Угроза для бизнеса (другой перевод) - Стаут Рекс (версия книг TXT) 📗
– И не подумаю, – твердо ответила Эми, холодно улыбаясь.
– Но почему?
Она покачала головой:
– Просто не желаю, и все.
Эми опять взглянула на часы, что выглядело вполне естественно. Правда, стрелок она так и не заметила.
– Мне действительно пора…
– Так вы не скажете?
– Нечего говорить. – Она натянуто улыбнулась. – Вы, очевидно, полагаете, что, если девушка вам отказывает, непременно случилось что-нибудь ужасное. Не допускаете, что ей просто не хочется идти?
– Ну, я… Но вы… – пролепетал мужчина, затем резко смолк и пристально посмотрел на нее, медленно заливаясь краской. – Прошу прощения, – сухо произнес он наконец. – Видимо, я заблуждался.
Гость подошел к двери, распахнул ее и вышел.
Эми стояла не шелохнувшись, пока шаги внизу лестницы не стихли. Затем, громко стуча каблуками, прошла в спальню, схватила серую шубку, отшвырнула ее, присела на край кровати и уставилась на себя в зеркало.
– Все получилось, не так ли? А голос дрожит. Слышите – дрожит, мисс Дункан… Что, обошлось без слез? Какова сила воли, а? Он непременно поведет девушку на футбол, черт возьми, а если нет, он хочет знать почему! Почисти-ка перышки, дорогуша, и бодро отправляйся на задание.
И Эми открыла пудреницу.
В тот же день, без пяти минут три она вышла из отеля «Черчилль» на Пятьдесят четвертую улицу в сопровождении стройного, элегантного, улыбающегося мужчины средних лет, позволила усадить себя в такси и на прощанье помахала из окна ручкой.
Этот мужчина и шантажировал миссис Гримсби. Обед с ним не принес результатов. Эми была слишком погружена в свои мысли, чтобы действовать четко и эффективно. Теперь же, приняв решение, она немедленно взялась за дело. Наклонившись к водителю, девушка попросила отвезти ее к станции подземки на Пятьдесят девятой улице. Поскольку поездка рассматривалась ею как сугубо личная, плату за такси нельзя было заносить в перечень служебных расходов, а для нее самой даже лишние сорок – пятьдесят центов имели значение.
Выйдя из подземки на Двадцать третьей улице, Эми прошла три небольших квартала на север, затем один большой – на запад и остановилась перед трехэтажным кирпичным сооружением, старым и мрачным на вид. Во внутренний двор вел мощеный проезд для грузовиков, но ни над аркой, ни возле входа не имелось вывесок, проясняющих предназначение этого здания. Только перейдя на другую сторону улицы и подняв глаза, можно было прочесть огромную, во весь верхний этаж, надпись, сделанную выгоревшей белой краской прямо на кирпичах: «Деликатесы Тингли».
На первом этаже из обшарпанного вестибюля поднималась грязная обветшалая лестница с сильно стертыми ступенями, за долгие годы однообразного существования испытавшими на себе тяжесть тысяч нетерпеливых шагов.
Этажом выше было довольно шумно; из-за высоких, до потолка, деревянных перегородок доносился гул работающих станков, а когда Эми распахнула дверь, врезанную в одну из перегородок по левую руку от себя, к гулу добавился треск печатных машинок и другие типично конторские звуки. Здесь располагалась приемная.
Эми очутилась перед новыми перегородками. Сквозь окошечко в одной из них высунулся седоволосый мужчина и надтреснутым голосом сообщил, что мистер Тингли, кажется, где-то тут. Эми простила не узнавшие ее слезящиеся глаза и уже хотела назвать свое имя, но в этот момент услыхала, как оно доносится с другой стороны. Его произнес молодой человек, который только что вышел из ближайшей к ней двери, мельком взглянул на нее и, тут же изменив свой маршрут, подошел к окошечку.
– Эми? Ну надо же! Привет!
– Привет, Фил!
Эми покорно позволила его костлявым пальцам вцепиться в протянутую ею руку и храбро заглянула в его костистую физиономию, надеясь, что на ее собственном лице не отразятся ни смутная неприязнь, ни легкая брезгливость, которые она всегда ощущала при взгляде на него. Особенное отвращение вызывал у нее рот с чуть подрагивающими опущенными уголками – рот фанатика или одержимого, который стойко переносит бесконечную, неслыханно жестокую пытку.
Эми улыбнулась:
– Сто лет тебя не видела. Как там технократия?
– Технократия? – Он поморщился. – Господи, да я понятия не имею. Верно, давно на свалке.
– А… – примирительно протянула Эми. – Помнится, еще недавно она вела то ли к процветанию, то ли к богатству, то ли к тому и другому вместе.
– Нет-нет, ничуть. Это была лишь ступенька в образовании, не более того. Истина, как и жизнь, не стоит на месте. – Он вытащил из кармана какую-то брошюрку. – На?, изучай. Чтобы понять все до конца, ее надо прочесть несколько раз…
Эми взяла книжицу и взглянула на обложку, на которой жирными буквами было отпечатано: «Труденьги». Она удивленно воззрилась на молодого человека:
– Фил, что это – опечатка?
– Никакая не опечатка! – обиделся он. – «Труденьги» – это сокращение. «Труд и деньги». В основе мировой экономической структуры лежат деньги. Основу денег составляет – то есть когда-то составляло – золото. Ныне эта модель устарела, она больше не выполняет своего предназначения. Эквивалентом чего является наш доллар? Крупинки золота! Какая нелепица! Предлагалось сделать доллар эквивалентом каких-либо иных товаров, скажем картофеля, шерсти или железа. Нелепица в квадрате! Эти товары еще более нестабильны, чем золото. Основа денег должна быть стабильной, устойчивой, неизменной. А что стабильнее всего? Что есть самая стабильная в мире вещь? – воскликнул он, тыча ей в плечо указательным пальцем. – Труд, человеческий труд! Вот что стабильно! – Фил вытянул вперед обе руки. – Этим рукам подвластно все! – Он торжествующе постучал указательным пальцем по лбу. – И разуму – тоже! Вот основа, вот единственная устойчивая основа для мировых денег! Труденьги! Мы называем это «труденьги»!
– Ясно, – кивнула Эми. – Звучит убедительно, но название все-таки странноватое. Еще намучаешься с ним, помяни мое слово. – Она запихнула брошюрку в сумочку. – Обязательно почитаю. Несколько раз вряд ли, но разок ознакомлюсь. Дядя Артур у себя в кабинете?
– Да, я только что от него. С удовольствием пришлю тебе пачку этих брошюр, если ты не откажешься их распространить.
– Я лучше сначала прочту. Может, мне не понравится. – И Эми протянула руку: – Рада была повидаться. Да здравствуют процветание и богатство!
Последние слова она ляпнула не подумав и тут же чуть не поплатилась за это. Он пустился в пространные объяснения по поводу истинной природы богатства, но через несколько минут ей удалось пресечь его излияния.
Вскоре после ухода Фила из недр фабрики пришло позволение вступить в кабинет мистера Тингли. Чтобы попасть туда, ей пришлось миновать еще две-три перегородки, по пути обмениваясь приветствиями со встречными работницами, которые называли ее просто Эми, затем преодолеть длинный широкий коридор.
Остановившись перед дверью с непрозрачным матовым стеклом и табличкой, на которой значилось: «Томас Тингли», она невольно поежилась. Девушка уже успела позабыть об этой надписи. Здесь давным-давно не было никакого Томаса Тингли. Его не было здесь уже двадцать пять лет назад, когда она появилась на свет, и даже раньше. Она явилась сюда к его внуку. Ее всегда поражало это упорное стремление сохранить на двери забытое имя. Подавив невольную дрожь, Эми открыла дверь.
Хотя Томаса Тингли тут уже не было, вся его мебель, очевидно, так и оставалась на своих местах с незапамятных времен. Старомодный письменный стол с выдвижной крышкой весь исчерчен царапинами и усажен пятнами, лак на сиденьях стульев давно стерся, а массивному старинному сейфу самое место в музее.
Повсюду, где между шкафами и книжными полками оставался хоть небольшой участок стены, непременно красовалась большая фотография в рамке. Самая старая и поблекшая запечатлела около сотни мужчин и женщин в нелепых, причудливых костюмах. Под ней имелась подпись, сделанная от руки большими печатными буквами: «Служащие компании „Деликатесы Тингли“ на пикнике в Колтон-Бич, на Лонг-Айленде. 4 июля 1891 года».
