Сыщик-убийца - де Монтепен Ксавье (электронная книга .txt) 📗
— И не надо, я возьму наемный экипаж.
— Погода очень дурна.
— Все равно.
— Прикажете послать за экипажем?
— Нет, я возьму зонтик.
Удивленный Рене спустился по лестнице позади мистрисс Дик-Торн, чтобы отворить ей дверь на улицу.
Он с удивлением глядел, как она поспешно шла по грязному тротуару, когда к нему подошел Франсуа и сказал:
— Не правда ли, господин Лоран, как это смешно идти пешком в такую грязь, когда в конюшне стоят лошади, а в сарае — экипажи.
— Да, действительно, что за идея выходить в такую грязь, когда вечером даешь бал?
— Ах! Вы знаете, господин Лоран, дамы всегда капризничают. Кроме того, иногда случаются такие вещи, которые заставляют их выходить, когда они менее всего думали.
Франсуа произнес последние слова таинственным тоном, который возбудил внимание Рене.
— Какие вещи? — поспешно спросил он.
— Да вот, например, хотя бы посещение в то время, когда вас не было дома.
— Кто же мог быть так рано? Доктор Лорио или господин де Латур-Водье?
— Ни тот, ни другой: какой-то пожилой господин, — впрочем, очень приличный. Мы никогда его здесь не видели…
— Но барыня не велела никого принимать, и я сам передал вам это приказание сегодня утром.
— Я сказал это посетителю, но он, упрямый, как осел, возразил, что не уйдет, что желает во что бы то ни стало видеть мистрисс Дик-Торн, и что она не откажется его принять, когда узнает, что он приехал из Брюнуа.
Рене вздрогнул.
— Из Брюнуа? — повторил он.
— Да. И когда я понес его карточку, он, казалось, не сомневался, что его примут.
— И барыня приняла его?
— Да, она сначала даже не хотела прочитать его имени на карточке, но, когда я сказал ей, что этот господин приехал из Брюнуа, она изменилась в лице и сейчас же приказала ввести его в маленькую гостиную, куда через несколько минут вышла к нему.
— Долго ли он пробыл?
— Больше часа, и барыня проводила его до лестницы.
— Как звали этого господина?
— Фредерик Берар. Вы знаете, кто это такой?
— Нет. К тому же это не наше дело.
— О! Конечно!
Оставив лакея, Рене медленно поднимался по лестнице.
«Кто может быть Фредерик Берар? — спрашивал он себя. — Этот человек, которого мистрисс Дик-Торн совсем не знала, и который заставил принять себя фразой о Брюнуа. Что это значит? Сумасшедшая на Королевской площади также произносила это слово, которое для нас заключает мрачное воспоминание. Неужели это только случай? Не верю! Тут есть что-то таинственное, что я должен выяснить. Но терпение!…»
Мистрисс Дик-Торн наняла экипаж и приказала кучеру ехать на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.
Со времени посещения Жоржа прошло два часа, и Фредерик Берар должен был ждать ее.
Стук подъезжавшего экипажа возбудил внимание герцога, он поднял занавес, выглянул на улицу и увидел Клодию.
«Она сама приехала, — подумал он. — Я был в этом уверен. Она мне не доверяет, следовательно, мое убежище не безопасно. Я хорошо сделал, что принял предосторожности».
И он снова опустил занавес.
Между тем мистрисс Дик-Торн вошла под мрачные и сырые своды, думая про себя:
«Странное жилище, как можно тут жить?»
Привратница остановила ее вопросом:
— Что вам угодно, сударыня?
— Господина Фредерика Берара.
— Он только что вышел.
— Вы в этом уверены? — недоверчиво спросила Клодия.
— Да, сударыня, вот уже четверть часа, как он уехал.
— Это удивительно!
— Почему же? Господин Берар очень занят. Его почти никогда нет дома.
— Я удивлена не тем, что его нет дома, а тем, что он вышел как раз в тот час, когда должен был ждать меня.
— А! Он должен был вас ждать?
— Он, может быть, оставил письмо?
— У меня есть письмо.
— Письмо, вероятно, для меня.
— Потрудитесь сказать ваше имя.
— Мистрисс Дик-Торн.
— Совершенно верно!
— Благодарю вас.
Клодия поспешно схватила квадратный конверт и вернулась в экипаж. С лихорадочной быстротой она разорвала его, и молния радости сверкнула в ее глазах — на колени упал чек на сто тысяч франков, подписанный герцогом Жоржем де Латур-Водье.
— Ну, — прошептала она, — герцог снова в моих руках. Он боится и станет моим рабом. Сегодня — сто тысяч, завтра — втрое больше, если я захочу, и скоро дочь моя будет маркизой; я была права, веря в свою звезду!
Бывшая куртизанка посмотрела на часы.
— Три часа, банк не закрывается раньше четырех, я еще успею.
Она опустила одно из стекол и сказала кучеру:
— На улицу Лафит.
А час спустя она возвращалась домой со ста тысячами франков в кармане и, войдя в маленькую гостиную, заперла деньги в бюро черного дерева, в котором хранила все важные бумаги.
Полученная сумма состояла из четырех пачек банковских билетов по двадцать пять тысяч каждая.
Она взяла в одном из ящиков довольно большой бумажник, открыла его и хотела положить туда деньги. Но вдруг остановилась и, прижав микроскопическую стальную пуговку, открыла тайное отделение, совершенно незаметное под сафьяном.
«Завещание Сигизмунда и расписка Кортичелли представляют для меня состояние, — подумала она. — И они будут тут в безопасном месте».
Конверт, запечатанный большой красной печатью, но разрезанный сверху, и другая бумага, сложенная в несколько раз, исчезли в тайном отделении бумажника. Затем Клодия взяла пачки денег и несколько оставшихся банковских билетов — почти последние, и также положила их в бумажник, который поместила на прежнее место.
Между тем время шло.
Скоро в комнату вошла горничная сказать, что парикмахер ждет ее.
В семь часов без нескольких минут Клодия и ее дочь переступили порог большой залы, еще совершенно пустой.
Балу должен был предшествовать обед, и приглашенные, к числу которых принадлежали Анри де Латур-Водье и Этьен Лорио, должны были не замедлить собраться.
Анри приехал одним из первых.
При виде молодого человека, входящего в переднюю, Рене Мулен немного побледнел от беспокойства.
Если бы приемный сын сенатора узнал механика, то все здание, так тщательно возведенное, грозило рухнуть, так как Анри, — вполне понятно удивленный его присутствием в этом доме в костюме метрдотеля, — непременно стал бы расспрашивать и произнес бы его имя. А это имя, наверное, заставило бы хозяйку прогнать своего метрдотеля, а может быть, даже и передать его полиции.
Но, к счастью, Анри прошел мимо Рене, не узнав его.
С этой минуты механик считал себя в безопасности.
Когда лакей вводил доктора, Лоран попался ему навстречу и незаметно шепнул:
— Не забудьте.
Племянник Пьера Лорио наклонил голову в знак согласия. Но его любопытство еще более усилилось. Он спрашивал себя: какую тайну скрывали от него и какую странную роль должны были сыграть на его глазах Берта и Рене Мулен.
При входе в зал мистрисс Дик-Торн, почти столь же прекрасная, как двадцать лет назад, и Оливия, сияющая молодостью, свежестью и грацией, любезно принимали гостей.
Дюбье и Термонд пообедали и немало выпили, однако не до того, чтобы напиться, отлично помня, что нуждаются в полном хладнокровии.
— Девять часов, — сказал Термонд, бросив взгляд на часы. — Пора отправляться по делу.
— Наше дело очень простое, — ответил Дюбье. — Мы должны быть ровно в десять часов у дома номер 19 на улице Нотр-Дам-де-Шан.
— Совершенно верно. Отсюда недалеко: мы будем там за две минуты.
— Итак, главное…
— Главное, достать фиакр, а его у нас нет.
— Будь спокоен, мы его достанем. У меня есть план. Надо узнать, где здесь поблизости трактир для кучеров.
— Нечего узнавать: на Менском шоссе.
— Это далеко от полицейского поста?
— Да, порядочно.
— Отлично. Задав лошади овес, они не думают о ней больше, — ты понимаешь?
— Говори, я пойму.
— Сейчас же по выходе отсюда я надену купленный мною костюм, парик и бакенбарды и стану кучером с головы до ног. Затем мы отправимся к месту, где эти господа имеют обыкновение останавливаться. Высмотрев легкий фиакр и хорошую лошадь, я сниму с лошади мешок с овсом и взнуздаю ее в одну минуту. Ты войдешь в трактир и прикажешь подать себе что-нибудь, чтобы наблюдать за дверью, — я же сяду на козлы и выеду. Дождь идет, на улице грязь, которая заглушает стук колес. Я сделаю объезд, чтобы сбить с толку любопытных, и затем приеду на улицу Нотр-Дам-де-Шан, где мы встретимся. Что ты скажешь о моей выдумке?
