О чем рассказали мертвые - Франклин Ариана (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Аделия улыбнулась простодушному, искреннему комплименту. Она тоже соскучилась по милому настоятелю.
— Как ваше здоровье? — осведомилась она.
— Благодаря вам, драгоценнейшая, чувствую себя отлично. — Приор рассмеялся и добавил: — Напор струи, как у жеребца! — Затем он наклонился к уху Аделии и тихонько спросил: — А как идут ваши особые дела?
Тут ей пришлось покраснеть от стыда: в суматохе устройства на новом месте и в горячке сбора фактов они совершенно забыли держать в курсе дел настоятеля Жоффре. Между тем, если их в Кембридже принимали без враждебности и следствие могло без помех продвигаться вперед семимильными шагами, то лишь благодаря явной и тайной поддержке этого мудрого и доброго человека.
— У нас значительные успехи, — сказала Аделия, — а сегодня вечером мы надеемся прибавить в свою копилку новые важные открытия. Позвольте отложить подробный отчет до утра — и простите, что держали вас в неведении. У меня, кстати, есть один вопрос…
Но тут в нескольких шагах от себя врачевательница заметила сборщика податей. Пико стоял в одиночестве и пристально смотрел на нее поверх толпы гостей. Когда их взгляды встретились, сэр Роули прытко пролавировал к Аделии между несколькими беседующими дамами.
Подойдя, Пико поклонился. Она вежливо кивнула в ответ.
— Господин Симон вместе с вами?
— Нет, дела задержали его в крепости, — ответил сэр Роули и со значением подмигнул салернке. — Поскольку шериф и его супруга пожелали прихватить меня с собой на праздник, я был вынужден оставить Симона одного. Но он обещал подойти попозже. Разрешите мне сказать…
Что бы он ни хотел сказать, ему не удалось закончить фразу — зычный рог призвал гостей к столу.
В трапезную Аделию церемонно провел настоятель Жоффре — держа ее руку на своей. Мансур следовал за ними. Однако далее им пришлось разделиться. Приор, как церковный иерарх, сидел во главе длинного стола. Аделия с любопытством гадала, как низко посадят их. Это неизбежно создаст прецедент и предопределит их положение в кембриджском обществе.
В Салерно Аделия частенько забавлялась тем, как ее тетка почти в истерике ломала голову над правильной рассадкой высокородных гостей за пиршественным столом. Чуть ошибешься — нанесешь смертельное оскорбление и ни за что ни про что наживешь врага. Теоретически все просто: архиепископ ровня князю, епископ — графу, местный барон-землевладелец сидит выше приезжего и так далее. В реальности играл роль миллион тонкостей и создавал неразрешимые проблемы. Скажем, нунций, хоть и ровня барону-гостю, но он папский посол, стало быть, величина! Куда его посадить, чтобы никого не обидеть? А как быть, если архиепископ и князь на дух друг друга не переносят, ибо ведут яростную борьбу за первенство духовной и светской власти? Посадить рядом — скандал. Посадить порознь — еще хуже. Ну и в нижнем конце стола, где родовитость соперничает с капиталом, столько же амбиций и болезненного самолюбия, но куда меньше ясности насчет места в иерархии. Словом, дело может запросто дойти до мордобоя между гостями или их слугами — с последующей кровной враждой. А всех собак навесят на устроителя пира.
Куда посадят иноземцев, было важно даже для Гилты, тщеславие которой находило выход в гордости за своих хозяев. Как мастерицу дивно готовить угрей ее зазвали в дом Грантчестера поработать в кухне. Уходя, она сказала Аделии: «Если сэр Джоселин дерзнет усадить вас ниже солонки — угрей он больше никогда не получит и я к нему больше ни ногой!»
И теперь Аделия заметила Гилту, которая подглядывала через заднюю дверь за тем, как размещают гостей.
Церемониймейстер развел Аделию и Мансура по разным местам. Гилта могла вздохнуть с облегчением: сэр Джоселин проявил должное уважение к гостям из Италии. Аделия тоже была довольна — для пользы следствия им важно иметь достойный статус. Теперь все видят, что они сидят выше солонки. Она радовалась за Мансура, который и надеяться не смел на соседство с первыми людьми кембриджского общества. Однако на подмостках вдоль стен араб занял достойное место. В противном случае можно было ожидать неприятностей — кинжал за поясом горячего Мансура хоть и сошел за украшение, но не утратил грозной силы. Слева от Мансура сидела та самая милая монашка, которая позволила Аделии поближе взглянуть на кости святого Петра. Зато прямо напротив — Роже Эктонский. Он был немного принаряжен к случаю, но такой же немытый и сумасшедший. Блаженный или нет, Роже имел прочное место в местной иерархии как сын благородных родителей.
Аделия нашла глазами сэра Роули. Выбрать правильное место сборщику податей всегда сложная задача. С одной стороны, никто не любит мытарей. С другой — он важный королевский слуга. Это усугублялось тем, что в данный момент Пико был в фаворе у шерифа — считай, его правая рука. Поэтому хозяин пира мудро усадил сборщика податей рядом с женой шерифа — пусть развлекает ее.
Аделию поместили много ниже Мансура, преимущественно в женском обществе, однако в пристойном удалении от богато украшенной солонки, за которой начинались гости «из милости». А безродная беднота толпилась на заднем дворе в ожидании объедков.
Скучая между пожилым коротышкой и знакомым ей охотником Хью, который вежливо поклонился, но в разговор вступать не спешил, Аделия пожалела, что противный, но говорливый брат Гилберт сидит не рядом, а напротив.
Хлеб уже разнесли, но родителям приходилось тайком бить детей по рукам, чтобы те его не хватали. Было еще далеко до настоящего начала трапезы, когда внесут блюда с яствами.
Вначале хозяин дома, сэр Джоселин, произнес торжественную речь, восхваляющую настоятельницу Джоанну, от имени которой он ныне давал пир, и принес ей в дар позолоченную клетку с шестью молочно-белыми голубями.
Затем приор Жоффре произнес молитву. После чего был провозглашен первый тост — за здоровье святого Фомы Кентерберийского, а также за здоровье нового воина в рати божественных мучеников — маленького святого Петра Трампингтонского, ибо они суть причина сегодняшнего празднества.
«Диковинный обычай», — подумала Аделия, поднимаясь, чтобы выпить за здоровье покойников.
Но тут, поверх всеобщего благочестивого ропота, покатился голос Роже Эктонского.
— Смотрите! Смотрите! — кричал он, тыча пальцем в сторону Мансура. — Неверный оскорбляет наших святых! Он пьет воду!!!
Аделия в ужасе закрыла глаза. Она знала темперамент своего слуги. Боже, не дай ему зарезать этого несчастного глупого шута!
Однако Мансур, понимая только интонацию Роже Эстонского, но не его слова, и бровью не повел. Он продолжал потягивать из кубка воду. Наглецу ответил хозяин празднества, сэр Джоселин.
— Вера доктора запрещает прикасаться к вину, — громыхнул он на весь зал. — А если тебе, Роже, вино так быстро ударяет в голову, то следуй примеру и перейди на воду!
Славная оплеуха! Посрамленный Роже Эктонский молча рухнул на скамью. Сэр Джоселин разом вырос в глазах Аделии.
Но она тут же одернула себя. Что за глупые сантименты! Надо сохранять объективность. Сэр Джоселин по-прежнему один из подозреваемых. Что он, что сборщик податей — оба были в Святой земле, и любой из них, невзирая на шарм или благодаря ему, мог оказаться детоубийцей.
Но во главе стола сидел сэр Джервейз, который тайком поглядывал на нее весь вечер.
«Может быть, это вы?»
Аделия окончательно уверилась, что убийца — один из крестоносцев. Для этого у нее была более основательная причина, чем конфетка из арабской ююбы. Лакуна между резней овец и убийствами детей точно совпадала со временем, когда Кембридж, ответив на призыв папы римского, послал своих сынов сражаться за Святую землю. Между их отплытием и возвращением на родину прошло как раз шесть лет!
Но вот досада — на эти годы отлучались многие…
Когда Аделия озадачила Гилту вопросом, кто из местных мужчин покинул город в год Большой бури, та ответила:
— Да всех не перечислишь! Как раз тогда на клич епископа Илийского поднялась вся страна (в устах Гилты «вся страна» означала «все графство»). Сотни молодых и не очень молодых мужчин во главе с лордом Фитцгилбертом отправились отстаивать Гроб Господень.
