Мастера детектива. Выпуск 5 - Кристи Агата (книги хорошего качества txt) 📗
— «Только не в полицию! Боже мой, только не в полицию!»
— Так. Почему, миссис Ашер?
— Я не люблю фараонов и всегда терпеть их не могла.
— Почему вы переехали из своей квартиры в отель и зарегистрировались под вымышленной фамилией?
— Но вы же должны понимать, как я себя чувствовала после смерти дочери! Я не хотела никого видеть. Я знала, что мне будут досаждать газетчики… и полицейские. Я хотела побыть одна. И вы на моем месте тоже…
Послышался звонок в дверь, и я вышел в прихожую. Иногда в подобных случаях к двери идет Фриц, но сейчас, когда в кабинете сидела миссис Ашер, а в другой комнате находился Бэйн, я решил, что лучше пойти мне, тем более что настроение у меня было отвратительное и я чувствовал, что это был всего лишь Орри Кэтер. Я впустил его, поздоровался и закрыл дверь. Он расстегнул пальто, и под ним оказалась кожаная папка с застегнутой молнией.
— Это еще что? — спросил я. — Отправляешься на уикенд?
— Нет. Это доказательство того, что миссис Ашер…
Я едва успел зажать ему рот. Он удивился, но быстро понял намек и молча прошел за мной в столовую, где, закрыв за нами дверь и повернувшись к нему, я резко спросил:
— Доказательство чего?
— Секретного грехопадения миссис Ашер. — Глаза у Орри блестели. — Я хочу сам передать это мистеру Вулфу.
— Нельзя. Он разговаривает с миссис Ашер. Где ты…
— Она здесь?! Это каким же образом…
— Потом расскажу. Где ты раздобыл эту штуку?
Возможно, что я разговаривал грубо, но сегодня нервы у меня были не совсем в порядке. Орри даже обиделся и вздернул подбородок.
— С удовольствием докладываю, мистер Гудвин. Мы с мистером Пензером вели наблюдение за отелем «Кристи». Когда наш объект вышел из отеля и сел в такси, мистер Пензер последовал за объектом в другом такси, я сесть не успел. Я позвонил мистеру Вулфу, и он спросил, можно ли хотя приблизительно определить, как долго она будет отсутствовать. Я ответил, что, вероятно, не менее получаса, а возможно и больше, раз она уехала в такси. Он заметил, что было бы желательно заглянуть в ее номер, и я согласился. Мне потребовалось некоторое время, чтобы проникнуть туда. Нужны подробности?
— Потом. Что в папке?
— Папка лежала в чемодане — не в том, который ей сегодня доставил посыльный, а в другом — поменьше. Чемодан я открыл без труда, но у папки оказался сложный замок, и мне пришлось сломать его.
Я протянул руку. Орри очень не хотелось отдавать папку, но порядок есть порядок. Я взял у него папку, положил на стол и открыл. В ней оказались два конверта — один размером 9х12, а другой поменьше. Ни один из них не был запечатан. Вначале я вытряхнул на стол содержимое большого. В нем лежали фотоснимки, вырезанные из журналов и газет. Я узнал бы человека, снятого на них, если бы даже под снимками отсутствовали соответствующие подписи, так как уже порядочное время читаю газеты и часто вижу в нашей прессе фотоснимки мультимиллионеров. Под одной из вырезок, например, было напечатано: «Альберт Грантэм (слева) получает ежегодную премию Американской благотворительной лиги». На остальных вырезках, а их было штук двадцать, был снят Грантэм. Я начал переворачивать их одну за другой, надеясь увидеть какую–нибудь надпись на обороте.
— Да ну их к черту! — нетерпеливо воскликнул Орри. — Ты лучше загляни в другой конверт.
В меньшем конверте оказался еще один конверт из плотной белой бумаги с напечатанным выпуклым типографским шрифтом обратным адресом Альберта Грантэма на Пятой авеню. Он был адресован миссис Элен Ашер, дом э 812, Западная 87–я улица, Нью–Йорк. Внутри лежало несколько сложенных листков почтовой бумаги. Я вынул их и принялся читать:
«Моя дорогая Элен!
В соответствии с моим обещанием настоящим письмом я подтверждаю то, что недавно говорил тебе.
Я не беру на себя никаких юридических или нравственных обязательств об отцовстве твоей дочери Фэйт. Ты всегда утверждала, что я ее отец, в течение некоторого времени я верил тебе и даже сейчас не располагаю никакими доказательствами обратного. Тем не менее, как я уже говорил тебе, я не поленился собрать информацию о твоем образе жизни в течение последних десяти лет, и мне совершении ясно теперь, что добродетель не принадлежит к числу твоих достоинств. Возможно, что ты вела себя иначе пятнадцать лет назад, когда привлекла меня своей молодостью и наивностью (во всяком случае, ты утверждаешь, что это было так), но твое последующее поведение вынуждает меня усомниться в этом. Я не намерен еще раз извиняться за мое поведение тогда, так как уже сделал это, а тебе хорошо известно, как я себя чувствую и всегда чувствовал в этом отношении с тех пор, как стал совершеннолетним. Меня нельзя назвать скупым во всем, что касаемся обеспечения твоей дочери и тебя. Одно время я испытывал большие финансовые затруднения, но после смерти отца регулярно выплачивал тебе две тысячи долларов в месяц, с которых ты не платила каких–либо налогов.
Однако я старею, и ты права, что мне следует предусмотреть возможность всякого рода случайностей. Как я уже сказал, я должен отклонить твою просьбу выдать тебе единовременно такой капитал, на доход от которого ты и твоя дочь могли бы жить. Я знаю, как ты относишься к деньгам, и опасаюсь, что ты скоро растранжиришь его и опять будешь докучать мне. По причинам, о которых тебе известно, я не могу упомянуть тебя в своем завещании. Я не желаю рисковать тем, чтобы о наших отношениях стало известно кому бы то ни было.
В связи с этим я предпринял некоторые меры, которые должны помочь найти выход из положения. Я передал моему племяннику Остину Бэйну ценные бумаги, освобожденные от налогообложения, на сумму свыше двух миллионов долларов, проценты с которых ежегодно будут составлять около пятидесяти пяти тысяч долларов. Я обязал своего племянника передавать тебе половину этой суммы, а другую половину оставлять себе.
Эту договоренность мы закрепили соглашением, подписанным моим племянником и мною. Одно из условий соглашения гласит, что, если ты выдвинешь какие–либо дополнительные требования на имущество, принадлежащее мне или кому–либо из членов моей семьи, или разболтаешь о близких отношениях, когда–то существовавших между нами, мой племянник тем самым освобождается от обязательства делить с тобой доход от указанных выше ценных бумаг. В другом пункте соглашения обуславливается, что, если мой племянник не будет своевременно переводить тебе половину дохода, ты получишь право потребовать передачи тебе всех этих бумаг. Формулируя этот параграф соглашения, я хотел бы проконсультироваться с юристами, но по понятным тебе соображениям не мог обратиться к ним. Однако я убежден, что это условие законно с юридической точки зрения и накладывает на моего племянника определенное обязательство. Я не думаю, чтобы мой племянник не выполнил обязательств, предусматриваемых этим соглашением, но если он так поступит, тебе известно, что нужно сделать. Разумеется, не исключено, что он может растратить основной капитал, но я знаю его всю жизнь и уверен, что это маловероятно.
Как видишь, я сдержал свое обещание письменно подтвердить тебе все сказанное мною. Вместе с тем я повторяю, что это письмо не должно рассматриваться как подтверждение мною того, что я отец твоей дочери Фэйт. Если ты покажешь это письмо кому–либо или попытаешься использовать для подтверждения своих требований, мой племянник немедленно прекратит выплату тебе денег.
Я кончаю письмо самыми наилучшими пожеланиями счастья и благополучия тебе и твоей дочери.
Искренне твой Альберт Грантэм».
— Я хочу передать это мистеру Вулфу сам, — заявил Орри, как только я кончил читать и взглянул на него.
— Понимаю тебя, — сказал я, сложив листы и вкладывая их обратно в конверт. — Ну и письмо! Ну и письмо! Недавно я прочитал в одной газете, что какой–то фрукт пишет его биографию. Представляю себе, как он был бы рад заполучить такое послание. Тебе здорово повезло! Я не пожалел бы месячного жалованья, чтобы испытать такое же удовольствие, какое испытал ты, когда нашел его!
