Сапфировая скрижаль - Синуэ Жильбер (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Добрый вечер, сеньора. Я с самого утра несколько раз пытался подойти к вам, но вы все время были в компании. Я…
— Вы принесли ответ Ее Величества? — оборвала она его.
— Я все сделал в точности так, как вы приказали. Передал ваше письмо фра Торквемаде, который заверил меня, что предпринял все возможное, чтобы известить королеву как можно скорее. Увы… — Он склонил голову, словно желал подчеркнуть свое безмерное огорчение. На самом деле он отлично знал, что ей скажет. Утром он получил пакет от Великого Инквизитора. Его содержание вкратце сводилось к следующему: и речи быть не может, чтобы донья Виверо отказалась от миссии. Ответа от Ее Величества не будет. Ее Величество недоступна. И последнее слово было подчеркнуто дважды. Поэтому Мендоса с самым почтительным видом объяснил: — Письмо пришлось отправлять в Андалусию, где в настоящий момент находится Ее Величество. Вы ведь знаете, что по нынешним непростым временам почта…
— Перестаньте юлить, Мендоса! У вас есть ответ от Ее Величества? Да или нет?
— Я и пытаюсь вам объяснить, сеньора. В настоящий момент Ее Величество еще не ознакомилась с вашим письмом. Однако…
— Значит, бог с ним, с ответом, — не выдержала она. — Раз вы заверяете меня, что письмо уже в пути, мне этого достаточно. Я считаю, что мой долг выполнен. И с этого момента все это дело меня не касается.
— Вы не можете так поступить… Фра Торквемада… Скрижаль… — Он безуспешно пытался найти слова.
— Настаивать бесполезно! Мое решение окончательное.
— Что вы намерены делать?
— Я возвращаюсь домой. В Толедо.
— В Толедо? Вы хотите сказать, что бросаете остальных тоже?
— Вы меня отлично поняли.
— Они в курсе?
— С чего вдруг? Это мой выбор и никого, кроме меня, не касается.
Лицо Мендосы едва заметно напряглось.
— То, что вы намерены сделать, — очень серьезно, сеньора. Мы добрались практически до конца пути. После Караваки-де-ла-Крус и Гранады…
— Что?! — изумленно воскликнула она. — Откуда вы знаете? Кто вам рассказал об этих городах?
— Я всего лишь делаю свою работу, сеньора, — со смиренным видом проговорил человек с птичьей головой. — Я слышал ваш разговор нынче утром, подле церкви. — И добавил: — Кстати, я так понял, что не все идет гладко?
Мануэла некоторое время смотрела на него, пытаясь подавить гнев.
— Верно. И в этой связи можете сообщить фра Торквемаде, что план Абена Баруэля неполон, и вследствие этого никто не сможет отыскать Скрижаль.
— Это… Этого быть не может! — пролепетал Мендоса. И тут же перешел в наступление: — Если этот план ведет в тупик, то почему они все равно едут в Караваку-де-ла-Крус?
— Понятия не имею. И в любом случае, как я уже сказала, меня это не касается. Прощайте, сеньор Мендоса.
Мендоса, скрывая злость, поклонился.
Значит, эта мелкая дрянь решила наплевать на приказы Великого Инквизитора. Собирается все бросить, рискуя таким образом дискредитировать Святую Инквизицию. Не говоря уж о том, что она унизила лично его, Альфонсо Мендосу, обращаясь с ним, как с последним ничтожеством.
Он несколько мгновений покачался на пятках, не сводя глаз с угла улицы, за который она завернула, и машинально сунув руку во внутренний карман камзола. Пальцы коснулись кожаных ножен, в которых покоился его кинжал.
— Мануэла!
У молодой женщины чуть сердце не оборвалось. Чья-то рука схватила ее, как клещами, вынуждая повернуться. Это был Варгас.
— Рафаэль… Что вы тут делаете?
— Пошли отсюда, — приказал он. Мануэла безропотно подчинилась.
Он тащил ее вперед, до треугольной площади, окруженной аркадами. Площадь они миновали, прошли еще немного, и он наконец остановился. Возможно, он задумал это заранее, но они оказались у подножия наклонной башни. В том самом месте, где разбился незадачливый архитектор.
Варгас с силой сжал плечи молодой женщины.
— Почему?
— Почему мы иногда совершаем какие-то поступки, рискуя головой?
— Ну, причин может быть сколько угодно. Глупость, недопонимание, амбиции…
— В моем случае это из дружеских чувств к одной женщине, из-за веры в Святую Церковь и любви к Испании.
— Я хотел соблюсти наш с вами договор, но то, что я только что слышал, не позволяет мне этого. Впрочем, знайте, что вас ничто не обязывает…
Она жестом остановила его.
— Я все вам расскажу… Мне больше нечего защищать. И Мануэла медленно, запинаясь, рассказала ему все до мельчайших подробностей. Поведала о детстве, проведенном с той, что теперь стала королевой Испании, о милости, оказанной брату, о праздности, в которой жила сама, о вечном ощущении, что не живет, а прозябает. По мере повествования ее голос становился все тверже, она чувствовала, как с каждым словом силы к ней возвращаются. Когда она закончила, у нее возникло ощущение, что вплоть до этого момента ничего и не было. У нее словно камень с души свалился, унеся с собой часы, прожитые во лжи, и она снова ощутила себя чистой и свободной. Мануэла наконец обрела то, что ценила больше всего на свете: примирение с собой.
— Теперь вы понимаете?
Она задала этот вопрос, скорее чтобы он успокоил ее, чем желая получить прощение, совершенно уверенная в глубине души, что он не может осудить ее за содеянное.
Варгас не ответил. Его лицо резко изменилось, превратившись в восковую маску. Потом маска медленно сползла, сменившись такой мучительной гримасой, какой Мануэла раньше у него не видела.
Нет, быть того не может…
Она пошатнулась.
— Рафаэль, — выдохнула она, — вы ведь не думаете, что…
— Вы великолепная актриса, сеньора Виверо. Какой талант! Какая отточенность деталей!
Мануэла хотела высказаться в свою защиту, но слова застряли у нее в горле.
Между тем Варгас, саркастически ухмыляясь, продолжил:
— А какое сочувствие, какое понимание, какая чудовищная игра чувствами! — Он почти кричал, его голос звенел от возмущения и горя. — «Я вас люблю», — хохотнул он. — «Я вас люблю… Мы эскиз или законченное творение? Я принадлежу вам. Вы принадлежите Богу и Церкви!»
Мануэла жестом отчаяния протянула руку, желая вырвать его из полубезумного состояния. Но он резко отшатнулся.
— У вас просто дьявольский талант обманывать, донья Виверо! Из всех знакомых мне людей вы, безусловно, самая злокозненная. Как вы могли? Как вы могли играть со мной так убедительно? Подумать только: вам почти удалось оторвать меня от единственного смысла жить, от моего предназначения. Предназначения куда более высокого, чем ваша ничтожная компания!
— Перестаньте! Это неправда! Все совсем не так!
— Хотел бы я этому верить! Но, увы!
Мануэла схватила его за руку и сжала так, словно от этого зависела ее жизнь.
— Выслушайте меня, умоляю! Это правда, я лгала, хитрила, но все изменилось с той минуты, как я вас полюбила. Иначе зачем мне было отступаться? Решить все бросить? Рискуя при этом потерять единственную подругу, которая у меня есть в жизни? Да я готова отказаться от всего, во что верила! Вы должны мне верить! Прошу вас!
Он холодно покачал головой:
— Мне очень жаль, сеньора. Слишком поздно.
— Поздно?
— Слишком поздно… — повторил он.
— Но я люблю вас! Вы что, не понимаете? Рафаэль Варгас, я люблю вас! Когда вы говорили о тех редких случаях, когда человек уверен в том, что другой является его второй половиной, у меня было лишь одно желание: сказать вам, что именно этим вы для меня и являетесь. Что вы действительно моя вторая половина. — Ее голос упал. Она выпустила его руку и словно вдруг постарела на тысячу лет. — Это слишком несправедливо…
Варгас долго смотрел на нее. Выражение его лица не изменилось. Оно по-прежнему оставалось холодным и решительным, как у упрямого ребенка.
— Советую вам уехать. К тому же вы все равно именно это и собирались сделать… — Он стиснул кулаки. — И не то, что я поверил в вашу любовь, причиняет мне самую большую боль. А то, что я усомнился в моем призвании.
