Пелагия и Черный Монах - Акунин Борис (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
- Не надо укольчик, - всхлипнула Полина Андреевна. - Лучше отвезите меня в пансион.
Коровин покачал головой. С ласковой укоризной, как неразумному дитяте, сказал:
- В таком виде? И слушать не стану. Надо вас осмотреть. Вдруг где перелом или ушиб? А если, не дай Бог, сотрясение мозга? Нет уж, милая, я клятву Гиппократа давал. Едем-едем. Где ваше платье?
Он посмотрел вокруг, даже под топчан заглянул. Лисицына молчала, обмякший, несчастный Николай Всеволодович тоже.
- Ну ладно, к черту платье. Найдем там для вас что-нибудь.
Полуобнял Полину Андреевну за плечи, повел к выходу. Сил сопротивляться у нее не было, да и потом, в самом деле, не появляться же в городе в этаком дезабилье?
Донат Саввич почему-то начал с извинений. Пустив лошадку легкой рысью, виновато сказал:
- Ужасное происшествие. Даже не знаю, как оправдываться. Ничего подобного у меня никогда еще не случалось. Разумеется, вы вправе жаловаться властям, подать на меня в суд и прочее. Для моей клиники это чревато неприятностями, возможно, даже закрытием, но mea culpa (моя вина (лат.)), так что мне и ответ нести.
- Вы-то здесь при чем? - удивилась Полина Андреевна, подбирая мерзнущие ноги - башмаки остались на маяке, да что от них толку, сырых и размокших. Почему вы должны отвечать за преступления этого человека?
Она уже собиралась открыть доктору всю правду про Черного Монаха, но не успела - Коровин сердито взмахнул рукой и заговорил быстро, взволнованно:
- Потому что Терпсихоров - мой пациент и предстать перед судом не может. Он находится на моем попечении и моей ответственности. Ах, как же я мог так ошибиться в диагнозе! Это совершенно непростительно! Упустить латентную агрессивность, да еще какую! С кулаками на женщину - это просто скандал! В любом случае, отправляю его обратно в Петербург. В моей клинике буйным не место!
- Кто ваш пациент? - не поверила своим ушам Лисицына. - Николай Всеволодович? Доктор горько усмехнулся.
- Он так вам представился - Николай Всеволодович? Ну разумеется! Ох, дознаюсь я, кто ему эту пакость подсунул!
- Какую пакость? - совсем растерялась Полина Андреевна.
- Видите ли, Лаэрт Терпсихоров (это, разумеется, сценический псевдоним) один из моих самых занятных пациентов. Он был актером - гениальным, что называется, от Бога. Играя в спектакле, совершенно перевоплощался в персонажа. Публика и критики были в восторге. Известно, что самые лучшие из актеров - те, у кого ослаблена индивидуальность, кому собственное "я" не мешает мимикрировать к каждой новой роли. Так вот у Терпсихорова собственное "я" вообще отсутствует. Если оставить его без ролей, он будет с утра до вечера лежать на диване и смотреть в потолок, как, знаете, марионетка лежит в сундуке у кукольника. Но стоит ему войти в роль, и он оживает, заряжается жизнью и энергией. Женщины влюблялись в Терпсихорова до безумия, до исступления. Он был трижды женат, и всякий раз брак продолжался несколько недель, самое большее пару месяцев. Потом очередная жена понимала, что ее избранник - ноль, ничтожество, и полюбила она не Лаэрта Терпсихорова, а литературного героя. Дело в том, что из-за патологического недоразвития личности этот актер так вживался в каждую очередную роль, что не расставался с нею и в повседневной жизни, додумывая за автора, импровизируя, изобретая новые ситуации и реплики. И так до тех пор, пока ему не дадут разучивать следующую пьесу. Поэтому первая его жена выходила за Чацкого, а потом вдруг сделалась подругой жизни Хлестакова. Вторая потеряла голову от Сирано де Бержерака, а вскоре попала к Скупому Рыцарю. Третья влюбилась в меланхоличного Принца Датского, а он возьми да превратись в хлыщеватого графа Альмавиву. После третьего развода Терпсихоров ко мне и обратился. Он очень любил свою последнюю жену и от отчаяния был на грани самоубийства. Говорил: "Я брошу театр, только спасите меня, помогите стать самим собой!"
- И что же, не вышло? - спросила Полина Андреевна, увлеченная странной историей.
- Отчего же, вышло. Настоящий, беспримесный Терпсихоров - тень человека. С утра до вечера пребывает в пассивности, хандре и глубоко несчастен. На Счастье, мне в руки попала одна переводная книжка, сборник рассказов, где описан сходный случай. Там же предложен и рецепт - разумеется, в шутку, но идея показалась мне продуктивной.
- А что за идея?
- С психиатрической точки зрения совершенно здравая: не всегда нужно распрямлять искривление психики - это может растоптать индивидуальность. Нужно из слабости сделать силу. Ведь любая вмятина, если повернуть ее на 180 градусов, превращается в возвышенность. Раз человек не может без лицедейства и живет полнокровной жизнью, только играя какую-то роль, надо обеспечить его постоянным репертуаром. И роли подбирать сплошь такие, в которых блистают лучшие, возвышеннейшие качества человеческой души. Никаких Хлестаковых, Скупых Рыцарей или, упаси Боже, Ричардов Третьих.
- Так "Николай Всеволодович" - это Николай Всеволодович Ставрогин, из романа "Бесы"? - ахнула госпожа Лисицына. - Но зачем вы выбрали для вашего пациента такую опасную роль?
- Вовсе я ее не выбирал! - досадливо воскликнул доктор. - Я очень тщательно слежу за его чтением, я знаю, какая роль может его увлечь, и потому уже год единственная книга, которую ему дозволялось читать, - роман того же господина Достоевского "Идиот". Из всех персонажей романа под амплуа Терпсихорова подходит только князь Мышкин. И Лаэрту роль пришлась по вкусу. Он превратился в тишайшего, совестливейшего Льва Николаевича Мышкина, лучшего из обитателей Земли. Всё шло прекрасно до тех пор, пока какой-то безобразник не подсунул ему "Бесов", а я просмотрел. Ну, конечно, Ставрогин много авантажней князя Мышкина, вот Терпсихоров и сменил репертуар. Байронизм, богоборчество, поэтизация Зла в драматическом смысле куда привлекательней вялого христианского всепонимания и всепрощения. Когда я спохватился, поздно было Лаэрт уже переродился, пришлось приспосабливаться. На время кризиса отселил его подальше от остальных пациентов, стал подбирать какое-нибудь чтение поярче "Бесов". Надо сказать, это весьма непростая задача. Но я не предполагал, что Ставрогин может быть настолько опасен, и недооценил творческую фантазию Лаэрта. И все же Ставрогин, избивающий женщин, - это что-то слишком уж смелая трактовка образа. Все-таки аристократ.
- Он меня не бил, - тихо сказала госпожа Лисицынa, догадавшаяся, откуда у бедного сумасшедшего появился нехороший роман. Это же отец Митрофаний дал Алеше в дорогу - из педагогических целей, а вышло вон что!
Чувствуя себя до некоторой степени соучастницей (к чтению романов владыку приохотила именно она), Полина Андреевна попросила:
- Не выгоняйте Николая Всеволодовича, он не виноват. Я не стану жаловаться.
- Правда? - просиял Коровин и погрозил пальцем невидимому Терпсихорову. Ну, ты у меня теперь будешь Сахарную Голову из "Синей птицы" разучивать! Однако тут же снова повесил голову. - Приходится признать, что целитель душ из меня неважный. Слишком немногим мне удается помочь. Случай Терпсихорова тяжел, но не безнадежен, а вот как спасать Ленточкина - ума не приложу.
Лисицына вздрогнула, поняв, что исчезновение Алеши еще не обнаружено, - и промолчала. Одноколка уже катила по сосновой роще, меж разноцветных и разностильных домиков клиники. Из-за поворота показался докторский особняк, у подъезда которого стояла запряженная четверкой приземистая карета - черная, с золотым крестом на дверце.
- Высокопреподобный пожаловал, - удивился Донат Саввич. - С чего бы? Обычно к себе приглашает, загодя. Видно, случилось что-нибудь особенное. Я вас, Полина Андреевна, в свою приватную половину проведу, скажу, чтобы вами занялись. А сам, уж простите покорно, в кабинет, к островному властителю.
Однако по-коровински не вышло. Архимандрит, должно быть, увидел подъехавшую коляску в окно и вышел встречать в прихожую. Да не вышел вылетел: весь черный, разъяренный, угрожающе стучащий посохом. На растерзанную особу женского пола взглянул мельком, брезгливо скривился и отвел глаза будто боялся осквернить взгляд лицезрением этакого непотребства. Узнал щедрую богомолицу или нет, было непонятно. Если и узнал, нестрашно, успокоила себя госпожа Лисицына - решит, что взбалмошной барыньке опять крокодил приснился.
