Алмазная колесница. Том 2 - Акунин Борис (книги txt) 📗
Исправить смертельную ошибку можно было только одним способом. Титулярный советник сделал выпад, целя отравленной палочкой в грудь интригану, но Тамба был готов к нападению. Увернулся, несильно стукнул Фандорина по запястью, и рука повисла плетью. Дзёнин тут же подобрал деревянное оружие.
Не в том состоянии души был сейчас Эраст Петрович, чтобы цепляться за жизнь. Придерживая онемевшую руку, он повернулся к Тамбе грудью и ждал удара.
– Ты прав в своих выводах лишь наполовину, – сказал дзёнин, пряча палочку. – Да, я – настоящий акунин. Но я не убью тебя. Пойдём отсюда. С минуты на минуту очнутся часовые. Тут не место и не время для объяснений. К тому же они будут долгими. Пойдём! Я расскажу тебе об Алмазной Колеснице и о настоящем акунине.
Так сказал Тамба
Тамба сказал:
– Скоро взойдёт солнце. Мы поднимемся на скалу, будем смотреть на восход и разговаривать.
Они вернулись к месту, где ждал мрачный, обиженный Маса. Переоделись.
Эраст Петрович уже понял, почему старый ниндзя не убил его в павильоне. Это нарушило бы версию о естественной смерти Дона и помешало бы Сироте занять место покойного.
Сделать тут можно было только одно: попытаться спасти Масу.
Отозвав слугу в сторону, титулярный советник вручил ему записку и велел со всех ног бежать в консульство к Доронину.
Тамба наблюдал за этой сценой бесстрастно – видно, был уверен, что Маса никуда от него не денется.
Скорее всего так. Но в записке было сказано: «Немедленно переправьте моего слугу в посольство, его жизнь в опасности». Доронин человек умный и надёжный – исполнит. А соваться в иностранное посольство, чтобы убить свидетеля, не представляющего такой уж большой угрозы, Тамба, возможно, и не станет. В конце концов, у дзёнина остался всего один помощник.
Чтобы Маса не заподозрил плохого, Эраст Петрович ему весело улыбнулся.
Слуга сразу же перестал дуться, просиял ответной улыбкой, воскликнул что-то радостным голосом.
– Он счастлив, что господин снова улыбается, – перевёл Дэн. – Он говорит, что месть пошла господину на пользу. Мидори-сан, конечно, очень жалко, но будут и другие женщины.
Потом Маса убежал выполнять поручение, племянника Тамба тоже отпустил. Они остались вдвоём.
– Вон оттуда хороший вид, – показал дзёнин на высокий утёс, у подножия которого пенился белый прибой.
Стали подниматься по узкой тропе: синоби впереди, титулярный советник сзади.
Эраст Петрович был чуть не в полтора раза выше ростом, в кобуре у него лежал верный «герсталь», к тому же противник повернулся к нему спиной, но Фандорин знал: перед этим сухоньким старичком он беспомощен, как младенец. Тот может убить его в любое мгновение.
Ну и пускай, думал Эраст Петрович. Умирать ему было нестрашно. И даже не очень интересно.
Они сели на край обрыва рядом, свесили ноги.
– Конечно, смотреть на восход, сидя над пропастью, было гораздо лучше, – вздохнул Тамба, должно быть, вспомнив свой разрушенный дом. – Зато тут море.
Из-за края земли как раз показался краешек солнца, и водная равнина стала похожа на охваченную пожаром степь.
Титулярный советник поневоле испытал нечто вроде благодарности – убивать его собирались красиво. Ничего не скажешь, японцы знают толк в смерти.
– Я всё понимаю, кроме одного, – проговорил он, не глядя на соседа. – Почему я до сих пор жив?
Тамба сказал:
– У неё было две просьбы. Первая – не убивать тебя.
– А вторая?
– Научить тебя Пути. Если ты захочешь. Я выполнил первое обещание, выполню и второе. Хоть и знаю, что наш Путь не для тебя.
– Не нужно мне вашего Пути, большое спасибо. – Фандорин покосился на дзёнина, не зная, можно ли ему верить. Что если это какое-нибудь очередное иезуитство? Сейчас двинет локтем – и полетишь на острые камни. – Хорош Путь, построенный на подлости и обмане.
Тамба сказал:
– Я привёл тебя сюда, чтобы ты увидел, как уходит тьма и приходит свет. А нужно было привести тебя на закате, когда происходит обратное. Скажи, что лучше, восход или закат?
– Странный вопрос, – пожал плечами Фандорин. – И то и другое – естественные, необходимые явления природы.
– Вот именно. Мир состоит из Света и Тьмы, из Добра и Зла. Тот, кто придерживается одного Добра, несвободен, похож на путника, осмеливающегося путешествовать только среди бела дня, или на корабль, умеющий плыть лишь при попутном ветре. Истинно силён и свободен тот, кто не боится бродить по тёмной чаще ночью. Тёмная чаща – это мир во всей его полноте, это человеческая душа во всей её противоречивости. Знаешь ли ты о буддизме Большой и Малой Колесниц?
– Да, слышал. Малая Колесница – это когда человек хочет спастись через самоусовершенствование. Большая Колесница – когда пытаешься спасти не только себя, но и всё ч-человечество. Что-то вроде этого.
Тамба сказал:
– На самом деле эти колесницы суть одно и то же. Обе призывают жить только по правилам Добра. Они предназначены для обычных слабых людей, то есть половинчаты. Сильному человеку связанность Добром ни к чему, ему не надо зажмуривать один глаз, чтоб ненароком не увидеть страшного.
Тамба сказал:
– Есть третья колесница, воссесть на неё дано лишь немногим избранным. Она называется Конгодзё, Алмазная Колесница, потому что своей прочностью она подобна алмазу. Мы, «крадущиеся», – седоки Алмазной Колесницы. Мчаться на ней означает жить по правилам всего мироздания, включая и Зло. А это все равно что жить вовсе без правил и вопреки правилам. Путь Алмазной Колесницы – это Путь к истине через постижение законов Зла. Это тайное учение для посвящённых, которые готовы на любые жертвы ради того, чтобы найти себя.
Тамба сказал:
– Путь Алмазной Колесницы учит, что Большой Мир, то есть мир Своей Души, неизмеримо важнее Малого Мира, то есть мира человеческих отношений. Спроси сторонника любой религии, кто такой праведник, и ты услышишь: праведник – тот, кто жертвует собой ради других людей. На самом же деле жертвовать собой ради других – наихудшее преступление в глазах Будды. Человек рождается, живёт и умирает один на один с Богом. Всё прочее – лишь видения, созданные Высшей силой, дабы подвергнуть человека испытанию. Великий вероучитель Синран изрёк: «Если глубоко вдуматься в волю Будды Амида, то окажется, что всё мироздание затеяно ради одного меня».
Тамба сказал:
– Обычные люди мечутся между иллюзорным миром человеческих отношений и истинным миром своей души, постоянно предавая второй во имя первого. Мы же, «крадущиеся», умеем отличить алмаз от угля. Всё, что превозносится обычной моралью, для нас пустой звук. Убийство не грех, обман не грех, жестокость не грех – если это нужно, чтобы мчаться в Алмазной Колеснице по назначенному Пути. Преступления, за которые ездоков Большой и Малой Колесниц низвергают в ад, для ездоков Алмазной Колесницы – не более чем средство обрести природу Будды.
Здесь титулярный советник не выдержал:
– Если для вас, алмазных ездоков, человеческие отношения ничто и обман не грех, зачем же хранить слово той, кого уже нет в живых? Подумаешь, обещал дочери! Ведь у вас вероломство – добродетель? Убей меня, да и дело с концом. Зачем тратить на меня время, читать мне п-проповеди?
Тамба сказал:
– Ты одновременно прав и неправ. Прав, потому что нарушить слово, данное погибшей дочери, было бы правильным поступком, который поднял бы меня на более высокую ступень свободы. А неправ, потому что Мидори была мне не просто дочерью. Она была Посвящённой, моей попутчицей на Алмазной Колеснице. Колесница эта узка, и те, кто едут в ней, должны соблюдать правила – но только по отношению друг к другу. Иначе мы станем толкаться локтями, и Колесница перевернётся. Вот единственный закон, которого мы придерживаемся. Он гораздо строже Десяти заповедей, которые Будда назначил обычным слабым людям. Наши правила гласят: если сосед по колеснице попросил тебя умереть, сделай это; даже если он попросил тебя выпрыгнуть из Колесницы, сделай это – иначе тебе не доехать Туда, куда ты стремишься. Что по сравнению с этим маленькая прихоть Мидори?
