Итальянский секретарь - Карр Калеб (книги полностью бесплатно txt) 📗
Штаб-сержант представил нас друг другу, и братья, подтвердив свою репутацию, с первого слова оказались обаятельнейшими людьми. Очевидно, они принадлежали к редкому типу мужчин, которые умеют очаровывать других мужчин не хуже, чем женщин. Но при более близком знакомстве, когда стало ясно, что егерь по уши замешан в дворцовое мошенничество, уже можно было почувствовать, что его жизнерадостность – какая-то деланная. Быть может, это след недавних событий во дворце? Надеюсь, что так, потому что мисс Маккензи была права: Роберт Сэдлер действительно производил впечатление славного парня, который просчитался лишь в том, что позволил более энергичному брату втянуть себя в незаконные дела; такое случается, но для Роберта эта ошибка стала роковой, ибо решительность Вилла-Верняка Сэдлера обернулась жестокостью, а презрение к законам увенчалось убийством. Я сказал себе, что мы должны отнестись к этим двоим со всей суровостью, каковой заслуживают виденные нами ужасные преступления; и не следует допускать, чтобы эта суровость смягчалась сочувствием, мягкодушием или иными соображениями. Если это действительно те, кого мы ищем, то каждая секунда, проведенная нами в пабе, жизненно важна: во-первых, мы не должны ни на дюйм отклониться от принятых нами на себя ролей, а во-вторых, следует установить достаточно дружеские отношения с этими людьми, чтобы Холмс мог довести до конца созревший у него план, каким бы тот ни был.
Когда братья объяснили, каким образом вхожи во дворец, я заявил:
– Признаюсь честно, меня всегда завораживало то старинное убийство в Холируд-Хаусе, – верно, Уокер? – Холмс едва успел кивнуть, и я продолжал: – Да, сколько раз в дозоре я всю ночь напролет изводил моего друга рассказами о мельчайших подробностях этого дела. – Тут я бросил на своего друга многозначительный взгляд. – Но должен сознаться, что впервые узнал про этот легендарный призрак из вашей брошюры, и уж конечно, даже не мечтал, что смогу своими глазами увидеть доказательства такого явления!
– Мы простые люди, работники, сэр, и не любим огласки, – сказал Вилл-Верняк Сэдлер с напускной угодливостью – должен сказать, у него это получилось очень убедительно. – Мы не можем водить во дворец много народу, и всем рассказывать про этот секрет. Но если мы ограничимся только джентльменами вроде вас – образованными, с подлинным интересом к подобным феноменам, – мы надеемся, что сможем и далее действовать в том же духе, делясь знаниями об этом удивительном феномене. – Последняя фраза прозвучала довольно странно, будто он заучил ее наизусть по писаному. – Надеюсь, вы понимаете, что мы с братом – верные королевские слуги, особенно Роб – он всем сердцем предан королеве, и она любит его не меньше. Мы никак не желали бы доставить королеве новые неудобства. Но, по правде сказать, сэр, есть вещи, которые принадлежат всей нации, вот что я вам скажу, и это как раз одна из них.
– Да, джентльмены; но Вилл правильно говорит, мы верные слуги королевы, – сказал Роберт Сэдлер, так настойчиво, что мне показалось – это не было притворством. – Если бы то, что мы делимся секретом с джентльменами, как-то угрожало королеве, или вызвало такое же возмущение публики, как недавние два убийства, мы бы сразу перестали.
– Отлично сказано, отлично, – отозвался я. – Ставлю вам за это еще по стопке. И не будем больше об этом – потому что дело очень уж мрачное, а я уж настроился весело провести время с друзьями! – Все хором закивали, зазвенели стаканы, сдвинутые в знак согласия, и я небрежно добавил: – Вы, должно быть, не знали этих бедняг, которых убили?
И опять замер на секунду: не перестарался ли? Но пока что мы играли свою роль безукоризненно, и ни один из братьев не выказал ни малейшего замешательства, уверяя, что совершенно не осведомлены ни о каких подробностях преступлений.
– Мы их видали иногда, а как же, – ответил Вилл Сэдлер. – Роб чаще, я реже.
– Лучших сынов Шотландия не рождала, – объявил Роберт. – Сэр Алистер был истинный джентльмен, такой снисходительный, и обращался с нами по-дружески. А Денни Маккей – ну, что вам сказать, для уроженца Глазго он был просто отличный парень. Скверное дело…
Мы с Холмсом обменялись быстрыми взглядами: возможно ли, что этот молодой человек, а не Вилл-Верняк – главный обманщик в семье? Глядя на его скорбь, трудно было поверить, что он притворяется.
– И довольно об этом, – сказал Холмс, видимо, решив не отклоняться от темы. – Вечная им память, и будем надеяться, что виновных настигнет правосудие; а теперь давайте вернемся к нашему делу, как подобает живым.
Братья кивнули, сдвинули стаканы и воскликнули:
– Вечная память и правосудие! – окончательно доказав, решил я, что они бесчестные обманщики, потому что сэру Алистеру и Маккею не потребовались бы ни вечная память, ни правосудие, не столкнись они с этими двумя демонами.
Холмс перешел к делу и начал выспрашивать, когда мы сможем отправиться на нашу потустороннюю прогулку. Вилл Сэдлер спросил, удобна ли нам будущая ночь, и Холмс ответил, что мы вернемся в «Роксбург» и без труда продлим свое пребывание на сутки. Мы также сможем получить в отеле деньги для уплаты за прогулку – названную нам солидную сумму в пятьдесят гиней. Что до места встречи, сказал Холмс, то, он полагает, братья не захотят встречаться с нами в вестибюле отеля, на виду у всех. Это предположение оказалось верным, и мы договорились, что встретимся в одиннадцать часов вечера у ближайших ко дворцу парковых ворот и оттуда проследуем внутрь.
Нам пришлось еще несколько раз проставить всем выпивку, чтобы вырваться из паба; но когда мы уже выходили через окованную железом дощатую дверь, Вилл Сэдлер остановил нас последним вопросом:
– Кстати, капитан Уокер, вы упомянули бармена из «Роксбурга» – который из них? Чтоб мы знали, кто из них заработал свою долю.
Мы с Холмсом повернулись и посмотрели на спрашивающего. Я впервые заметил, какой у него холодный, жестокий взгляд – взгляд человека, способного изуродовать тела, как те, что нашли во дворце. У меня сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле – коварный Вилл задал вопрос не мне, а Холмсу, который понятия не имел, о каком бармене идет речь. А может, я просто чересчур подозрителен, и впервые за все расследование мы столкнулись с обычным, невинным совпадением? Как бы то ни было, я незамедлительно подал голос:
– Господи, Уокер, старина! – Я чуть ли не кричал. – На фронте вас так не развозило от виски – того парня зовут Джексон, и вы это знаете не хуже меня – по крайней мере вчера знали!
Холмс кивнул, отвечая взглядом на пронизывающий взгляд Сэдлера:
– Верно, Мюррей. Но, похоже, вчера вечером мы выпили еще больше, чем сегодня, разве не так?
Сэдлер кивнул, и тут мне стало еще больше не по себе, когда я увидел, как быстро вернулась улыбка к нему на лицо и в глазах засияла веселость; теперь я понимал, что этот человек был не менее грозным противником, чем самые жестокие убийцы, с какими нам приходилось иметь дело; он уступал им лишь по рождению. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда мы наконец вышли из паба и спустились с Замковой скалы; на обратном пути мы были пьянее, но не веселее, чем на пути туда.
Когда мы оказались на улицах, Холмс потащил меня не на восток, а на северо-запад, объяснив, что в наших же интересах, если увидят, как мы входим в «Роксбург».
– Я совершенно уверен, – объяснил он, – что Сэдлеры либо послали соглядатая, либо один из братьев сам отправился вслед за нами, чтобы проверить сплетенную нами историю. Вестибюль «Роксбурга» таков, что мы легко затеряемся в толпе. Кроме того, Ватсон, после вашего спектакля в «Дудке и барабане» вам полезно будет прогуляться и подышать воздухом.
Я довольно мрачно кивнул.
– Я понимаю, что пьян, – сказал я. – Но мне редко бывает до такой степени не по себе.
Холмс попытался выразить сочувствие:
– Вас беспокоит, что в этой афере, может быть, замешаны британские солдаты?
– В том числе.
– А также явное двуличие этого Роберта Сэдлера, который, казалось, покровительствовал мисс Маккензи, – во всяком случае, она так полагала, но оказалось, что он втайне планировал с позором вернуть ее домой, или еще того хуже.
