Золото гуннов (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич (книги онлайн TXT) 📗
Посылали, правда, Виталика. Но и она тут же рапорт на имя начальника УВД настрочила: «Прошу направить с мужем… на защиту конституционного порядка и законности».
Уважили, направили. Оно и понятно: не многие-то рвались в Чечню, российскую Вандею, восстанавливать и утверждать с помощью оружия единство страны, главенство Конституции и Закона.
Что до прилипалы-полковника, то и думать о нем забыла, словно его и не было на земле. Порядочные люди грязь на одежде не носят. От пятен избавляются. Вот и она стряхнула эту грязь. Да не с одежд, а из души. И позабыла о ней. Потом прочла в одной из газетенок с желтовато-розовым окрасом, какой он герой, какой умелый организатор, какой заботливый командир. Но не прочла о том, как этот «организатор и заботливый командир» продавал «духам» оружие, «сливал» оперативную информацию, зажуливал деньги на выкуп пленных бойцов. А ведь было. Было.
Офицеры однажды не выдержали его «наездов» да «откатов», махинаций с деньгами и продовольствием и, собравшись вместе, как-то прямо и заявили, что если не уймется, то получит не только «темную», но и пулю в лоб. Не посмел пожаловаться вышестоящему руководству, лишь рапорт о переводе направил. Рапорт рассмотрели, просьбу удовлетвори, перевели. Здесь вздохнули с облегчением: «Избавились». Они-то избавились, порадовались, только кому-то с ним еще предстоит столкнуться и… поплакать.
Поэтому не любила Делова представителей СМИ, хотя и понимала, что и среди них много людей порядочных, честно выполняющих свой долг, не имеющих никакого отношения к скорохватам и борзописцам. И не просто много, но подавляющее большинство. Каверзные же вопросы задают не из личного любопытства, а из-за профессиональной необходимости. Такова работа. Чем-то схожа в некоторых моментах с работой следователя. Что же касается моральных, нравственных уродцев в журналистской среде, то их везде, в том числе и в милиции, всегда хватало и хватает.
Понимать понимала, но предубеждений вытравить не могла. Особенно после того, как ее знакомые опера из седьмого отдела милиции, товарищи мужа, были неправедно осуждены за якобы превышенные должностные полномочия. Осуждены как по оговору воровского авторитета «Меченого», взятого ими на вымогательстве, так и по оголтелой компании, поднятой против них в некоторых курских СМИ на деньги криминала.
По оперативным данным, конечно же, не принятым «самым справедливым в мире» судом во внимание, из воровского общака чуть ли не половина была «отстегнута» на это дело. И не только для адвокатов, но и для журналистов, изощрявшихся друг перед другом в изуверстве, выдавая ложь за правду, а правду — за оперский вымысел. Сплошная казуистика!
Хотя вся вина оперов состояла в том, что «Меченого» задержали недалеко от отдела милиции и составили протокол за мелкое хулиганство — беспричинную нецензурную брань в общественном месте. Правда, без подводки гражданских лиц-потерпевших, как того требует методика разработки оперативной комбинации. Составили, осудили к нескольким суткам административного ареста. Но «Меченый» с адвокатом оспорили законность задержания: раз не было гражданских потерпевших, значит, не было и самого события правонарушения. Ересь, конечно, несусветная: менты ведь тоже граждане. Или, все же, не граждане, раз сработало?..
Можно подумать, что махровый зэк, отмотавший не одну ходку, никогда матом не ругается. Прямо не зэк, а ангел во плоти. К тому же, ботающий на чистейшем литературном языке. Да у него вся речь — сплошной мат! А остальные слова только для связки и вставляются… В кирпичной кладке стены дома цементирующего раствора меньше, чем в речах зэка материщины. На мате речь его и держится.
Но раз не было гражданских лиц на момент задержания, — значит, фальсификация административного материала. И прокуратура, с которой требовали решительных действий по борьбе с милицейскими «оборотнями в погонах», словно там своих не имелось, ухватилась руками и зубами. «Точно, беспредел и фальсификация».
А раз фальсификация, следовательно, налицо признаки статьи 286 УК РФ — превышение должностных полномочий. «Жертву ментовского беспредела освободить, самих ментов взять в оборот».
И пошло-поехало… Руководство же ментовское, кроме разве что начальника отдела подполковника Амелина, сразу же «руки умыло». На защиту не встало, отдало «бойцов невидимого фронта» на съедение. И не просто отдало, но и на весь мир заявило, что оно, руководство, «каленым железом» выжигает скверну в своих рядах.
Что поделать, прошли те времена, когда начальник УВД области Вячеслав Кириллович Панкин не то что за офицера уголовного розыска, но и за сержанта патрульно-постовой службы, мог Первого секретаря обкома КПСС на «три веселых буквы» послать. А уж прокурорских — тем более…
Тогда многие борзописцы «погрели руки на беде оперативников, попавших под пресс очередной компании по борьбе с «оборотнями в погонах». И хоть говорится, что «черного кобеля не отмыть добела», криминального авторитета отмыли, сделав едва ли не борцом с милицейским беспределом, этаким страдальцем и правозащитником. А совершенные им преступления предали забвению. Ментов же поганых, создав «общественное мнение», утопили, усадив на скамью подсудимых. Криминальный мир города и области открыто радовался: «Так им, красноперым, и надо! Пусть знают свое место… у параши».
Зато настоящих «оборотней», сидящих в высоких кабинетах всех властных структур, эти журналисты-скорохваты и в упор не видели. Или видели, но не было команды «Фас!». Да и американская «зелень» перед чуткими к политическим моментам носами не шуршала. А «зелень» — еще тот стимул…
Конечно, и сама Делова святой не была. Приходилось и ей быть не в ладах с совестью. Жизнь прожить — не поле перейти. И ухаб хватает, и подводных течений. Не зря же русский философ Бердяев заметил: «Ужас человеческой жизни заключается в том, что добро осуществляют при помощи зла, правду — при помощи лжи, красоту — при помощи уродства, а свободу — при помощи насилия». Это в обыкновенной-то жизни… А уж в милицейской — и того больше.
Действительно, чтобы добиться правды, приходилось и на обман, и на «ложь во спасение» пускаться. А уж без насилия было вообще не обойтись. Задержать человека и поместить в ИВС либо в СИЗО — разве не насилие? Насилие. Да еще какое! Ко всему прочему, приходилось по «указке сверху» и из-под стражи освобождать, и дела прекращать, хотя по фигуранту явно тюрьма давно уже плакала. Ничего не попишешь — плетью обуха не перешибешь… Тем не менее «пишущую братию» Делова давно и основательно недолюбливала.
– Приглашай уж, — повторила Делова, махнув безысходно рукой. — Что попусту воздух сотрясать… Хочешь, не хочешь, а встретиться придется…. Пару слов скажу, да и провожу. С честью. Некогда нам с ними лясы точить — дела ждут. Надо вещдоки осмотреть, свериться со списком протокола осмотра места происшествия. Потом вновь упаковать, опечатать, в камеру хранения сдать. На это как минимум полдня уйдет. А там подумать о составлении постановления о привлечении в качестве обвиняемых: завтра ведь сроки задержания истекают…
Семенов пошел приглашать прессу, а Делова стала названивать специалистам из музеев археологии и краеведческого. Нужны были для проведения важного следственного действия — осмотра вещдоков. «Не забыть бы и профессора КГУ… с монашеской фамилией… кажется, Инокова, — напомнила она сама себе. — Лишним не будет, раз у представителя потерпевшего и его коллег с познаниями в этой области, по их же собственному признанию, дефицит. Хотя, судя по их научным степеням и статусу, дефицита должно было бы не быть… Но в жизни, как в жизни. У следователей со знаниями своего ремесла тоже часто дефицит и нехватка…»
Созвонившись со Стародревцевым и договорившись о встрече, она уже собиралась положить телефонную трубку на рычажки аппарата, когда раздался осторожный стук в дверь кабинета.
— Войдите.
На пороге показался Семенов с официально-торжественной маской на лице, а за ним под его негромкое «проходите» нарисовались четыре девицы. Разных возрастов и в разных одеяниях.
