Проклятые в раю - Коллинз Макс Аллан (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Раздался голос еще одного газетчика:
— А как вы, мистер Дэрроу? Каково ваше отношение?
— Что ж, — произнес Дэрроу, собирая со стола защиты свой портфель и другие вещи, — я не принадлежу к военным морякам, но на память мне приходит одна фраза: «Мы еще и не начинали сражение».
— Вы же отвели обвинение в убийстве второй степени, — напомнил газетчик.
— Этот вердикт — пародия на справедливость и на человеческую природу, — сказал он, выпуская пар. — Я потрясен и вне себя. А теперь, если вы позволите...
И пока Чанг Апана вел клиентов Дэрроу в распростертые объятия береговой охраны, К. Д. повернулся и подмигнул мне прежде чем удалиться, по дороге без устали повторяя журналистам — с еще большей выразительностью, — как он удивлен и разочарован такой большой судебной ошибкой.
Я настиг Чанга перед зданием суда. Вспышки фотографов рассеивали мрак ночи, пока обвиняемые садились в две военно-морские машины. Талии позволили вернуться в Перл вместе с Томми.
— Чанг!
Маленький полицейский в панамской шляпе повернулся и обратил свой взгляд игрока в покер на меня.
— Что все это значило сегодня днем? — спросил я.
— Я должен перед вами извиниться, Нат.
— Вы должны объясниться.
Перед зданием суда скопилось много народу. Газетчики взяли в плотное кольцо Келли и Дэрроу, и мы оказались в центре говорящей толпы, состоявшей в основном из белых, в большинстве своем несчастных.
— Это не место для разговора, — сказал Чанг. — Позже.
И он нырнул в толчею, потом сел в патрульный автомобиль, который уехал, оставив меня в качестве еще одного несчастного белого в толпе.
В тот вечер я пришел на встречу в заведение Лау И Чинга на углу Кухио— и Калакауа-авеню, разлапистую, безупречную пагоду-дворец, которая посрамила бы любой китайский ресторан в моем родном городе. Сияющий хозяин в черной шелковой паре и шлепанцах спросил, заказывал ли я столик, я назвал компанию, к которой собирался присоединиться, и его лицо помрачнело, прежде чем он кивнул и передал меня миловидной гейше.
Гейша, чье овальное личико было таким же красивым и бесстрастным, как белые лица женщин, изображенных на китайских коврах, которые висели на стенах, ждала меня.
Это была сестра Хораса Иды.
— Мой брат невиновен, — прошептала девушка.
И пока она вела меня через переполненный зал, где в равной мере были представлены и местные жители, и туристы, в уединенную комнатку, в которой меня ждал ее брат, никто из нас не сказал больше ни слова.
Затем гейша удалилась, закрыв за собой дверь.
— Празднуешь победу, Коротышка? — спросил я, садясь напротив него за стол, за которым вполне могло уместиться восемь человек.
— Мы ничего сегодня не выиграли, — кисло проговорил Ида. — Этот парень Келли примется за нас следующих.
— Здесь точно безопасно?
На покрытом льняной скатертью столе стояло дымящееся блюдо китайского рагу с миндалем, миска риса и маленький чайник. Ида уже наложил себе полную тарелку и теперь расправлялся с ней. Для меня был положен прибор — столовое серебро, а не палочки, какими пользовался Ида.
— Журналисты сюда не придут, — пожав плечами, сказал он. — Они знают, что моя сестра работает у Лау И, я всегда здесь ем, задаром.
— Твоя сестра спит с хозяином?
Он злобно глянул на меня, ткнул в мою сторону палочкой.
— Она не такая девушка. Мне не нравится такой разговор. Ее босс верит в нас.
— В нас?
— Ребят Ала-Моана. Полно китайских и гавайских торговцев дали бабки на нашу защиту, вы же знаете.
— Я слышал одну историю. Но разумеется, на этом острове ходит много всяких слухов.
Устроить эту встречу предложил я. Позволил ему выбрать место, если только это не будет треклятая Пали. Мне хотелось что-нибудь публичное, но не слишком. Мы оба не хотели, чтобы нас видели вместе, особенно газетчики. Официально мы находились по разные стороны баррикад.
— История эта такова, что вас, ребята, обвинили за то, что сделали другие ребята, — сказал я. — Все было тут, на острове... но похоже, никто не знает, что это были за невидимки.
Ида, набивший рот китайским рагу, усмехнулся.
— Если бы я знал, кто это сделал, думаете, не сказал бы?
— Может быть. Там, откуда я приехал, не очень-то почетно выдавать своих.
Он поднял на меня свои глаза спаниеля.
— Если бы я знал... если бы я что-то слышал, то сказал бы.
— Я тебе верю. Конечно, может, они и не существуют, может, вторая компания не больше, чем слух.
— Но ведь кто-то же напал на эту белую женщину, и это были не мы.
Я наклонился вперед.
— В таком случае, Коротышка... ты и твои друзья должны прояснить для меня это дело. Я здесь чужак, я мало чего могу добиться.
Он нахмурился.
— Почему вы хотите помочь? Почему вы не вернетесь теперь домой? Вы с Кларенсом Дэрроу, который слишком большая шишка, чтобы с нами встретиться.
Китайское рагу было восхитительным, ничего лучше я в жизни не ел.
— Я здесь по его поручению. Я уверен, если Дэрроу убедится в вашей невиновности, он вам поможет.
— Поможет как?
— Точно не знаю. Но я знаю, что ради своих клиентов он пойдет к губернатору, то же самое он может сделать и для вас.
Ида фыркнул.
— С чего бы?
— Может, он с вами согласен. Может, он думает, что выступил в суде не на той стороне.
Ида поразмыслил над моими словами.
— Что я могу сделать? Что мы можем сделать?
— Я знаю, что по острову гуляет множество слухов, а мне надо за что-то уцепиться, и уцепиться за нечто существенное.
— Есть один слух, — задумчиво проговорил Ида, — который постоянно всплывает. Я слышу об этом то там, то здесь.
— И что же это?
— Что у Талии Мэсси был приятель из туземцев.
— Пляжный мальчик.
Он пожал плечами, отправил в рот порцию риса.
— Может, и пляжный мальчик.
— Как я понимаю, имени у него нет.
— Нет. Иногда говорят, что это пляжный мальчик. А чаще я слышал, что он музыкант.
Швейцар в «Ала-Ваи Инн» сказал, что в ту ночь, прежде чем уйти, Талия разговаривала с парнем-музыкантом.
А у этого музыканта имя было — Сэмми.
— Спасибо за угощение, Коротышка.
Приложив к губам салфетку, я поднялся из-за стола.
— Вы больше ничего не будете?
— Я вполне сыт, — сказал я.
Смуглый и коренастый швейцар в «Ала-Ваи» опять был в оранжевой рубашке с цветами. Сначала он меня не узнал, возможно, потому, что я не надел ту шелковую красную штучку в попугаях. Хотя и повязал к коричневому костюму синий галстук с желтыми цветами, который купил в магазинчике своего отеля.
Я вынул пятидолларовую купюру — это он вспомнил.
— Мы разговаривали о Талии Мэсси, — напомнил я ему, стараясь перекричать грохот, издаваемый трио Джорджа Ку. — Ты получишь эту бумажку, если этот парень-музыкант, Сэмми, здесь появлялся...
— Но он здесь не появлялся, босс.
Я убрал пять долларов и выудил десять. Показал ему.
— А за десятку он был здесь?
Улыбка сожаления появилась на его круглом лице. Он покачал головой, говоря:
— Если его здесь не было, так и за две десятки он не появится.
— Вот что я тебе скажу, Джо... именно это ты и получишь — две десятки... если позвонишь мне, когда увидишь его. У тебя сохранились мое имя и телефон?
Он кивнул и похлопал себя по карману.
— Тут и лежит, босс. А вы живете в «Ройял Гавайен».
— Хорошо. Ты парень ничего.
— Он может появиться в любую минуту.
Я нахмурился.
— С чего ты взял?
— Я видел здесь другого парня из оркестра Джо Кроуфорда. У них, наверно, пока нет на Мауи работы.
— А сегодня есть кто-нибудь из ребят Кроуфорда?
Он покачал головой.
— Но есть один из командиров, с которым вы были здесь в тот раз.
