Я украл Мону Лизу - Сухов Евгений Евгеньевич (бесплатные версии книг .TXT) 📗
По высоким мраморным лестницам, устланной широкой ковровой дорожкой, поднялись в Итальянский зал живописи. Здесь среди картин Рафаэля и Тициана на высокой подставке, укрытой красной материей, в ореховой золоченой раме стояла «Мона Лиза». Подле нее, как и в прошлые дни, в длинных шинелях и в высоких фуражках несли караул бравые карабинеры, пытливо всматривающиеся в каждого проходящего. «Именно такие гренадеры и должны стеречь «Мону Лизу», – хмыкнул Генри Марсель. Заметив подошедшего Джиованни Поджи, карабинеры еще более выпрямились…
Приблизившись к картине, Генри Марсель, заложив руки за спину и задрав подбородок, в восхищении рассматривал картину. Насладившись зрелищем, он повернул расчувствовавшееся лицо к эксперту и обронил:
– Она прекрасна, господа, не правда ли? Мы можем забрать ее сейчас?
– Разумеется, Генри, – энергично отозвался Джиованни Поджи, – нужно будет только подписать кое-какие документы. И будем считать, что официальная передача состоялась.
Щелкнув замками портфеля, профессор Поджи вытащил из него несколько листков и, протянув директору Лувра, сказал:
– Прочти, Генри.
– Что здесь?
– Акт приемки… Мы передаем тебе картину «Мона Лиза», и она находится в полнейшем порядке.
– Разберемся, – буркнул Генри Марсель, забирая отпечатанные листки бумаги, и, повернувшись к экспертам, продолжавшим стоять в нерешительности, поторопил: – Чего застыли, господа? Может, вы считаете, что я должен осматривать картину?
– Извините, господин директор, разумеется, это должны сделать мы, – несколько поспешнее, чем следовало бы, отвечал главный эксперт Лувра Жан-Пьер Бусьер: седовласый мужчина с золотым пенсне на правом глазу.
В две пары рук картину сняли с постамента и бережно уложили на стол.
– Этот Перуджи был к ней весьма внимателен. На холсте ни пятнышка и ни царапинки, – сказал Поджи, заметив, с какой тщательностью эксперты осматривают холст.
Вооружившись увеличительными стеклами, эксперты принялись осматривать поверхность холста, скрупулезно сверять картину с заготовленными фотографиями. Еще через полчаса пожилой эксперт, крупный мужчина с большим животом, упруго выступающим через тесный жилет из клетчатой материи, вынес осторожный вердикт.
– На первый взгляд как будто бы все в порядке… Картина подлинная. Но нужно провести более основательное исследование, полагаю, что это лучше сделать в Париже.
Нацепив на крупный мясистый нос очки в черной тяжелой роговой оправе, директор Лувра поставил размашистую подпись.
– Поздравляю вас, господин директор, – официально произнес Джиованни Поджи. – «Мона Лиза» возвращается во Францию. – И, разлепив губы в широкой довольной улыбке, добавил: – Вы даже не представляете, как я вам завидую!
– Представляю…
– У нас есть для вас подарок.
– Это какой же? – удивленно посмотрел на приятеля Генри Марсель. – Уж не хотите ли вы вручить нам еще одну «Мону Лизу»?
– Ха-ха! Я очень ценю французский юмор. Мы, итальянцы, не умеем так шутить. Я хочу подарить вам ящик, в котором вы повезете картину в Париж. Принесите! – обратился Поджи к смотрителям, находившимся в зале. – Не нести же нашим гостям «Мону Лизу» в руках через весь город!
Сгибаясь под тяжестью, двое смотрителей внесли в зал резной ящик из розового дерева, украшенный позолотой. Изящный, выполненный с большим вкусом, он походил на экспонат, выставленный в музее.
– Не слишком ли роскошно? – хмыкнул Генри Марсель, погладив золоченую крышку.
– Для такой картины, как «Мона Лиза», ничего не бывает слишком, – напыщенно заметил Поджи. – Сделали точно по размеру рамы, так что этой красивой даме здесь будет весьма комфортно. В такой колыбели можно выдержать самое дальнее путешествие.
Картину аккуратно положили на дно ящика и аккуратно прикрыли крышкой.
– Теперь она никуда не денется.
В зал вошел начальник полиции Марко де Льянос.
– Господа, у нас есть оперативная информация, что наиболее настроенные националистические элементы хотят отбить у вас «Мону Лизу».
– Вы это серьезно? – озадаченно переспросил директор Лувра. Махнув рукой, продолжил: – Хотя какие тут могут быть шутки. И что же теперь вы намерены предпринять?
– Вам не стоит беспокоиться, – успокоил начальник полиции. – Вас будут сопровождать мои люди. Надеюсь, что это будет подходящий эскорт для такой картины, как «Мона Лиза».
*
Президент Пуанкаре внимательно прочитал проект предстоящего возвращения картины во Францию, столь неожиданно объединивший две соперничающие соседние державы, не однажды за свою длинную историю скрещивающие оружие. Картина, написанная гениальным итальянцем, принадлежала Франции. Особенно его впечатлил проект чествования «Джоконды» в Риме. Предполагалось, что специальный автомобильный кортеж в сопровождении швейцарских гвардейцев доставит картину на самый верх Капитолия, где у ног конной статуи с римским императором Марком Аврелием попрощается с итальянскими шедеврами, творениями Рафаэля и Микеланджело.
От грандиозного проекта просто захватывало дух. В него были втянуты сотни и сотни людей, и все для того, чтобы достойно проводить великую картину в Италии и подобающим образом встретить ее в Париже. Ради такого дела он готов был лично представлять картину в каждом городе, через который будет проходить состав. Макнув перо в чернильницу, президент поставил на проекте размашистую резолюцию: «Согласен!»
Постучавшись, в кабинет вошел секретарь.
– Господин президент, для вас срочная депеша из Флоренции.
– Что там? – спросил Пуанкаре, забирая лист бумаги.
– Как только «Мону Лизу» выставили в галерее Уффици, так посмотреть на нее пришли десятки тысяч людей. Было что-то невероятное! Полиция пыталась разогнать поклонников, но она просто бессильна перед таким наплывом народа.
– Вот она, сила искусства, – уважительно протянул президент.
– Дальше картина должна проследовать в Рим. Итальянские власти предполагают, что наплыв желающих полюбоваться картиной в столице будет несравненно больше. А это, в свою очередь, может вызвать массовые беспорядки. Уже сейчас к Риму стягивают дополнительные силы полиции.
– Ах, вот оно что, – призадумался президент. – Теперь я понимаю, почему так быстро они хотят избавиться от «Моны Лизы». Полагаю, что такая картина способна сокрушить половину Франции, – призадумался Пуанкаре. – Беспорядки нам ни к чему, тем более сейчас… Ситуация с немцами очень напряженная, непонятно, во что это может вылиться… Со стороны немцев может случиться какая-нибудь провокация, которая только усугубит наше непростое положение. Сделаем вот что… Пустите слух, что «Мона Лиза» фальшивая. Что итальянцам удалось подменить ее.
– Это может не понравиться итальянцам, – заметил секретарь.
Президент лишь хмыкнул:
– Я не отвечаю за то, что болтают на улицах, а потом уж лучше рассориться с итальянцами, чем с собственным народом. Вы так не считаете?
– Вполне разумно, господин президент. Мы так и поступим. А что же делать с проектом, что отправили нам итальянцы?
Президент Пуанкаре поднял лист бумаги, сцепленной большой скрепкой, улыбнувшись, он разорвал его на несколько частей и швырнул в урну.
– Полагаю, что это излишне. Проекта больше не существует.
– Я вас понял, господин президент.
*
Дверь открылась, и в камеру протиснулся тучный охранник.
– Вы самый популярный арестант, который когда-либо сидел в нашей скромной тюрьме, – торжественно отвечал толстяк. – Для всех нас это большая честь! Такого ажиотажа не было даже тогда, когда четыре года назад сюда доставили душителя проституток Хромого Антонио. Когда-нибудь я буду гордиться тем, что мне довелось стеречь самого Винченцио Перуджи, – добродушно оскалился толстяк. Пребывая в благодушном настроении, он был не прочь поговорить. – Эти журналисты просто ненормальные ребята. За любую вещь, что принадлежит вам, они готовы отваливать огромные суммы! Может, мы срежем пуговицы с вашего костюма и будем торговать ими у ворот тюрьмы? Мне кажется, что это будет прибыльное дельце. Хе-хе!
