Ищущий убежища - Найт Бернард (читать лучшие читаемые книги TXT, FB2) 📗
Своего приятеля — данстоунского старосту, говоришь? В прошлый раз, когда я видел вас обоих, вы едва не подрались!
Ответа у поникшего головой Ральфа не нашлось. — На ней были седло или уздечка?
Нет, ничего на ней не было, она бродила по лесу, говорю вам, щипала траву между деревьями. Одному Богу известно, как далеко она забрела.
И ты, конечно, не подумал, что появление одинокой, ничейной лошади необычной масти и обнаруженное в ручье тело убитого солдата могут быть связаны между собой? — с сарказмом спросил Джон.
С чего вдруг? Кобылу я нашел за несколько дней до того, как появился труп. И с чего бы мне тут какую-то связь искать?
Разумеется. Вайдкоум — такое оживленное место, что убитые знатные воины и дорогие боевые кони попадаются тут на каждом шагу.
И вновь деревенский староста не нашелся, что ответить.
— Ты врешь, Ральф, — прогремел голос коронера, — и я проверю твою версию. Но сначала я поговорю со вторым негодяем, с Саймоном, старостой из Данстоуна, и посмотрим, что он скажет по этому поводу.
Ральф сдался:
Он ничего об этом не знает. И вообще, не я нашел кобылу, а Небба. Он-то и продал ее мне за шесть шиллингов. Ему, наверное, нужны были деньги, чтобы уйти из деревни.
Ха, снова всплывает имя Неббы, так, что ли? — резко оборвал его коронер. — Где же он сейчас, интересно? Я думаю, он решил покинуть деревню внезапно?
— Ага, в тот же день, когда вы расследование проводили, коронер, — закивал староста. — Снялся с места и исчез, как и не бывало. Откуда он появился, мы так и не узнали, куда направился — тоже, да и знать не хотим. С тех пор, как он вышел из лесу, на деревню одно несчастье за другим валятся.
Джон повернулся к де Бонвиллю и его сквайру:
— Лошадь подлежит конфискации в пользу королевской казны как имущество, принадлежавшее убитому, — но я полагаю, вам следует забрать ее с собой в Питер-Тейви. Хотя она вряд ли сможет стать компенсацией за потерю брата, она сможет служить, во всяком случае, живым о нем напоминанием. — Он снова повернулся к Ральфу. — А что касается тебя, то мы к нашему разговору еще вернемся.
Староста вперил взгляд в землю под ногами.
— Меня подмывает забрать тебя с собой в Эксетер и швырнуть в тюрьму как подозреваемого в убийстве, но город не обрадуется необходимости кормить еще один рот за общественные деньги. Я знаю, где тебя искать в случае необходимости, и налагаю на деревню еще один штраф в десять марок, — для того, чтобы ты не скрылся в лесу, как только я отвернусь.
Гервез де Бонвилль и его сквайр негромко переговаривались, склонившись друг к другу, когда Джон прервал их снова:
— Мне очень жаль, однако закон есть закон, и его следует соблюдать. Я должен записать ваши показания. Убийство норманнского джентльмена— дело очень серьезное, и, конечно, весьма печальное для вашей семьи.
Лицо Гервеза по-прежнему оставалось вытянутым, однако он выглядел уже не таким бледным, как во время эксгумации. Джон понял, что молодому человеку ни разу не приходилось принимать участия ни в одной из многочисленных военных кампаний, ни в сражениях, отчего насильственная смерть стала для него неким новым и печальным опытом.
— Кто же мог совершить это ужасное преступление? — спросил он. — И как я смогу объяснить все отцу? И Мартину — он был так предан старшему брату…
Джон, выражая сочувствие, сжал его плечо:
— Что касается преступника, нам многое предстоит сделать, чтобы довести расследование до конца, — мы только в самом начале пути. В лесах полно беглых преступников, как вы знаете, и некоторые из них — очень опасные и отчаянные люди. Однако ваш брат, опытный воин, был полностью вооружен и мог позаботиться о собственной безопасности, разве что нападавших было несколько.
Вернулся Томас; тем временем угрюмый староста собрал чуть больше дюжины мужчин из крестьян, чтобы те выступили в качестве присяжных.
У двери амбара Джон снял показания с Гервеза и Болдуина о том, что убитый, несомненно, приходился им братом, что и было добросовестно записано Томасом на пергаментном свитке. Поскольку в ответ на зычное приглашение Гвина никто больше вперед не вышел, единственное, что оставалось коронеру, — это провозгласить, что причиной смерти стал удар ножом в спину, нанесенный неизвестным человеком или людьми, и на этом объявить формальности законченными.
Прежде чем жюри присяжных вернулось к своим оставленным делам, Ральф обратился к коронеру с прямолинейным вопросом:
— А как со штрафом, который вы наложили на деревню в прошлый раз, коронер?
Толпа окружавших его крестьян одобрительно загудела, мужчины закивали головами, потому что именно им нужно было искать деньги, если штраф все-таки придется уплатить.
— Конечно же, тот штраф остается, — заверил его коронер. — На первом расследовании вы не смогли доказать, что убитый — англичанин, а теперь, когда нам стало известно, что убитый норманнского происхождения, ваше поместье оказалось в худшем положении, чем прежде. — Он обвел взглядом окружавшие его лица. — Теперь это штраф за убийство, за то, что на вашей земле был найден убитый, а вы не смогли выдать правосудию того, кто совершил преступление. Недовольно бурча, крестьяне расходились, и Джон заметил, что получил не один тычок локтем под ребра.
Убедившись в том, что Томас записал показания на пергамент как положено, Джон повел свою немногочисленную группу вниз в долину, чтобы обратиться за предоставлением ночлега к Хью Фитцральфу, лорду поместья, который, хотя наверняка уже прослышал о найденном на его землях убитом крестоносце, до сих пор держался в стороне от проводимого коронером расследования.
На следующее утро, вскоре после рассвета, двое из Питер-Тейви уехали, стремясь поскорее добраться домой и сообщить печальную весть Мартину.
После ранней утренней трапезы коронер и его люди занялись приготовлениями к отъезду в противоположном направлении. Джон принес благодарность лорду Фитцральфу за его гостеприимство. Однако, если он и лелеял надежды вернуться домой как можно скорее и избежать таким образом дальнейшего осложнения отношений с Матильдой, этим надеждам не суждено было сбыться. В тот момент, когда конюший привел с пастбища за стойлом коней и мула, на дороге показался одинокий всадник, одетый в конический шлем и кожаную кирасу солдата замка Ружмон. Спешной рысью он приблизился к коронеру, осадил коня и живо спрыгнул с седла. Джон признал в нем одного из солдат, доставивших в Эксетер Алана Фитцхая из Хоунитона. Солдат отдал честь коронеру и сунул руку в притороченную к поясу сумку.
— Сельский староста сказал, что я найду вас здесь, сэр Джон. Меня вчера вечером отправил к вам шериф. Я переночевал на обочине дороги.
Он протянул коронеру смятый кусок тонкого писчего пергамента, который Джон, испытывая сильное смущение, передал Томасу для прочтения.
Бывший священник развернул послание и пробежал глазами несколько предложений.
Это написано рукой шерифского писаря, под диктовку шерифа. Здесь сказано, что пастухи обнаружили еще одно тело близ Хеквуд-Тора, на торфяниках. Еще один мертвец, похоже, тоже убитый ножом. Его нашли несколько дней назад, но только вчера в Эксетер прибыл возчик, который и привез это известие. Шериф хочет знать, займетесь ли вы расследованием, раз уж оказались поблизости, или… — Он умолк и неуверенно посмотрел на коронера.
Ну, что там? Читай, что там дальше? — нетерпеливо потребовал Джон.
Томас прочистил горло.
— Он спрашивает, займетесь ли вы расследованием, или же люди шерифа проведут расследование так, как положено.
Джон сплюнул на землю, словно стараясь избавиться от привкуса Ричарда де Ревелля во рту. Затем он вставил ногу в стремя и вскинул тяжелое тело на широкую спину Брана.
— Я ему покажу «как положено», будь он проклят! — пробормотал он. — Гвин, выясни, где именно находится это местечко, — а ты солдат, ты находился в пути всю ночь, поэтому отправляйся передохнуть в дом лорда, пусть тебя там накормят. Скажешь управляющему, что ты посланник шерифа.
