Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (книги хорошего качества .txt) 📗
Беата
Монахини из обители Святой Магдалины не позволили мне притронуться к телу госпожи Эдит. Они послали меня за водой, тряпьём и душистыми травами, а затем отмахнулись от меня, как от какой-то посудомойки, я стояла в углу и наблюдала, как они обмыли мою госпожу и облачили в великолепный киртл {26} из зелёной линкольнской шерсти, так что её лицо стало напоминать морщинистое жёлтое яблоко.
Она настолько высохла, что платье висело на ней как на пугале. Я принесла платье, в котором она выходила замуж. Тогда она была стройной, как берёзка. Теперь бы то платье как раз пригодилось. Но монахини не обращали на меня внимания, как на надоедливую собачонку.
Они обмотали её жалкую обритую голову полоской льняной ткани, поместили на грудь распятие и вложили в руку ручную прялку, которой она не касалась с девичества. По указанию мастера Роберта они нацепили ей на шею жемчужное ожерелье, на пальцы надели кольца, потому что он не мог допустить, чтобы его жена отправилась в могилу без украшений. Однако жемчуга ещё больше испортили лицо моей госпожи, словно она умерла несколько месяцев назад, это было жестокой насмешкой над её недугом, будто украсить волосы сморщенной карги бутоном розы.
Как только монахини ушли, я вернулась, чтобы сделать для госпожи то, чего не сделали они. Я убрала повязку, что подвязывала её искалеченную челюсть, и вложила в холодный рот монету, а затем вернула повязку на место. Я посыпала её грудь солью, положила в туфли листочки рябины, под юбки, поверх причинного места, сунула небольшой железный замочек. То есть, сделала всё возможное, чтобы злые духи не вошли в неё, и её душа покоилась с миром, но разве могла женщина, которую так жестоко лишили жизни, обрести покой?
Когда госпожа умерла, я должна была находиться рядом. Именно мне следовало ухаживать за ней в последние дни. Я заботилась о госпоже всю её замужнюю жизнь, и в болезни, и в радости, когда ей клали в кровать новорожденного или когда она рыдала над крошечными мёртвыми младенцами. Я не должна была позволить этой женщине оттеснить меня. Нет, моя госпожа не была сумасшедшей.
Отец Ремигий ждал похоронную процессию неподалёку от церкви, а затем провёл её несколько ярдов, пока гроб госпожи Эдит не остановился в покойничьих воротах {27}. Звонарь начал звонить в колокол — шесть ударов возвещали смерть женщины, а пятьдесят ударов — число её лет. Когда годы жизни подсчитываются ударами колокола, они кажутся такими короткими и унылыми.
Мы уложили тело госпожи Эдит в каменный гроб на церковном кладбище. Когда запах разложения улетучится и из тела выйдут все жидкости, госпожа упокоится под полом церкви. Мастер Роберт закажет для надгробия великолепный камень, на котором вырежут её образ — нежной матери и верной жены. Да уж, верность. Мужчины придают большое значение верности жён.
Когда все собрались вокруг могилы, отец Ремигий забормотал что-то на своей латыни. Мастер Роберт нанял дюжину бедняков из церковного прихода и нарядил их в новые чёрные накидки. Они шли по бокам гроба и несли толстые свечи, старательно укрывая пламя от ветра ладонями, чтобы не лишиться обещанного вознаграждения. Мальчишки из церковного хора, что пели панихиду и держали зажжённые тоненькие свечки, тоже не хотели остаться без денег. Впечатляющее было зрелище, в духе мастера Роберта. Он не хотел, чтобы люди сказали, будто он провожает свою жену как нищенку.
Её запомнят надолго, поскольку мастер Роберт раздал по пенни хворым и лежачим больным, чтобы те молились за её душу, и даровал несколько прекрасных серебряных вещиц купеческой церкви. Он также заплатил двум священникам, чтобы те еженедельно проводили заупокойные службы по Эдит, сократив тем самым её пребывание в чистилище, и обещал ещё денег, если те будут прилежно выполнять свои обязанности.
Но вот настал день похорон, Ян стоял бок о бок с отцом, и их глаза были сухи, как песок в аду. Ян оплакивал мать наедине. Я видела его опухшие веки, когда он выходил из спальни матери после бдения, но мастер Роберт не проронил ни слезинки. Никогда я не видела его плачущим. Некоторые мужчины вообще не плачут. Они рождаются без слёз. Кроме того, деловому человеку не подобает показывать свою слабость, если, конечно, считать таковой скорбь.
Мастер Роберт и своих сыновей научил молча переносить боль. Маленький Адам шёл между отцом и братом за гробом в траурной процессии, опустив голову, ни разу не взглянув на деревянный ящик, в котором лежала его мать.
Когда её вынули из гроба, в котором несли тело, и поместили в каменный, его лицо оставалось таким же жёстким и одеревеневшим, как у нарисованного ангела. Он пристально наблюдал за парой красных коршунов, круживших над нашими головами. Мастер Роберт даже не пытался подбодрить мальчика. Смею утверждать, он изо всех сил старался показать свою суровость и достоинство. Я заметила, как пару раз Ян клал ладонь на плечо брата и сжимал её, но братья так ни разу и не взглянули друг на друга.
Тенни, однако, так же мягок, как кусок телятины, хотя вряд ли когда-нибудь признается в этом. Мы оба были так заняты: подыскивали плакальщиц, готовили поминальное угощение, выполняли всевозможные поручения, так что было некогда перекреститься. И даже ночью не было времени предаться скорби, я смыкала глаза прежде, чем коснуться головой лежанки.
Но когда я увидала, как гроб моей госпожи накрыли крышкой, заперев её в темноте и одиночестве, когда услышала этот ужасный скрежет камня о камень, то почувствовала, как разрывается моё сердце, и разрыдалась. Этот здоровенный бугай Тенни придвинулся и приобнял меня, неловко похлопывая.
— Теперь она покоится с миром, девочка. Ни к чему так горевать, — сказал он.
Я услышала, как дрогнул его голос, а когда подняла взгляд, увидела на его щеке слезинку, скатившуюся в чёрную бороду.
На кладбище собралось много народу. Пришли все купцы из гильдии Роберта вместе с жёнами, а также соседи, родственники, арендаторы и работники, они явились выразить преданность Роберту, а не из-за скорби по моей хозяйке, которую большинство из них почти не знало. Роберт был влиятельным человеком, а у таких людей хорошая память и длинные руки. Немногие рискнули бы пренебречь им.
Как только служба закончилась, вся череда гостей потянулась мимо мастера Роберта и его сыновей, бормоча слова утешения. Я уделила всё внимание семье и гробу моей несчастной госпожи Эдит и не заметила, присутствовала ли в этой огромной толпе вдова Кэтлин.
Но как только толпа поредела, она вдруг очутилась в нескольких ярдах от мастера Роберта, в компании этой мерзкой старой карги Диот и Леонии. На миг меня охватил испуг при виде того, как они замерли, глядя на гроб госпожи Эдит, словно три вороны, ждущие удобного случая полакомиться мертвечиной.
Мастер Роберт обернулся, словно почувствовал её спиной. Он сделал несколько шагов в её направлении, но вспомнил, что разговаривал с кем-то из гильдии, и повернулся, чтобы откланяться, прежде чем подошёл к вдове. Кэтлин чинно кивнула ему, как и все остальные присутствующие женщины, будто они просто знакомы, но от Мод, кузины Эдит, и вздоха блохи не утаишь.
Ещё в ночь смерти госпожи Эдит мастер Роберт дал нам с Тенни указания говорить, что его нет дома, когда Мод приходила, желая с ним встретиться, он избегал её и на похоронах. Но теперь ничего не поделаешь. Мод подобрала юбки и бросилась прямо к нему, плюясь и ругаясь.
— …твоя шлюха её убила. Она скончалась от стыда и с разбитым сердцем. Развратник, вот ты кто… прелюбодей!
Мастер Роберт обернулся к ней, раскинув руки, будто хотел защитить вдову Кэтлин от убийцы.
— А ты — пошлая старая сплетница, — прокричал он, его лицо побагровело. — Ты вечно вливала злобу в помыслы моей жены. Если её кто и убил, так это ты, именно ты забила ей голову напрасными страхами и ревностью. За это тебя стоит утопить в Брейдфордской гавани.
Все воззрились на них с явным интересом, словно наблюдали за шутовским представлением. Подскочил Ян и попытался оттащить Мод прочь, но та не сдавалась. В конце концов отец Ремигий добрался до обоих и встал между ними.
