выяснить теперь. Но не могу поверить, что это было преднамеренное убийство.

Все это очень хорошо, думал Делглиш, по определенно звучит несколько неискренне для такой умной девушки, как сестра Гудейл. Конечно, это была самая распространенная, почти официальная версия. Она снимала со всех чувство вины за убийство и заменяла его подозрением, что некто был слишком зол или беспечен. Но сам он в это не верил и не допускал мысли, чтобы в это верила сестра Гудейл. Но еще труднее ему было смириться с тем, что перед ним сидит девушка, готовая успокоить себя фальшивыми предположениями или намеренно закрывающая глаза на неприятные факты.

Затем Делглиш спросил ее о том, что она делала утром в день смерти Пирс. Он уже знал об этом из отчета инспектора Бейли и ее предыдущего заявления, поэтому не удивился, когда Мадлен Гудейл подтвердила все без малейших колебаний. Она поднялась в 6.45 и выпила чаю в буфетной вместе с другими девушками из ее группы. Она рассказала им о болезни Фоллон, потому что именно к ней зашла Фоллон, когда почувствовала себя плохо ночью. Никто из студенток не выразил особого огорчения, но они стали думать, как будет теперь проходить демонстрация, когда группу буквально косит болезнь, и не без злорадства размышляли, как сестра Гиринг справится с этим перед комиссией. Хитер Пирс тоже пила со всеми чай, и Гудейл припомнила, как она сказала: «Раз Фоллон заболела, значит, пациенткой придется быть мне». Мадлен Гудейл не помнит никаких замечаний или споров на эту тему. Было вполне естественно, что заболевшую студентку заменит следующая за ней по списку.

После чая Мадлен Гудейл оделась и прошла в библиотеку, чтобы освежить знания о лечении ларинготомии для участия в утренних занятиях. Чтобы семинар прошел успешно, было необходимо отвечать на вопросы преподавательницы быстро и полно. Она уселась за книги в 7.15, и вскоре к пей присоединилась Кристина Дейкерс, тоже решившая позаниматься. Похвальное намерение, подумал Делглиш, по крайней мере, вознагражденное бесспорным алиби на большую часть времени до завтрака. Они с Дейкерс не сказали друг другу ничего значительного за время занятий, в одну и ту же минуту покинули библиотеку и вместе пошли на завтрак. Наверное, было 7.50. Она села за стол с Дейкерс и двойняшками Бэрт, но вышла из столовой раньше их. Было 8.15. Она вернулась в комнату застелить постель и потом прошла в библиотеку написать несколько писем. Закончив с письмами, она ненадолго зашла в туалетную комнату и спустилась в демонстрационный зал как раз к 8.45. В этот момент там находились только сестра Гиринг и двойняшки Бэрт, но вскоре пришли и остальные студентки. Она не может сказать, в каком порядке они появились. Она думает, что последней пришла Пирс. Делглиш спросил:

— Как выглядела сестра Пирс?

— Я не заметила в ней ничего необычного, но я и не ожидала этого от нее. Пирс — это Пирс. Она не производила значительного впечатления.

— Она говорила что-нибудь до начала демонстрации?

— Да, вообще-то говорила. Странно, что вы спросили. Я не сказала об этом раньше, наверное потому, что инспектор Бейли не спрашивал. Но она кое-что сказала. Она оглядела нас — к этому моменту все уже собрались — и спросила, не брал ли кто-нибудь что-то из ее спальни.