Суд - Ардаматский Василий Иванович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗
Сейчас он с нескрываемой тревогой слушал спор секретаря горкома Лосева с областным прокурором Кулеминым.
— Дорогой Николай Трофимович, — говорил областной прокурор, — я сегодня сам допрашивал и Лукьянчика и Глинкина. Что вам сказать? Глинкин — закоренелый преступник, но мы обязаны отправить его в Брянск. А наш любимец Лукьянчик — делец, какого поискать, не найти, и голыми руками его не взять… — Кулемин говорил флегматично, ровным жестким голосом, каким он говорил и на судебных процессах.
— Как вас понимать? — голос Лосева опасно зазвенел. — Он что же, останется ненаказанным?
— Николай Трофимович, он откажется от всего, что мы ему предъявим, потому что улик мы не имеем, а закон есть закон, — назидательно-сухо ответил Кулемин. Его положение здесь самое сложное — если разобраться, все-таки дело это, в общем, проморгала и прокуратура. А Лосев, очевидно, хочет выявить именно это.
— Какой еще закон нам нужен? — вспылил Лосев. — Разве у нас нет закона, чтобы судить жуликов?
— Спокойнее, товарищи, — поморщился Хохлов.
— Трудно быть спокойным, — тихо обронил Лосев. — Разве я, товарищ Кулемин, не передал вам папку народного контроля с материалами на Лукьянчика по его стройуправлению? Судите его по этим данным, раз не выходит по взяткам!
— Вот она, — спокойно произнес Кулемин, показывая на лежавшую перед ним синюю папку. — Здесь — выписки, которые народные контролеры тщательно сделали из бухгалтерских документов. Но это, увы, не сами документы.
— Так возьмите на стройке документы!
— Товарищ Арсентьев, дайте справку товарищу Лосеву, — устало попросил Кулемин.
— В архивах стройуправления интересующие нас документы отсутствуют, — ответил Арсентьев.
— Как это отсутствуют? — не понял Лосев. — А откуда же делали выписки народные контролеры?
— Документы из архива кто-то предусмотрительно изъял, — пояснил Арсентьев. — Или сам Лукьянчик, или нынешний начальник, его ставленник Вязников, а может быть — подпольный адвокат.
— Товарищ Хохлов, что же это у нас делается? — жестко спросил Лосев и долго ждал ответа, но Хохлов смотрел в сторону и будто не слышал вопроса. Его выручил Кулемин:
— Николай Трофимович, я в своей практике здесь, слава богу, впервые сталкиваюсь с таким опытным преступником, как Глинкин, и он к тому же привозной. И если смотреть на факты спокойно — Глинкина ждет тюрьма и, судя по всему, надолго, а карьера Лукьянчика все же поломана…
— Нашли подпольного адвоката? — спросил Хохлов. — Только его нам в Южном не хватало.
— Служащая тюрьмы Бутько, я ее допрашивал сам, адвоката в глаза не видела, к ней от него приходили связные. Судя по всему, не врет.
— Где ни тронь — пустой номер, — зло заметил Лосев.
— Мне ясно одно — затевать суд без уверенности в обвинительном приговоре нельзя, — основательно произнес Хохлов. — Лукьянчика все знают, слухами о нем и о Глинкине полон город, и вдруг суд оказывается бессильным. Скажут — покрывают друг друга…
— Не без того, не без того, — легко согласился Кулемин. Лосев покачал годовой, сказал огорченно, но уже спокойно:
— Очень меня тревожит все это, товарищ Хохлов.
Секретарь обкома недовольно поморщился:
— Почему это вы, товарищ Лосев, так себя выделяете? Меня тоже тревожит эта история. Но меня тревожит и то, как мы с вами будем выглядеть в глазах города.
— Мне, товарищ Хохлов, хочется сначала определить, как я выгляжу в собственных глазах. Неважно выгляжу… Папка с материалами народного контроля лежала у меня в сейфе не один день. Почему? Тоже вот — не хотелось скандала. Думалось, это было давно, незачем поднимать осевшую на дно муть. И я знаю — позиция такая похвалы не заслушивает. Но есть у меня вопрос к руководству народного контроля — почему они сразу не дали хода этим материалам?
— Как не дали? — возразил Кулемин. — Они же передали папку вам.
— Оставьте, товарищи, препирательства, — повысил голос Хохлов. — Тогда предъявляйте обвинение и мне. Глинкин-то пошел в жизнь нашего города через этот кабинет. Рекомендацию он предъявил, как вы знаете, достаточно крепкую, мог я подумать, что тот человек дал ее жулику, да еще такому крупному? Что же мне делать? Прикажете волосы на себе рвать, поскольку рекомендатель загремел к чертовой матери? Конечно, такого опытного мерзавца мы в своем городе встречаем впервые, и пусть это станет уроком для всех нас. Но давайте закроем диспут и перейдем к делу. Когда вы отправляете Глинкина в Брянск?
— Завтра, — поспешно ответил Кулемин.
— Ну вот, один камень с шеи долой. Надо найти изъятые документы о Лукьянчике.
Кулемин пожал плечами:
— Ищем… но пока никакой уверенности. Найдем, тут же осудим Лукьянчика.
— Давайте-ка, товарищ Лосев, готовьте его исключение из партии. Я как вспомню, что он еще числится в партии, душа холодеет.
— Горком им заниматься не будет — многовато чести и не по порядку. С ним прекрасно управится Первомайский райком…
Когда Хохлов остался один, на душе у него было неспокойно — вроде бы всё они сейчас решили по существу, и все же что-то безотчетно его тревожило, и он пытался выяснить — что?
Надо бы идти и доложить все первому? Подумав, решил: подожду, пока позовет…
Кулемин с Лосевым еще продолжали разговор, идя по обкомовскому коридору.
— Понимаете, Николай Трофимович, — говорил Кулемин, — у нас бывают такие ситуации, когда суд попросту не примет дело ввиду недоказанности обвинений. А как собрать доказательства по взяткам? Кликнуть клич по радио — явитесь все, кто давал взятки?
— Но тогда что делает наша милиция с ее сыщиками?
— Тут вы, Николай Трофимович, прикоснулись к серьезному вопросу… — вроде бы огорченно сказал Кулемин, у него были давние нелады с начальником милиции. — Вы спросите у них — почему анонимка о взяточничестве Глинкина и Лукьянчика пролежала у них без движения аж с тех еще выборов? Разве у них не было способов проверить? А срок был упущен, и этому нет оправдания.
Выйдя из подъезда обкома, они простились и пошли в разные стороны. Кулемин шел к себе в областную прокуратуру, и в общем он испытывал удовлетворение от того, что Хохлов, так или иначе, поддержал его позицию и вместе им удалось погасить опасные порывы Лосева. Он прямо кожей чувствовал опасность завязнуть в этом деле, навлекая при этом на себя гнев города. С ним подобное уже было однажды, когда вскоре после войны он работал на Севере, тогда еще районным прокурором. Попался на воровских делах директор леспромхоза. Кулемин дал санкцию на его арест, а потом год с лишним кувыркалось безнадежное следствие, которое, как хотел, таскал за усы умный и хитрый директор, и кончилось это тем, что ему — прокурору! — пришлось извиняться перед заведомым вором, а весь город потом смотрел на него с такой презрительной ухмылкой, что пришлось перебираться работать в другое место. Эту историю Кулемин запомнил на всю жизнь. Вот и в истории с Глинкиным и Лукьянчиком он чувствовал опаснейшую угрозу. Если довести дело до суда и эти негодяи начнут там вываливать обещанные ими разоблачения, прокуратура не сможет оставаться при этом в стороне, нужно будет начинать расследование по каждому факту…
Но это была только одна сторона раздумий прокурора Кулемина. А была еще и другая, так сказать, чисто юридическая, где свести концы с концами было нелегко, ой нелегко, но Кулемину и это почти удавалось… Конечно, если бы можно было строго и законно осудить Лукьянчика (Глинкин так и так свое получит), это было бы хорошо, но сделать это не так-то просто — вот он тот случай, когда все теоретики, делающие из каждого карманника юридическую и нравственную проблему, став на голову, будут требовать законности и неопровержимых улик для каждого обвинения. Им, этим горе-теоретикам, наплевать, что при этом они объективно будут выгораживать Лукьянчика от наказания. Вот чем и вредно всяческое теоретизирование, когда нужно применять силу и решительность.
Нет-нет, чем больше думал Кулемин, тем все более утверждался в тех мыслях, которые только что высказывал в обкоме. Он даже подумал с удовлетворением, что первый секретарь обкома, слушая сообщение Хохлова, увидит, как прокурор Кулемин, кроме всего прочего, озабочен сохранением престижа города. И не только города… Хотя на самом деле все было наоборот, и престижу города удар сейчас наносил именно он, прокурор Кулемин, пытающийся прикрыть явный промах в этом деле прокуратуры, и не только прокуратуры. А если выяснится, что виноват и он сам, лично? Разве в свое время председатель народного контроля не говорил ему о жульничестве Лукьянчика на стройке?
