Сапфировая скрижаль - Синуэ Жильбер (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Мануэла быстро оглянулась. Преследователи вроде бы уступали ей в скорости, но упорно продолжали висеть у нее на хвосте. Сколько времени она сможет выдержать этот бешеный темп? И до какого места? До деревни еще далеко, а вокруг, насколько хватал глаз, ни единой живой души. По лицу хлестнула ветка. Мануэла, поглощенная скачкой, даже не почувствовала боли. Ею владело лишь одно чувство: ужас. Она до смерти боялась, что человек с птичьей головой ее нагонит.
Бешеная гонка длилась уже больше часа. Лошадь начала проявлять признаки усталости. Мануэла снова обернулась. Преследователи не отставали. Ей даже показалось, что они ее нагоняют.
«Этого не может быть! Я не могу умереть. Это слишком глупо!»
Внезапно земля под лошадью разверзлась, небо покачнулось, и Мануэла со страшной силой полетала на землю. Что это? Обрыв? Дерево? Она не могла понять, обо что споткнулся конь. Мануэла ударилась виском о камень. Перед глазами стоял образ Мендосы. Она попыталась подняться, но ноги не слушались. В висках стучала кровь. Стучала так сильно, что казалось, голова сейчас лопнет.
Мануэла поняла, что вот-вот потеряет сознание.
И буквально за мгновение до того, как погрузиться во тьму, Мануэла услышала встревоженный крик:
— Сеньора!.. Сеньора!.. Вы можете встать?
Вокруг нее нарисовались силуэты в мундирах. Она узнала солдат Ее Величества Изабеллы, королевы Кастилии.
И тогда Мануэла перестала сопротивляться и уплыла во мрак.
Над пустой равниной нависало вечернее небо, превратив окружающий пейзаж в бесформенные пятна. По настоянию Эзры они остановились возле смоковницы на берегу Турий, в нескольких лье от небольшого городка Торребаха. Над ними повис только-только появившийся месяц, но вскоре должны были замерцать и звезды.
Сарраг, лицом к Мекке, в последний раз коснулся земли лбом, затем встал, аккуратно скатал коврик и уселся рядом с Варгасом и Эзрой.
— Вижу, вы снова обрели вкус к молитве, — заметил, чуть улыбаясь, раввин. И добавил, словно опасаясь возражений: — Я тоже. Мы все, кстати говоря.
Францисканец согласился с этим утверждением. После отъезда из Теруэля он действительно ощутил потребность возобновить диалог с Господом. Естественно, первая молитва, пришедшая ему на язык, была «Отче наш». «Да будет воля Твоя…» Никогда еще эти слова не казались ему столь глубокими, никогда не черпал он в них такую сильную поддержку.
Теплый ветерок стих, и воздух стал прозрачен и неподвижен.
— Давно известно — когда не можешь найти на что-то ответа, то не остается ничего другого, как спросить Создателя, — медленно проговорил Сарраг.
— Конечно, — кивнул Эзра. — Только вот захочет ли Адонаи нам ответить? А если и ответит, то услышим ли мы его? Через своего слугу, я имею в виду Абена Баруэля, Он показал нам путь, ведущий к посланию, которое Он хочет нам передать, но и одновременно делает его недостижимым.
— Недостижимым — неточное выражение, — внезапно заявил Варгас. — Более подходящее — невидимым. Мы призываем Господа. Так почему же мы перестали доверять ему? Смущенные словом «Брейшит», разочарованные тем, что проехали по всем этим городам лишь ради того, чтобы вернуться в начало, мы позволили себе усомниться. Мы сами признали, что вот уже некоторое время, устав и морально, и физически, мы перестали обращаться к Господу. А ведь каждый из нас отправился в этот поиск, уверенный в том, что был избран стать хранителем или — кто знает? — вестником чудесного события. А на протяжении истории человечества удостаивались этой редкостной привилегии лишь очень необычные люди. Я имею в виду пророков, будь то Моисей, Илия, Мухаммед или Иоанн Креститель. Думается мне, что сейчас, оказавшись в тупике, нам стоит задаться лишь одним вопросом: а достойны ли мы все еще той священной миссии, которую возложил на нас Господь?
— Рафаэль, друг мой, а были ли мы вообще когда-нибудь ее достойны? — Араб говорил с искренним смирением. — Вы упоминали необычных людей. Вы правда считаете, что раввин, вы или я — из их числа? Мы заблудились. Наша вера непоколебима, но в процессе поисков, сами того не заметив, мы начали опираться лишь на наше знание Писаний. Мы полагались только на холодное Знание, забыв основную истину: мозг ближе человеку. А сердце — ближе Господу.
Некоторое время все молчали.
— Коль уж мы заговорили о мозге, — нарушил тишину Сарраг, — я тут снова поразмыслил о Чертоге, связанном с Каравакой. В городе, который видел явление Святого Креста. Там, где отдыхали кони равных Отроку, лежит также и 3. Пьющий воду сию, возжаждет опять. Слово «Отрок» привело нас к вам, следовательно, оно касается непосредственно вас, вам не кажется?
Варгас кивнул.
— Я над этим поразмыслил. Фразу «равные Отроку» можно толковать двояко. Либо это намек на моих братьев по церкви, сиречь францисканцев. Либо это намек на моих предков-тамплиеров. Но определить, какая из этих версий правильная, мы сможем только на месте. Что же касается воды и жажды, то, по-моему, это связано со встречей Иисуса с самарянкой. Но еще рано это с уверенностью утверждать.
— Францисканцы или тамплиеры? — нахмурился Сарраг. — Монастырь или замок?
Шейх повернулся к Эзре, чтобы узнать его мнение, но вынужден был отложить это дело. Пока он беседовал с францисканцем, раввин набросил таллит и тихим голосом затянул: «Слушай, Израиль».
Рассвет они встретили в дороге. После Торребахи была Альягилья, а три дня спустя они пересекли реку Кабриэль и в пятницу въехали в Виллатою. Поскольку Эзра выразил желание соблюсти шаббат, они снова двинулись в путь лишь в воскресенье утром. И в тот же вечер оказались в окрестностях Альбасеты, которую Сарраг всю дорогу упорно называл на арабский лад Аль-Басит. Каким-то образом сбившись с пути, они оказались посреди вонючего болота, которое не смогли высушить ни ирригационные, ни дренажные работы, веками непрерывно проводимые маврами. Невыносимая вонь, исходившая от трав и стволов деревьев, не давала дышать. То ли от усталости, то ли из-за нехватки воздуха, то ли потому, что был самым слабым из них, но раввин свалился с лошади и ушел под черную воду. Он непременно утонул бы, не приди ему на помощь Варгас с Саррагом. Им пришлось раздеть Эзру догола, а одежду выбросить, настолько она воняла. Поскольку раввина нужно было во что-то переодеть, францисканец тут же предложил ему свою запасную сутану, а араб — шерстяную накидку. Эзра без колебаний выбрал накидку.
Ночь они провели в городе и на следующий день отправились через залитые солнцем поля в направлении Торрабы.
Два дня спустя, в окрестностях Лас-Минас, появились первые следы войны. Сожженные крестьянские дома, вытоптанные поля, арабские крестьяне, тупо сидящие на обочине. Здесь царила такая же атмосфера, с которой они столкнулись несколько недель назад, выехав из Гранады. Когда уже виднелся Каравака-де-ла-Крус, им повстречалась королевская армия, направляющаяся на юг, в Андалусию. Тысячи пехотинцев, арбалетчиков, кавалеристов шли более или менее стройными рядами. Замыкали колонну лошади, тащившие бомбарды.
— Давайте отъедем в сторону. — У Саррага в горле стоял комок.
— Сохраняйте спокойствие, — порекомендовал Варгас. — С чего вдруг этим людям интересоваться тремя безоружными путешественниками?
— Не будьте так наивны. Вы ведь отлично знаете, что сейчас моим соотечественникам, не важно, вооруженным или нет, не стоит привлекать к себе внимание. Мне вовсе не улыбается закончить жизнь без головы или повешенным. Мы вам не рассказывали, но, когда мы ехали в Ла-Рабиду, нас задержало подразделение насридов.
— Шейх правильно говорит, — подтвердил Эзра. — И не будь он Банну Саррагом, мы бы с вами сейчас не разговаривали…
Варгас сдался. Чуть тронув удила, он развернул лошадь вслед за компаньонами. Но было поздно.
— Стоять! — раздался грозный приказ. Из густого облака пыли вынырнула группа военных кавалеристов.
— Воистину не поминай шайтана всуе… — чертыхнулся шейх.
