Проклятые в раю - Коллинз Макс Аллан (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Мы действительно намерены, — сказал Дэрроу, — поднять вопрос о невменяемости того, кто сделал выстрел.
Келли нахмурился и резко произнес:
— Просьба о признании невменяемым должна поступить от имени лейтенанта Мэсси?
Дэрроу улыбнулся.
— Не думаю, что сейчас уместно выделять кого-то одного из моих подзащитных.
Келли отрицательно покачал головой.
— Если обвинению не сообщат, что просьба о признании невменяемым поступит от имени лейтенанта Мэсси, я внесу протест против дальнейшей дачи показаний этим свидетелем.
Раскрыв ладони, Дэрроу развел в сторону руки, словно возносил молитву.
— Ваша честь, мистер Келли в своем вступительном заявлении назвал всех подзащитных одинаково виновными. Теперь он хочет, чтобы я разделил их для его удобства.
Обдумывая услышанное, судья переводил взгляд с одного юриста на другого, как человек, наблюдающий за теннисным матчем.
— Всем известно, ваша честь, — снова заговорил Келли, — что защита вызвала с материка известных психиатров. — Прокурор указал сначала на Томми, потом на остальных обвиняемых. — Обвинение имеет право знать, кого из четырех мистер Дэрроу объявит невменяемым.
— Я с радостью вам сообщу, — сказал Дэрроу.
Келли бросил на него свирепый взгляд.
— И кто же?
Дэрроу просиял.
— Тот, кто выстрелил.
Келли побагровел.
— Обвинение имеет право знать, о ком именно заявят как о невменяемом, чтобы наши психиатры также могли обследовать этого человека.
— И эти ваши психиатры, — сказал Дэрроу, — естественно, выступят с опровержением.
— Естественно, — сказал Келли.
— Хоть я и чужой в вашем прекрасном краю, мистер Келли, но если мое отсталое понимание ведения дела на Гавайях правильно, я не обязан подвергать моих клиентов обследованию со стороны предвзятых свидетелей.
— Ваша честь, это переходит все границы. Я протестую против такой линии вопросов на основании несоответствия.
— А теперь, — сказал Дэрроу, словно слова Келли были безобидным зудом москита, — если обвинение желает усадить своих свидетелей психиатров в качестве зрителей в зал, я нисколько не стану возражать.
Да и к чему? За любым высказыванием, произнесенным ими со свидетельского места, последует неизбежный и уничтожающий вопрос защиты: «Доктор, вы осматривали обвиняемого?»
Сидевший рядом со мной Лейзер улыбнулся. Это была его работа, но Дэрроу представил ее блестяще.
— Ваш протест отклоняется, мистер Келли, — сказал судья Дэвис. — Можете продолжать задавать вопросы свидетелю в том же ключе, мистер Дэрроу.
И он продолжил. Действуя мягко, Дэрроу вытянул из Томми рассказ о вечеринке в «Ала-Ваи Инн» и о поисках жены, когда вечеринка закончилась, о том, как наконец он дозвонился ей по телефону и услышал слова: «Скорее приезжай домой! Случилось нечто ужасное!» В мучительных подробностях Томми пересказал, со слов Талии, все оскорбления и мучения, которые ей пришлось вынести.
— Она говорила, что Кахахаваи бил ее больше других, — сказал Томми. — Она сказала, что когда Кахахаваи насиловал ее, она молила о пощаде, но в ответ он ударил ее в челюсть.
За столом защиты стоическая, благородная маска миссис Фортескью дрогнула, слезы непроизвольно побежали по ее щекам, пока зять рассказывал о страданиях дочери.
— Она снова и снова спрашивала, — говорил Томми, — почему они просто не убили ее? Она жалела, что они ее не убили.
Многие женщины в зале тоже плакали, всхлипывали.
— На следующий день, — сказал Томми, — когда она была в больнице, полиция привезла туда четырех насильников.
Не вставая с места, Келли тихо произнес:
— Ваша честь, я протестую против употребления слова «насильники».
Дэрроу повернулся к Келли, пожал плечами и сказал:
— В таком случае, «предполагаемые насильники». Или давайте назовем их «четыре человека».
— Она сказала, что это те самые четверо, — продолжал Томми, губы у него кривились, словно он попробовал что-то противное на вкус. — Я сказал: «Ты должна быть точно уверена», и она ответила: «А ты думаешь, будь у меня сомнения, я бы смогла спокойно жить?»
Привкус мелодрамы показался мне чрезмерным. Не знаю, как восприняли его остальные присутствующие в суде, но я посчитал Маленький Театр Томми работой на публику. Кроме того, перестаравшись, он высказал, пусть невнятно, возможные сомнения Талии Мэсси в отношении опознания Иды и компании.
Дэрроу мягко вернул Томми в нужное русло, вытянув из него описание дней и ночей, которые он провел в больнице и дома, ухаживая за любимой женой. Томми описал кошмары Талии, из-за которых она просыпалась с криком: «Кахахаваи здесь!»
— Вы смогли в конце концов забыть об этом случае?
— Никогда! А потом пошли слухи... отвратительные... грязные! Мы собираемся разводиться, я застал свою жену в постели с одним из офицеров, я сам избил ее, изнасиловала ее толпа морских офицеров, ее вообще не насиловали... и тому подобные мерзости. Дошло до того, что я не мог находиться среди людей, не мог смотреть им в лицо. Не мог уснуть, я вставал и ходил, и все, что видел перед собой, это разбитое лицо жены... Я чувствовал себя таким несчастным, что хотел взять нож и вырезать мозги из своей головы!
Учитывая слова Томми, следующий вопрос Дэрроу показался почти смешным:
— Вы обращались к врачу?
— Да, но больше меня заботило, что посоветует юрист. Мне посоветовали, что наилучший способ остановить эти гадкие слухи — добиться письменного признания от одного из... четырех человек. Я слышал, что Кахахаваи уже почти готов сознаться, и поговорил со своей тещей...
— Кроме этих слухов, — мягко спросил Дэрроу, — было ли еще что-то, что занимало ваши мысли?
— Д-да. Мы узнали, что необходима операция, чтобы... предотвратить беременность.
Опасная почва. Я знал, что Дэрроу знал, что Талия не была беременна. Я не был уверен, известно ли это Томми, и только одному Богу было известно, знает ли об этом Келли...
Однако Дэрроу продолжал расспросы:
— Вы были уверены, что она беременна?
— В этом не было никаких сомнений.
Келли просматривал какие-то бумаги. Было ли это медицинское заключение, подписанное другом Дэрроу доктором Портером?
А Дэрроу продолжал:
— Не могла ли она забеременеть от вас?
— Нет. Этого не могло быть.
— Операция была сделана?
— Я отвез Талию в больницу, и доктор Портер сделал ее. Это... это отразилось на мне странным образом.
И Томми заплакал.
Келли никак не отреагировал. Если у него и была карта, он решил ее не разыгрывать. Было совершенно ясно, что Томми верил, что Талия была беременна. Он был не настолько хорошим актером.
— Становится поздно, ваша честь, — печально проговорил Дэрроу. — Могу я предложить объявить перерыв до утра?
Судья принял предложение Дэрроу, со стороны Келли возражений не последовало. Миссис Фортескью выскочила из-за стола защиты, чтобы проводить своего зятя со свидетельского места. Обняв за плечи этого мужчину-ребенка, высокая женщина шла по проходу между рядами, заполненными плачущими белыми женщинами. Чанг Апана вел Томми, миссис Фортескью и двух матросов к сопровождению из числа береговой охраны.
На следующем заседании, когда Томми снова занял место свидетеля, Дэрроу повернулся к судье и бросил бомбу, от которой Келли немедленно вскочил на ноги.
— Ваша честь, — сказал Дэрроу, заложив большой палец за одну из подтяжек, — похоже, между прокурором и мною возникли небольшие разногласия, и мне бы хотелось их уладить. Мы хотим сделать заявление, что пистолет, из которого был произведен роковой выстрел, находился в руках у лейтенанта Мэсси.
По залу волной прибоя прокатилось возбуждение, и судья потребовал от присутствующих тишины.
Дэрроу продолжал, словно не замечая суматохи, причиной которой послужили его слова:
— Итак, лейтенант, вернемся к слухам, которые отравляли жизнь вам и вашей жене...
Келли произнес, выпаливая слова, как автоматический пистолет:
