Ищущий убежища - Найт Бернард (читать лучшие читаемые книги TXT, FB2) 📗
Не прошло и нескольких минут, как Джон, Гвин и Томас уже ехали по дороге — снова вниз, в долину Вайдкоум, затем на запад, в сторону Дартмура, повторяя путь, который незадолго до них проделали двое мужчин, покинувших поместье часом раньше. У управляющего поместьем Гвин выяснил, что Хеквуд-Тор располагается на полпути к Тейвистоку и лежит чуточку в стороне от дороги, по которой они двигались днем накануне. Ближайшая от Хеквуд-Тор деревня называлась Сэмпфорд-Спайни.
Езды было около трех часов, особенно с мулом Томаса, который проявлял гораздо меньше желания двигаться, чем когда они выехали из Эксетера. Джон подумал, что ему, наверное, стоило конфисковать кобылу и отдать ей своему писарю, вместо того, чтобы возвращать ее семейству погибшего, однако засомневался, что неопытный и тщедушный Томас смог бы с ней справиться.
Когда троица достигла места, соответствующего по описанию тому, о котором говорил управляющий поместьем, они решили, что самый высокий тор и является тем самым тором, который упоминался в послании шерифа. Однако поблизости не оказалось ни единой души, чтобы подтвердить или опровергнуть их предположения.
— Ну, и что теперь? — спросил Гвин, оглядывая безлюдные торфяники.
Джон испытывал раздражение оттого, что местное население либо не знает о новом органе королевской власти, либо не уделяет ему должного внимания. Дело было даже не в том, что его задевало равнодушие к нему лично как королевскому офицеру, — просто его неизменная преданность королю Ричарду заставляла истолковывать такое безразличие как мягкую форму предательства. Он промолчал, и Гвин, не дождавшись ответа, предложил:
— Давайте поднимемся наверх и сами посмотрим.
Они развернули коней и направились к самому высокому холму к югу от дороги. По мере подъема через гребень правого откоса тора перед ними открывался все более широкий вид в глубокое урочище, где паслось стадо из нескольких сот овец, за которыми присматривали двое пастухов с собаками.
— Спустись к ним и выясни, может, им что-то известно, — приказал Джон. Гвин пришпорил коня и скрылся за гребнем. Спустя несколько мгновений Джон увидел, как он помогает одному из пастухов подняться на спину мощной кобылы. Вскоре Гвин и пастух вернулись к тому месту, где их поджидали коронер и писарь.
— Он знает, где лежит тело. Оно все еще там, чуть выше, в скалах.
Следуя указаниям молодого пастуха, прижимавшегося к спине Гвина, они поднялись к вершине холма, где в живописном беспорядке валялись огромные гранитные валуны. Пастух, одетый в бесформенные шерстяные лохмотья, самое место которым было на свалке, соскользнул с коня и тут же исчез в расселине между двумя серыми скалами размером с небольшую хижину каждая.
Остальные тоже спешились, и Джон велел Томасу остаться и присмотреть за лошадьми. К тому времени, когда коронер и его помощник догнали пастуха, юноша уже склонился над чем-то у подножия почти отвесной скалы. Пастух тыкал в покойника концом пороха и что-то бормотал себе под нос, из чего коронер заключил, что юноша, по всей видимости, слаб рассудком.
— Ты что делаешь, недоумок! — прикрикнул на него Джон, отталкивая его ногой в сторону.
Его взгляду открылся сильно разложившийся труп человека, в сидячей позе опершегося о скалу. В отличие от найденного в Вайдкоуме, этот труп частично мумифицировался. Кожа на его лице стала почти черной, как звериная шкура, и натянулась на скулах, словно надетая на череп маска. Глазницы ввалились, остались лишь пустые дыры. Губы высохли в форме круга, как будто застыли в непрекращающемся крике. Руки, торчащие из коричневой кожаной куртки, напоминали сухие прутья. Усохшая кожа обтягивала напоминавшие лапки паука костлявые пальцы с болтающимися на кончиках ногтями.
Вместо того чтобы сгнить, он высох под солнцем и ветрами, — прокомментировал Джон с обычным для него профессиональным равнодушием.
Интересно, как долго он тут валяется? — размышлял вслух Гвин, постучав по барабанной коже на лбу трупа согнутым пальцем.
В пустыне, под палящим солнцем и при сухом воздухе, они могут оставаться в таком состоянии месяцами, — сказал коронер, вспоминая приобретенный в Палестине опыт. — А тут черви, лисицы и крысы уничтожили бы его за несколько месяцев, так что, думаю, он сидит тут недель пять-шесть, не больше.
Он повернулся к пастуху, парню лет пятнадцати, который сидел на корточках неподалеку, с отвисшей челюстью пялясь на пришельцев из другого мира.
Когда его нашли, ты знаешь?
Недели две назад, сэр. Я плохо запоминаю время… кажется, два церковных дня назад. Это Уилл Баггот его нашел, сэр, искал отбившегося ягненка и наткнулся на него. Потом, через несколько дней, он сказал сельскому старосте, ну, когда вернулся в Сэмпфорд-Спайни.
— Через несколько дней! — взорвался Джон. — И никакой погони, никто не сообщил шерифу или мне! Эти бездельники приводят меня в полное отчаяние. — Однако не было никакого смысла в том, чтобы кричать на пастуха, который не имел ни малейшего представления о том, что происходит за пределами его маленького мирка.
— Давай разглядим его как следует, Гвин. Похоже, мы опять имеем дело с солдатом.
Они осмотрели плотный кожаный камзол с уплотненными подплечниками и шипованными боками. На трупе до сих пор был надет плотно насаженный круглый шлем, напоминавший котелок из плотной грубой кожи, с широким отворотом, защищающим шею. На ногах — бриджи из крепкого полотна и сапоги с голенищами, достававшими выше лодыжек. Шпоры были на месте.
— Ни перевязи, ни пояса для меча, но петли на бриджах разорваны, — заметил корнуоллец. — Можно не сомневаться, пояс, меч, ножны и кинжал украдены.
Коронер не сводил глаз с сапог убитого.
— Снова восточная работа, поверь мне. Вот этот стежковый узор — это мусульманских рук дело, как и на Хьюберте де Бонвилле. Так что перед нами еще один воин, вернувшийся из Крестового похода.
Гвин поднялся и окинул труп взглядом с головы до ног:
— И все-таки он не джентльмен. Одежда погрубее, не такая дорогая. Думаю, он был чьим-то сквайром или даже наемным солдатом.
Джон, соглашаясь, кивнул головой.
— Весь вопрос в том, как он умер. И почему его труп валяется здесь, в забытом Богом месте? И как долго он тут лежит?
Ответа у Гвина не было. Неожиданно он что-то заметил, опять наклонился над трупом и сунул руку в разрез спереди камзола на покойнике. Он извлек на свет небольшое распятие из какого-то простого металла вроде олова или сплава олова со свинцом, но очень сложного узора и тонкой работы. Тонкая проволока, словно грубая филигрань, оплетала перекрестье распятия. Распятие свисало с шеи на кожаном шнурке, и Гвин попытался снять его, чтобы рассмотреть поближе. Усохшая голова трупа утыкалась подбородком в грудь, и Гвину пришлось приподнять ее, чтобы освободить шнурок.
— Ну-ка, постой! — окликнул его коронер. Взгляни-ка сюда, на шею.
Гвин снял шнурок, но голову трупа не отпустил, обнажая шею. Кожа на шее, защищенная от воздействия сил природы, была белого, чуть зеленоватого цвета. По всей шее, почти от уха до уха, тянулся разрез, из которого виднелись адамово яблоко, рассеченные мышцы и сосуды.
— Для начала перерезанное горло, — мрачно обронил Джон. Существовала прочная связь между всеми теми, кто совершил полное опасностей путешествие в Святую землю, чтобы уничтожить осквернителей Иерусалима, и ему горестно было думать, что двое воинов, переживших все тяготы и лишения путешествия и войны в Палестине, вернулись домой только для того, чтобы оказаться убитыми, словно животные на бойне.
Под взглядом мальчишки-пастуха, наблюдавшего за ними широко раскрытыми глазами, Джон и Гвин принялись раздевать покойника, чтобы осмотреть одежду и тело в, поисках иных следов. На обеих руках и на груди они увидели множество рубцов и шрамов, оставшихся после полученных в боях и заживших ран — привычная картина, потому что и на Гвине, и на самом коронере вражеские копья и мечи оставили напоминания о былых схватках.
