Суд - Ардаматский Василий Иванович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗
— Вы слышите там? Стучат!
Горяев не в силах был сделать шага, свинцовая голова плохо соображала, но, когда стук, еще более сильный, повторился, он оглянулся на Наташу — она лежала, укрывшись с головой.
И тогда он пошел открывать дверь.
— Вы Горяев?
— Да.
— Евгений Максимович?
— Да.
— Вот постановление прокуратуры о вашем аресте и обыске.
Горяев прочитал бумажки, и его сразу скосила полная апатия — будто кто-то за него все уже решил и ему остается только подчиниться.
Наташа вышла в столовую в пестром халате, жмурилась от яркого света:
— Что тут происходит?
Ей объяснили.
— Скажите на милость, как все грозно… — отозвалась она и села к столу. — Что требуется от меня?
— Пока ничего.
Денежный запас Горяев отдал сам — сходил за ним в спальню и положил сверток на стол. Сильно при этом сморщился от головной боли, а можно было подумать — от горя. В общем, часа за два оперативники все, что нужно, сделали и повели Горяева в машину. И в это время вынырнула теща — в ярком кимоно, с растрепанными седыми волосами она выглядела несколько комично.
Проводив остолбенелым взглядом процессию, которую открывал ее зять, она крикнула:
— Натали, что это значит?
— Евгений арестован, — жестко ответила дочь.
И вдруг теща неожиданно резво побежала вслед за процессией, настигла ее уже у калитки и там заорала тонким въедливым голосом:
— Негодяй! Негодяй! Ты погубил мою дочь! Осрамил святое имя ее отца! Нееегоооодяяяяй! — выла она, потрясая в воздухе костлявыми руками, не видя, что милицейские машины уже уехали…
Залесского арестовал в Донецке Владков. В день отлета туда он узнал от Раилева новость, которую поначалу не соображал, как расценивать. Вручив ему командировочное удостоверение, Раилев сказал:
— Я вошел к руководству с предложением перевести вас на постоянную работу к нам. Молодые кадры нам нужны как воздух, — добавил он с улыбкой, но, увидев растерянное лицо следователя, спросил: — Вы что, не хотите?
— Нет, что вы… Спасибо, конечно… — пробормотал Владков.
— Тогда все в порядке. Доставите сюда Залесского, закончим это дело, и съездите за семьей. Счастливого пути…
Владков до ареста Залесского на несколько часов заскочил в свой Херсон. Объявил жене, что им придется перебираться в Москву. У жены эта новость радости не вызвала — она родилась и росла в этом городе, здесь жили ее старики, для нее переезд в Москву означал разлуку с очень многим и дорогим. Она даже заплакала, и Владков не знал, что делать. Не подумав, пообещал ей, что вернется в Москву и откажется от назначения, но через минуту знал, что сделать это не сможет. В общем, эти часы дома стали для него не радостью, а мукой, только ничего не ведающая дочурка Катюха не отходила от него ни на минуту, согревала его душу своим нежным теплом, развлекала бесчисленными вопросами — почему да отчего…
А спустя несколько часов, уже вечером, Владков, в сопровождении работника милиции и понятых, входил в квартиру Залесского — злой и раздраженный, будто этот Залесский был виноват в том, что отяготило теперь его жизнь.
Дверь открыла дебелая, все еще красивая жена Залесского.
— Пожалуйста, проходите… проходите, — повторяла она с заметным прибалтийским акцентом и с такой безмятежной интонацией, будто встречала званых гостей.
Залесский сидел за столом — они ужинали. Владков представился и положил перед ним на стол постановление об аресте и обыске.
— Все ясно и так, — сказал Залесский, не читая, и встал. — Это не первое и не последнее недоразумение в практике наших карательных органов. — И без паузы: — Что я могу с собой взять?
— Мы завтра с вами улетим в Москву, так что берите, учитывая это обстоятельство, — раздраженно ответил Владков. — Где у вас телефон?
— Пожалуйста, прошу вас, — все с той же безмятежной интонацией жена Залесского пригласила его в соседнюю комнату.
Владков позвонил в ОБХСС — почему до сих пор нет людей для производства обыска? Оказалось, они только что выехали…
— Могу я пройти в свой кабинет, мне нужно взять там документы, которые потребуются? — все еще рассерженно спросил Залесский.
— Все ваши документы вместе с вами проследуют в Москву, — ответил Владков, осматривая небогатую и стандартную обстановку столовой.
— Ожидали увидеть здесь кожу и бархат? — ерничал Залесский.
Приехали работники ОБХСС, и начался обыск. По опыту зная, что он может продолжаться многие часы, Владков сел к столу напротив Залесского и бесцеремонно всматривался в него. А тот с наглым прищуром смотрел на Владкова. И спросил:
— Не можете ли вы, хотя бы в двух словах, сказать, в чем я провинился?
— В двух? Пожалуйста. Вы подозреваетесь в совершении уголовного преступления, и не одного, но уже сейчас решено взять вас под стражу в интересах следствия и выяснения истины. Лишним количеством слов я вас не утомил?
— Нисколько, и я готов на эту тему поговорить…
— В свое время, позже, — бросил ему в лицо Владков.
Меж тем обыск длился не очень долго — тайник был обнаружен над проходом в кухню, он был устроен в утолщенных дверцах антресолей. Там был скрыт узкий пенал, наполненный дорогими камнями. И вот только тогда жена Залесского зарыдала…
Залесский больше не произносил ни слова. Только на другой день, когда Владков и он уселись рядом в кресла самолета, он сказал:
— Единственно, чего хочу, чтобы этот самолет разбился.
Владков промолчал и продолжал методически пристегиваться ремнем к сиденью. Занялся этим и Залесский…
Последними были арестованы Лукьянчик и Сандалов.
Уже арестованный Ростовцев подписал им письма, приглашавшие приехать в Москву на три дня. Они ехали вместе. Сандалов был встревожен — получив письмо Ростовцева, он пытался дозвониться до него, но тщетно. Дело в том, что раньше Ростовцев высказывал желание, чтобы Сандалов купил ему в Риге какой-то транзисторный приемник, обещал прислать деньги, но не прислал. Теперь Сандалов хотел везти ему приемник, но запамятовал, как он назывался. Он звонил Ростовцеву на службу и домой, утром, днем и поздно вечером, и никто не отзывался. Это его встревожило.
Лукьянчик же ехал в Москву в совершенно безмятежном настроении, за последнее время он поверил в то, что с ним больше никаких неприятностей произойти не может. Главное — не лезть людям в глаза, не занимать никаких заметных постов. Нужна вот такая работа, как сейчас, — и особых усилий не требует, и дает приличные деньги, он даже посылает каждый месяц своей жене-красавице, живущей на Севере с родителями. То, что она далеко от него, — единственная его мука, и в недалеком будущем он собирался покинуть Прибалтику — тесть обещал устроить его на тихую и хлебную работу там, у них, на Севере. Скорей бы…
В пути Лукьянчик был весел и разговорчив, чем сильно раздражал Сандалова. Дошло до ссоры.
— Слушайте, не можете вы чирикать поменьше? — попросил Сандалов.
— Я же не прошу вас воздержаться от курения в купе? — разозлился Лукьянчик.
— Вот, извольте… — Сандалов смял и кинул под стол пачку сигарет. — Но и вы заткнитесь, надоело слушать ваши тары-бары.
— Хам вы — вот что я вам скажу. — Лукьянчик вышел из купе и долго потом стоял в коридоре.
Взяли их на перроне, как только они вышли из вагона. Лукьянчика повел Владков, Сандалова — Куржиямский. С вокзала их повезли в разных машинах и сразу доставили в прокуратуру на первый допрос…
Глава сорок первая
В следствии наступил самый напряженный этап. Допросы преступников велись весь день, одновременно в нескольких кабинетах. Раилев руководил следствием оперативно, с большим уменьем, демонстрируя свою способность постигать психологию каждого преступника. За день он успевал подключаться к допросам нескольких преступников и потом, вечером, на итоговом разговоре, подсказывал следователям, как лучше вести допрос дальше, на что следует обратить особое внимание. Он непостижимым образом помнил не только суть каждого допроса, но даже незаметно оброненное преступником одно какое-то слово, которое оказывалось важнее нескольких фраз. Замечал он и самые малые просчеты допроса. Однажды сказал Куржиямскому:
