Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (книги хорошего качества .txt) 📗
Словно вид отрубленной головы был неким сигналом, мятежники, державшие испуганных фламандских торговцев, принялись выталкивать их вперёд, пытаясь поставить на колени. Кого-то перекинули через деревянную балку, а кому-то просто снесли головы, пока они стояли на коленях, — мечами, топорами или кинжалами.
Тем, кто пытался сбежать, кололи ножами и пиками, пока они не падали на землю без сил. Им отпиливали головы без всякого сопротивления. Никто из бунтовщиков не обладал навыками профессионального палача. Повезло тем, кто умер сразу или потерял сознание от первого же удара. Сколько тел было в этой груде трупов?
Скольких обезглавила эта толпа: человек двадцать, тридцать? Роберт сбился со счёта. Брызги крови стекали по беломраморным колоннам церкви, собираясь под ногами толпы в расплывающуюся алую лужу, которая, казалось, просачивается, заполняя каждый уголок улицы.
Тем временем другие выламывали двери близлежащих домов, вытаскивая на улицу мальчиков едва старше Адама и стариков, настолько слабых, что могли идти, лишь опираясь на клюку. Всех их выволокли на площадь перед церковью. Те завопили от страха, завидев груду обезглавленных трупов.
— Я не фламандец! — взвыл один старик. — Не фламандец! Слуга, я слуга.
— Скажи «хлеб с сыром», — потребовали его мучители.
Старик уставился на них в изумлении.
— Скажи «хлеб с сыром»! — настаивали они, дёргая его за бороду.
— Хлеббен зи…
Толпа разразилась хохотом, и старика принудили встать на колени.
Восторженные крики пронеслись по толпе, когда к церкви через улицу протащили высоченного блондина, облачённого в развевающийся парчовый халат.
— Это он. Это купец Ричард Лайонс! Они взяли эту сволочь.
Роберт с ужасом смотрел на всё это. Он знал его чисто внешне, это был один из богатейших купцов Лондона. Когда-то он числился фаворитом при дворе. Конечно же, эти люди не посмеют его тронуть. Но они это сделали. Ричард был крепким человеком и отбивался от захватчиков как мог, но с целой толпой ему было не совладать.
Когда он наконец рухнул на колени в лужу крови, в его прекрасных парчовых одеждах красовалось с полудюжины дыр. Мужчины спорили за право нанести ему смертельный удар, словно охотники, соревнующиеся за честь подстрелить оленя.
Роберт не дождался, когда опустится ржавое лезвие топора. Покачиваясь, он вышел в переулок, пытаясь сдержать удушающие рвотные позывы. Он брёл, едва разбирая дорогу, разве что пытаясь держаться подальше от реки, на север, к воротам, любым воротам. Он смутно понимал, что находится в квартале сапожников. Роберт осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Север… Он должен быть там. Если он доберётся до стены, то может идти вдоль неё.
— Вон ещё один, — раздался женский крик. — Я видела, как он вышел из Винтри!
Встрепенувшись, Роберт обернулся на крик. Старуха, подобрав мокрые окровавленные юбки, пританцовывала в причудливой джиге, неистово жестикулируя и кривляясь. Зажмурившись, он отвернулся и ускорил шаг, но чьи-то сильные руки схватили его сзади.
— Это он. Я лично его видел. Это один из тех фламандцев, что пытаются сбежать от правосудия Истинной Палаты общин.
Роберта резко развернули, и он увидел, что его окружил с десяток вооружённых людей. Он потянулся к рукоятке меча, но так редко им пользовался, что сделал это крайне неуклюже. Ему связали руки за спиной, прежде чем он успел коснуться рукоятки.
— Доставить его обратно в Винтри?
— Отведём его в Чипсайд. Там установили плаху.
— Подождите! — начал Роберт. — Клянусь, я не фламандский торговец.
Грязные, запачканные кровью руки прошлись по меховой отделке на его камзоле.
— Ага, очередной слуга, да? — со смешком отозвался мужчина. — Много ли ты знаешь слуг, разодетых в меха, Питер?
— Закон запрещает слугам носить меха. Господам не нравится, когда челядь одевается, как они, ведь так?
— Я купец, не отрицаю, — в отчаянии произнёс Роберт. — Но я англичанин, как и вы… Из Линкольна, с севера. Клянусь Пресвятой Девой, я ненавижу иностранных торговцев не меньше вас.
— Правда? Что же тогда ты делал в Винтри? Проворачивал какую-нибудь сделку, чтобы лишить честных англичан работы?
Роберт пытался придумать внятное объяснение. Если сказать им, что он пытался передать весточку Джону Гонту, его прибьют на месте.
— Я заблудился. Я плохо знаю этот город.
Даже для Роберта этот довод прозвучал неубедительно.
Мужчина отвесил насмешливый поклон.
— Потерялись, да, мастер? Какая жалость. Почему бы нам не проводить господина, а? Укажем ему прямую дорожку на плаху.
Сильные руки схватили Роберта, подталкивая его вперёд. Он сопротивлялся изо всех сил, зная, что борется за собственную жизнь. Ему удалось высвободить одну руку и нанести сильный удар одному из нападавших. Роберт вскрикнул от мощного удара по хребту и рухнул наземь. Белые вспышки света мерцали у него перед глазами, и он скрючился от резкой боли. Чей-то башмак ударил его под рёбра.
— Отрубим ему башку прямо здесь. Много чести тащить его до Чипсайда. Пока волочём его туда, мы бы успели снести головы полудюжине таких тварей.
Страх и гордость заставили Роберта подняться, несмотря на невыносимую боль в спине. Он не собирался облегчать им работу. В его намерения не входило лежать лицом в грязи и ждать, когда ему оттяпают голову.
Но его вновь повалили наземь, прижав ногами к земле. Кто-то схватил его за волосы, вытягивая шею.
— Я Роберт, Роберт Бэссингем из Линкольна. Я не сделал ничего…
Он услышал, как со свистом рассекает воздух клинок над головой, а его сердце, казалось, застыло в груди ледяным сгустком.
— Стойте! Стойте! Я знаю этого человека. Он англичанин.
Рука, держащая его за волосы, немного ослабила хватку.
— Он то же самое говорил. Но он в сговоре с иноземными купцами. Его поймали во фламандском квартале.
— Его старшего сына убили флорентийские торговцы за то, что осмелился идти им наперекор. Если он и направлялся во фламандский квартал, то лишь затем, чтобы убивать иноземцев, а не торговать с ними.
На мгновение воцарилась тишина, затем последовал взрыв смеха. Ноги, прижимавшие Роберта к земле, освободили его тело. Он был весь покрыт синяками и едва мог сделать вдох после нескольких неудачных попыток мятежников тащить его за ноги. Его колени дрожали. Он вытер с лица грязь и закрыл глаза, чувствуя, как земная твердь проваливается под ним.
— Ты уверен, что узнал этого человека?
— Я знал его ещё ребёнком.
Роберт явно слышал этот голос раньше, но не мог опознать его владельца. Его глаза слезились от песка. Он усиленно моргал, пытаясь, что-то разглядеть. Размытый силуэт перед ним казался смутно знакомым, но где он его видел?
Чьи-то руки провели по его спине, счищая грязь.
— Проваливай! Ступай этой дорогой, если не хочешь нарваться на неприятности. Выйдешь к западным воротам Ладгейт. Не вздумай показываться в Чипсайде в такой дорогой одежде. А если кто-то пристанет, выкрикивай: «За короля Ричарда и Истинную Палату общин!». Тогда тебе позволят пройти.
Мятежники удалились. Роберт поднялся, опираясь на стену, и прислонился к ней спиной, неуверенный, что сможет устоять на ногах. Спина отозвалась пульсирующей болью, а рёбра дьявольски заныли, едва он попытался сделать вдох, но эта боль была почти благословением. По крайне мере, это означало, что он всё ещё жив. Кровь Господня, если бы тот человек не подоспел вовремя и не замолвил за него словечко… Роберта пробила дрожь. Он осмотрелся в поисках спасителя, но улица была пуста.
Глава 50
Когда еретичку возвели на костёр, приготовив к сожжению, она дунула в лицо палача со словами: «Вот плата за твою работу». Горячий ветер объял её мучителя. Его лицо распухло, а руки покрылись язвами. Еретичка была сожжена, но несколько дней спустя проказа изъела всё тело палача, и он умер.
Лондон
Гюнтер сидел, обхватив голову руками, и смотрел на бескрайнюю гладь реки. Солнце клонилось к закату. На узких улочках по-прежнему было настоящее пекло, но дующий с Темзы лёгкий ветерок отгонял густой дым и кровавое зловоние, словно оберегая реку от осквернения.
