Синее привидение (Преступления Серебряного века. Том I) - Спасский Б. (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— Ох, уж этот мне мистер Вильям! — озабоченно говорил Кандауров, глядя на обезьяну, семенящую ножками, кланяющуюся и галантно скалящую зубы перед Калерией. — Вся надежда подпоить его хорошенько. Ну что, как наш генерал?
— Совсем помешался на мистере Вильяме, — отвечала Калерия. — Хочет устроить на будущей неделе званый обед, чтобы показать твоего секретаря своим важным сослуживцам. Расскажи же мне, что ты делал в Америке и почему не писал мне целых полгода?
Сели на диван: Калерия посредине, Кандауров и мистер Вильям по бокам. Кандауров начал рассказывать о своем путешествии по Европе, о первых бедствиях в Америке, о случайном выигрыше в карты, о встрече с мистером Вильямом на океанском пароходе.
— В переездах с места на место всегда подвергаешься риску, и я приобрел себе моего милого Вильяма прежде всего в качестве телохранителя. Он великолепно владеет стилетом и прекрасно сторожит сон. Если бы не эти таланты, он был бы только обременителен. Когда мы с тобой будем окончательно вместе, я его продам или подарю кому-нибудь.
— Ах, не надо этого делать, — сказала Калерия, — такая славная, добрая обезьянка.
— О, yes! — отвечал мистер Вильям, скаля зубы и приникая к щечке Калерии своей подстриженной бородой.
Кандауров продолжал рассказ, приковавшись взором к синим атласным туфелькам и прозрачным чулочкам Калерии. Были странные пропуски, странные недомолвки в этом рассказе, чему причиной могли быть те же атласные туфельки и чулочки.
— Подожди, подожди, — говорила молодая женщина, — ты сразу перескочил с Чикаго на Монте-Карло. После Чикаго ты провел два месяца в Париже. Что ты там делал?
— Ах, какая тощища! — протянул Кандауров. — Я восполню пропущенное потом. Мы так давно не видались. Знаешь, твои ножки как будто пополнели, и плечики… Ну, давай выпьем шампанского. Может быть, скушаешь что-нибудь?
— Нет, — сказала она, вставая, — покажи мне хорошенько твой номер. Знаешь, ведь очень недурно… А это спальня? Почему здесь одна кровать? Разве мистер Вильям спит не на кровати? Неужели он так-таки раздевается, снимает белье?.. Нет, это ужасно комично… А тут ванна? Воображаю мистера Вильяма в ванне. Голубчик, доставь мне удовольствие, покажи мистера Вильяма в ванне.
— Какие глупости, — строго произнес Кандауров, — ну, давайте шампанское пить.
— Ах, нет, потом, поцелуй меня сначала.
И она с театральной беспомощностью упала навзничь на подставленные Кандауровым руки и, откинув голову, заставила его ловить губами свои красные извивающиеся губы. Мистер Вильям с беспокойством и легким завистливым рычанием похаживал и постукивал каблуками около них.
В субботу на масляной неделе, после ежедневных упражнений с мистером Вильямом, Кандауров вытащил из чемодана генеральскую тужурку, подушку с тесемочками и деревянный футляр. Оставив один новенький длинный стилет, он туго запаковал все остальное в газетную бумагу, вложил в ручной саквояж, запер мистера Вильяма в номере и уехал на далекую станцию Финляндской железной дороги. Там он забрался поглубже в лес, насовал в свободные промежутки саквояжа, сколько поместилось, круглых морских камней, потом размахнулся изо всех сил и забросил саквояж в подтаявшее болото.
Когда он вернулся в Петербург, было уже два часа. Обезьяна проголодалась, и Кандауров стал торопиться с нею к дядюшке на блины.
— Наконец-то! — радостно встретил их старый Кандауров. — Заморили нас с Калерией голодом совсем. Ну, протобестия, здравствуй, здравствуй. Покажу тебя завтра своим генералам. Увидишь шимпанзе и орангутангов почище себя.
Старик взял под руку мистера Вильяма, обнюхивавшего его тужурку, от которой пахло духами «Violette de Parme», и повел через все комнаты в столовую. Там уже курился легкий блинный дурман, и Калерия в розовом капоте с коротенькими рукавами сидела за столом на месте хозяйки и, улыбаясь, поджидала Кандаурова и его секретаря.
Кандауров пристроился к ней поближе, чтобы удобнее было перешептываться и пожимать ножку, а мистером Вильямом окончательно завладел генерал. Подали первую горку блинов, потом вторую. Старик Кандауров не столько ел сам, сколько наслаждался истребительным аппетитом обезьяны, поглощавшей блины и с икрой, и с семгой, и с копчушками, и со снетками и пившей мадеру, как квас. И он уже совсем не ревновал Калерию к племяннику, который наливал себе одно шампанское, звонко чокался с молодой женщиной и выразительно смотрел ей в глаза. Лицо Кандаурова казалось Калерии каким-то странным, мрачная, сосредоточенная тень лежала на нем, тень предчувствия, тревоги, которую он, вдруг задумываясь, даже и не пытался скрывать.
— Что с тобой? — шептала она ему на ушко.
— Не понимаю, — отвечал он. — Что-то нехорошее должно случиться сегодня. Дядюшка, вы мне совсем споите мистера Вильяма.
— Черта с два, эдакого пьяницу споишь! Попробуй потягайся с ним.
Перешли в гостиную. Генерал был в окончательном восторге при виде мистера Вильяма, стоявшего против Калерии с чашкой кофе в руках. Кандауров посмотрел на часы и сказал:
— Ну, я вам на полчаса оставлю вашего любимца. Мне надо тут поблизости по одному делу. Когда освобожусь, я вам телефонирую. Мистер Вильям, — докончил он по-английски, — вести себя хорошо!
— Смотри же, возвращайся, — говорил дядюшка. — А то еще твоя протобестия тут без тебя наскандалит.
— Возвращайся же, милый, — просила Калерия, провожая Кандаурова в переднюю. — Мне ужасно не нравится твое сегодняшнее настроение. Не болен ли ты?
Прошло полчаса. Генерал Кандауров с трудом наигрывал на рояле старинный сентиментальный вальс, а Калерия танцевала с мистером Вильямом, страстно обнимавшим ее за талию.
Влюбленные глазки обезьяны, широко оскаленные зубы, свернувшийся на сторону галстук смешили молодую женщину до слез, и, танцуя, она в то же время громко хохотала и чуть не падала на пол. Она уже совсем задыхалась, а мистеру Вильяму было хоть бы что. Даже хмель вышел у него от быстроты движений из головы.
— Не могу больше, противная обезьяна, — сказала Калерия, бросаясь на диван.
И вдруг задребезжал телефонный звонок в кабинете у генерала. Это, несомненно, Кандауров. И, собрав остатки энергии, Калерия побежала в кабинет.
— Я слушаю, — говорила она, — кто это?
— Это я, — отвечал голос Кандаурова, — позови, пожалуйста, на минуточку дядю.
— Что случилось? Я ему передам.
— Нет, надо его самого…
— Ты меня пугаешь… Сейчас же изволь сказать!..
— Ах, Боже мой, я просто задержался немного и хочу позаботиться о Вильяме. Позови дядюшку: мне его удобнее попросить.
Калерия успокоилась и позвала генерала.
— Дядюшка, вы? — говорил Кандауров. — Я вернусь попозже и беспокоюсь, что мистер Вильям здорово подвыпил и будет себя дурно вести. Вы его на всякий случай подтяните. Жаль, что ни вы, ни кузиночка не говорите по-английски, но есть одна русская фраза, которой он ужасно боится. Когда вернетесь в гостиную, выпрямьтесь и скажите повелительным тоном: «Мистер Вильям, пора!» Понимаете, в точности одну эту фразу. Главное — как можно строже.
— Хорошо, — отвечал генерал, — скажу.
— Сейчас же сделаете?
— Хорошо. А тебя скоро прикажешь ждать?
— Скоро, дядюшка, скоро. Самое позднее через час.
Высокий, тучный генерал Кандауров быстро пошел в гостиную, слегка подрыгивая левой ногой. Представлялась ему смешная, перепуганная рожица мистера Вильяма, который еще, чего доброго, заберется от его окрика куда-нибудь под рояль, и, переступая порог гостиной, он весело откашлялся, выпрямился и строго, по-военному скомандовал:
— Мистер Вильям, пора!
К его удивлению, мистер Вильям нисколько не испугался, а совершенно спокойно встал с дивана, на котором сидел рядом с Калерией, и медленно направился к нему.
— Мистер Вильям, пора! — повторил он еще строже.
Обезьяна приблизилась к генералу вплотную, увидела страшно знакомый академический знак, орден Владимира с мечами, почувствовала запах «Violette de Parme», и у нее уже не осталось никаких сомнений. Мгновенно выхватив из кармана стилет, она ударила генерала в левую сторону груди крестообразно пять раз.
