Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Хорватова Елена Викторовна (книги онлайн txt) 📗
— Вроде бы с этой стороны? — спросил Гесс, указывая на домики.
— Да.
— Поищем!
Гесс и Владимир Львович, вплотную подойдя к стенам, принялись буквально на ощупь обшаривать их в поисках дверей и табличек.
— Сюда!
Владимир Львович первым обнаружил нужные и подозвал к себе замешкавшегося Гесса.
— Входим?
— С Богом!
Без стука — просто распахнув дверь — Владимир Львович и Гесс вошли в помещение.
49.
На пару секунд они ослепли: помещение — холл — было ярко освещено сразу из многих источников. Горели свечи в канделябрах. Горели электрические люстры. Холл был невелик, но светильников в нем оказалось столько, что создавалось впечатление легкого сумасшествия, нереальности: если и мира, то неземного.
Привыкнув к яркому свету, Владимир Львович и Гесс внимательно осмотрелись.
Справа — что-то вроде конторки или билетной кассы. И никого.
Слева — витрины со всякой пустячной мелочью: как будто и не театр вовсе, а сувенирная лавка. И тоже никого.
Прямо — ступени и лестница. Перед лестницей — дверь в какую-то другую комнату.
— Давайте проверим!
В комнате, однако, тоже никого не было, а сама она оказалась чем-то вроде гримерки: первый признак того, что Гесс и Владимир Львович попали все-таки в театр, а не куда-то еще.
Оставался только один путь —по лестнице.
— За мной!
Лестница привела на второй этаж, и Гесс с Владимиром Львовичем одновременно ахнули: весь этот этаж представлял собою зал. Входивший в него человек попадал в него неожиданно, внезапно для самого себя, и первым его ощущением становилась растерянность. Но Гесс и Владимир Львович ахнули вовсе не от растерянности.
Как и холл на первом этаже, зал был невелик, хотя и побольше холла. Часть его занимала сцена, явно не рассчитанная на постановку особенно зрелищных спектаклей: для этого попросту не хватало места. Скорее уж, на сцене играли какие-нибудь монологи или давали представления наподобие миниатюр, не требовавших большого количества участников и множества декораций.
Перед сценой — прямо от входа — полукругом и в несколько рядов располагались кресла: несколько десятков, то есть тоже совсем немного, что лишь подтверждало первое впечатление — театр специализировался на избранном и для избранных. Даже пустующие, кресла только подчеркивали компактность заведения, но Владимир Львович и Вадим Арнольдович увидели совершенно иную картину.
Едва они вошли, десятки лиц одновременно повернулись в их сторону. Свет в зале был приглушен, отчего ни Владимир Львович, ни Гесс толком не могли рассмотреть эти лица. И все же они каким-то инстинктом определили в них родственные себе — русские или, если угодно, российские. Можно сколько угодно считать небылицей способность людей определять в толпе своих соотечественников, но факт от этого не перестанет быть фактом: такая способность существует, а наиболее остро она проявляется в минуты несомненной опасности.
В том, что зал буквально переполняла угроза, сомневаться не приходилось. И у Владимира Львовича, и у Вадима Арнольдовича волосы на голове встали дыбом, по спине побежали мурашки, ладони увлажнились. Владимир Львович даже сунул руку в карман пальто, нащупывая револьвер, но револьвер, однако, так и не вынул.
— Похоже, нас заждались! — шепотом сказал он Гессу.
Гесс — через силу, не сводя глаз с повернувшихся в их сторону лиц — кивнул, соглашаясь:
— Да: очень на то похоже!
И тут позади кто-то кашлянул.
Владимир Львович и Гесс, так и подскочив, немедленно обернулись:
— Вы! — воскликнул Гесс.
— Семён! — воскликнул Владимир Львович.
Молжанинов поклонился, взял обоих своих гостей под руки и провел на свободные места:
— Посидите покамест тут, — предложил он, — буквально еще минуту, и я к вам присоединюсь!
50.
Прошла минута, затем другая, но ничего не менялось. Разве что сидевшие в креслах люди потеряли к Владимиру Львовичу и Гессу интерес: все они отвернулись и превратились в нечто странное.
Мы говорим «странное», потому что собрание этих людей совсем не походило на театральное. И даже если принять во внимание необычный характер сборища — и не театральный вовсе, — странного меньше не становится.
Во-первых, в зале царила полная тишина, чего никогда не бывает в нормальных условиях.
Во-вторых, создавалось стойкое впечатление того, что Владимир Львович и Гесс были единственными из сидевших в креслах людей, которые знали друг друга: остальные — сосед с соседом — знакомыми не были: ни прежде, ни теперь, когда какая-то или чья-то прихоть свела их вместе.
Наконец, никто из этих людей даже не пытался познакомиться с соседями: все они просто сидели — молча, неподвижно, вперившись в сцену. И это было особенно жутко. Сейчас, в наше время, любой из нас, попади он в такое общество, сразу же подобрал бы эпитет — «зомби». Но Владимир Львович и Гесс такого эпитета не знали, хотя и в их душах тоже зашевелился такой же точно неприятный гадливый червячок, какой зашевелился бы и в наших.
— Посмотрите на них, — наклонившись к Гессу, прошептал Владимир Львович, — они словно…
Владимир Львович запнулся, подбирая слово.
— …не отдают себе отчет в том, где находятся и что их ожидает, — подхватил Гесс, давая определение расплывчатое, но, тем не менее, вполне подходившее к ситуации. — Кажется, они спят!
— Именно! — согласился Владимир Львович. — Что это с ними?
— Может, — высказал предположение Гесс, — их чем-нибудь опоили?
Владимир Львович обвел помещение взглядом, но никакого питья — бутылок, бокалов или чего-то подобного — не обнаружил.
— Возможно, конечно, — сказал он тогда, — но…
И тут возвратился Молжанинов.
Семён Яковлевич уселся рядом с Владимиром Львовичем, и тот слегка отодвинулся:
— Что здесь происходит? — спросил он: уже не вполголоса, как обращался к Гессу, а вполне отчетливо. — Как это понимать?
Вместо ответа Молжанинов задал встречный вопрос:
— Оружие при тебе?
Владимир Львович похлопал себя по карману.
Молжанинов удовлетворенно кивнул и, немного перегнувшись через Владимира Львовича, обратился к Гессу:
— Здравствуйте, Вадим Арнольдович! Рад, что и вы пришли. Но где же Юрий Михайлович?
Гесс, как и сам Молжанинов в случае с Владимиром Львовичем, вместо ответа задал встречный вопрос:
— А где господин Талобелов?
Молжанинов слегка дернулся, как будто через него пропустили слабый электрический ток, и махнул рукой в сторону сцены:
— Там. Сейчас появится. Но вы не ответили на мой вопрос…
— Юрий Михайлович, — перебил Молжанинова Гесс, — подойдет в удобное для него время!
— Ах, вот как!
Молжанинов нахмурился.
— Вам что-то не нравится? — спросил тогда Гесс.
— Гм… да… или нет… даже не знаю, что и сказать!
— А все же, — Владимир Львович, — что здесь творится?
Молжанинов дернулся еще раз, поерзал в кресле и, наконец, ответил, но так, что понятней не стало:
— Чертовщина! — выпалил он. — Вот что здесь происходит. Сейчас вы и сами в этом убедитесь!
И снова к Гессу:
— А у вас-то, Вадим Арнольдович, оружие есть? А то ведь Владимиру я написал, предупредил, а вот вы…
Гесс пристально — насколько позволял полумрак — посмотрел на Молжанинова и явно помедлил с ответом, что Молжанинов не преминул заметить:
— Прошу вас, говорите откровенно! — попросил он, и Гессу даже показалось, что в голосе Семена Яковлевича появились взволнованные нотки. — Возможно, от этого зависит ваша жизнь!
— Нет, — честно тогда ответил Гесс. — Оружия у меня нет.
Молжанинов полез в карман, достал из него миниатюрный браунинг новейшей модели — такие только-только стали входить в обиход, преимущественно у склонных к эскападам европейских дам — и протянул его Гессу:
