Охота на Сезанна - Свон Томас (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Ты опаздываешь, а тут холодно, – злобно выпалил он.
– Я пришла, как только смогла.
– Ты видела картину?
– Нет, он держит ее завернутой и запертой в шкафу.
– Достань ключ.
– Я пыталась, но он…
– Попытайся еще. Я видел, что с ним двое мужчин, репортер и слуга. Еще кто-нибудь есть?
– Я его спрашивала, но он ничего не говорит. Я знаю только этих двоих.
– Ему велели никому ничего не говорить, даже тебе. Есть и другие, но мы их не видим. – Он покачал головой. – Черт, не привидения же его охраняют. Спроси еще раз, охраняют ли его. Скажи, что ты хочешь знать, потому что ты переживаешь за него. Расскажешь мне все, когда приедем в Экс-ан-Прованс.
Он что-то пробормотал на прощание и ушел.
С утра и в течение всего дня светило тусклое солнце, но мистраль продолжал бушевать, мешая воздух с пылью и грязью. К счастью, на следующий день он прекратился. Ллуэллин и Фрейзер уже испытали на себе действие этого явления и предпочли остаться в отеле. Астрид была хорошо знакома с зимними бурями в Норвегии, но, как она обнаружила, мистраль был не просто холодным непрекращающимся ветром: он очень угнетал. День тянулся медленно и скучно.
Дворец Папы был обозначен в путеводителе тремя звездочками, но он был далеко не самым знаменитым зданием Авиньона. Из этой постройки четырнадцатого века давно расхитили обстановку и гобелены, однако великолепные каменные коридоры и огромные пустые залы все еще сохраняли дух истории, свойственный лишь некоторым зданиям во Франции. Знаки указывали направление к большому залу для аудиенций, помещению около двухсот футов в длину и шириной в теннисный корт. Это было подходящее здание для показа редкой картины французского импрессиониста, и некоторым образом оно добавляло значимости портрету художника, тем более что Сезанн прожил большую часть жизни неподалеку.
Временно установленные микрофоны издавали скрежещущие звуки, которые эхом отдавались от каменных стен и потолка. Была надежда, что большое количество зрителей обеспечит абсорбирующий эффект, надежда, которая сбылась, когда народ стал собираться, прибывая из Валенсии и Сен-Реми. Снова была установлена кафедра, рядом с которой Ллуэллин поставил свою картину.
Педер Аукруст занял место у стены, встав рядом с двумя мужчинами, такими же высокими, как он сам. Он слегка пригнулся, чтобы привлекать меньше внимания, чем стоявшие рядом с ним, и осмотрел публику. Он был впечатлен: все с жадностью смотрели и слушали тех, кто выступал с кафедры в конце зала. Аукруст был уверен, что среди нескольких сотен человек присутствовали агенты безопасности либо полицейские в штатском или, если даже в старом зале не было полиции, Ллуэллин организовал собственную охрану. Если так, то охрана была отлично замаскирована.
В третьем ряду сидел Джек Оксби, на нем был двубортный пиджак, вокруг шеи повязан пестрый галстук, а на голове красовался берет. Берет спускался почти на его толстые очки в черной оправе. Казалось, Оксби слушает с жадным вниманием. Это впечатление оставалось, даже когда он незаметно повернулся и тихонько огляделся, а потом беззаботно записал что-то в блокноте.
Ллуэллин и Фрейзер вернулись в отель вскоре после одиннадцати часов. Астрид, полусонная, лежала в постели Ллуэллина, натянув одеяло по самые плечи. Ллуэллин взглянул на ее припухшее лицо и нежно погладил по щеке.
– Не спишь? – прошептал он.
– Нет, – ответила она. – Кажется, уже поздно?
– Двенадцатый час.
Она повернулась на спину и посмотрела на него.
– Было много народу?
Он кивнул:
– Боюсь, они не смогли хорошенько рассмотреть портрет. Слишком большой зал, чтобы показывать такую маленькую картину. – Он улыбнулся. – Но они хлопали.
Она взбила подушку и похлопала по ней.
– Иди ко мне и расскажи об этом.
После презентации во дворце Аукруст вернулся в отель «Даниэли» и приготовился выехать рано утром. В его мозгу отпечаталась ясная дата и день недели: суббота, 10 января. Он рассчитывал на то, что сможет завладеть картиной в Авиньоне, но эти надежды не оправдались. Лучше было проверить, кто охраняет Ллуэллина, чем столкнуться с невидимым кольцом, не зная, есть ли ловушки и где они могут быть.
Порывы ветра продолжались, но к полудню, когда Педер доехал до Экс-ан-Прованса, мистраль наконец стих. Педер волновался все сильнее. У номера 104 он вставил ключ и повернул его, открыв дверь. Тубус двадцать дюймов длиной был там, где он его оставил.
Глава 52
Еще до полной остановки самолета Александер Тобиас вышел в проход и открыл верхнее отделение, чтобы достать ручной багаж жены и спортивную куртку, в то же время удерживая свой чемодан. Жена, удивленно за ним наблюдая, терпеливо ждала, когда ей сообщат, что за невероятно ценный груз находится в старом чемодане. Однако она не удержалась и сказала:
– Ты больше привязан к этому старому чемодану, чем ко мне и всем своим внукам, вместе взятым.
– Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, – извиняющимся тоном ответил Тобиас, не желая, чтобы простое замечание переросло в длительный скандал. Они миновали таможню, где с ними обращались весьма почтительно: молодая женщина с официальным значком взяла их билеты на багаж и провела в начало терминала. Их ожидал 290-й «мерседес», рядом с которым стоял полицейский в штатском.
С того момента, как Хелен Тобиас села в кресло первого класса самолета до Испании, и до того, как они вышли из аэропорта, она все больше подозревала, что ее муж выполняет миссию величайшей важности, и его привязанность к старому чемодану выдавала это. Хелен Тобиас не была наделена красивой внешностью, но годы пощадили ее: волосы были белоснежными, а глаза и рот оживляли лицо, круглое, полное и совершенно беззаботное. Тридцать пять лет брака с полицейским научили ее терпению и отточили интуицию.
– Ты не все мне рассказал. – Она секунду смотрела на него, потом добавила: – Ну и когда расскажешь?
– Я обещал никому ничего не говорить. Пока мы не пересечем границу Франции.
Она взглянула на часы на приборной панели и установила на своих местное время.
– Когда это произойдет?
– Полтора часа до границы, еще час до Перпиньяна. – Он показал на карте, которая лежала между ними. – Сегодня мы там остановимся и выедем с утра. У нас четыре дня на то, чтобы осмотреться. Я говорил, что мы приедем шестнадцатого, в пятницу. – Он нежно улыбнулся ей. – Это же Франция, а ты ее любишь.
– Александер, – Хелен очень отчетливо произнесла его имя, дабы ее муж понял, что она не станет слушать этот бред и что у нее накопилось немало вопросов, – ты только сказал мне, что мы едем в городок под названием Экс-ан-Прованс на юге Франции, а мы полетели в Барселону и только теперь едем, как ты говоришь, во Францию. Я все терпела: и то, что мы полетели первым классом, и то, что ты так прицепился к этому ужасному чемодану, даже то, что ты ходил в туалет так часто, что я убедилась, что у тебя простатит. Я не спрашивала, почему мы прошмыгнули через таможню, а потом уселись в этот дорогущий автомобиль, который, как я вижу, охраняется. Теперь я настаиваю на том, чтобы ты рассказал мне, в чем дело.
– На самом деле у меня кое-что в чемодане. Это принадлежит человеку по имени Эдвин Ллуэллин, который попросил меня доставить это к нему. Он попросил, чтобы я взял тебя с собой и чтобы мы путешествовали первым классом.
– Не скажешь, что это?
Он повернулся к ней, улыбнулся и сказал:
– Скажу, когда мы приедем в Перпиньян.
