Свистопляска - Хмелевская Иоанна (онлайн книга без txt) 📗

Ознакомившись со всеми протоколами опроса свидетелей, я заявила:

— Чистую правду сказали только рыбаки, что приплыли на втором катере. Те, что приплыли на первом, врут как сивые мерины, а остальные перепутали все, что можно. Бородатый сверху вовсе не сразу прибежал, а перед Болеком, а Болек вообще явился последним.

— Зато пани была единственным свидетелем, который все видел с начала и до конца, — отрешённо заметил комендант. — И я не знаю, что мне с пани делать.

— Придушить! — посоветовала я.

— Да нет, я думаю — обнародовать ваше присутствие или нет. Третьего рыбаки наверняка взяли на борт без ведома боцмана и теперь не признаются, потому что это запрещается. Очень пригодился бы свидетель, который выведет их на чистую воду, но, может, лучше не говорить о наличии такого свидетеля.

Я взяла в руки один из протоколов.

— Минутку, а что показывают рыбаки со второго катера?

— Они были ещё далеко от берега, когда причалили первые, и не все видели, занятые своими делами. Очень интересует меня тот, третий. И вообще сбежало в общей сложности три свидетеля. Одного из них вы знаете.

Пришлось признать:

— Знаю, сшивался наверху, и теперь на него станут валить. Попытаются обвинить его в случившемся, правда, пока не представляю, каким образом. Я уже и раньше догадывалась, что из него собираются сделать козла отпущения, и пожалуйста, не спрашивайте, почему и зачем, сама не знаю. Но могу поклясться — в роковой момент его у лебёдки не было, это я точно знаю, на часы смотрела, а у них все точно по часам было расписано. Немного сумбурно я объясняю, пан комендант, но уж поверьте, так оно и было.

Комендант неплохо соображал и, невзирая на сумбур, все понял, ведь история с Болеком хорошо ему была известна с моих слов.

— Ясное дело, его там не было, — согласился он. — Им понадобилось в данный момент вашего подопечного в другое место отвлечь, иначе тот бы увидел настоящего преступника. Ведь как ловко все было задумано! Я бы и сам запутался, если бы не узнал от вас кое-какие детали. Итак, насколько я понял, мы столкнулись с умышленным, заранее запланированным убийством и фрагментом какого-то крупного дела. И надо признаться, организовано все у них прекрасно. Как им такая точность удаётся?

— Мне и самой интересно, но хоть понятно теперь, зачем велели Болеку бегать туда-сюда с часами в руках. А убитый кто? Удалось установить его личность?

Комендант вытащил из картонной папки лист бумаги и прочёл:

— Некий Хенрик Шмагер из Варшавы. Пани эта фамилия о чем-то говорит?

Да, фамилия мне многое говорила, а вот я зато ни слова произнести не могла. Горло перехватило.

Сержант наконец пришёл к каким-то выводам и перестал размешивать кофе.

— Мне кажется, этому Роевскому надо бы сюда приехать, — сказал он. — Шмагеру удалось от него ускользнуть, а вот почему он оказался на пляже в Лесничувке — пока не знаю. И вообще, все концы начинают сходиться в одно, сдаётся мне, что из этого образуется одна грандиозная афёра.

— Уже образовалась, — поправила я полицейского. — И вы, надеюсь, обратили внимание на скорость? Четыре часа! Понадобилось всего четыре часа, чтобы дело закрыли, всего-навсего обыкновенный несчастный случай!

— Комендант предвидел это, — согласился со мной сержант, — поэтому он так и торопил нас поскорее снять свидетельские показания.

— Вот именно. Предполагается, что тех рыбаков было двое, канат выстрелил сам по себе, потому что оба рыбака отправились за новым канатом и инструментами, а кто-то включил мотор лебёдки, не ведая, что творит. Увидел лодку, наполовину вытащенный катер, захотелось ему вытащить, а когда произошло несчастье — испугался и сбежал. Сделал это не профессионал, не рыбак, а какой-то случайный кретин. потому как включил резко, не переждал, пока человек пройдёт по пляжу. Нет, все говорит за то, что этим кретином был Болек. Он уже давно здесь сшивался, брался помогать рыбакам, услужливый молодой человек, псякрев! Однако, учитывая, что дело прекращено производством, не он был тут главной фигурой, а погибший Шмагер. Для мерзавцев важнее было отправить Шмагера на тот свет, чем подставить Болека. Болека они пока ещё подержат…

— Целиком и полностью согласен с вами, — сказал сержант.

А я продолжала:

— В таком случае положите перед собой какую-нибудь официальную бумагу, держите наготове ручку, а если при вас имеются наручники, то и их положите на видное место, потому что того и гляди примчится Зигмусь, а мне одной не по силам избавиться от него.

Сержант не сразу понял, о ком я говорю.

— Зигмусь, Зигмусь… А, это тот тип, что тогда был с вами? Понял, не беспокойтесь, вдвоём справимся. А что касается тех двух рыбаков, которых в самом деле было трое, то я не успел ещё вам сообщить. Они признались. Можно сказать, последнее известие. Сразу же как вы ушли, комендант уже на свой страх и риск поприжал их, а я при этом присутствовал.

— И что же они сказали?

— Вроде бы ничего особенного. Прибился к ним какой-то незнакомый мужчина, не то турист, не то рыбак. Наговорил с три короба, вроде бы живёт и рыбачит на Мазурских озёрах и очень ему хочется посмотреть, как ловят камбалу в море. Напросился, в общем. И в самом деле, не новичок в рыбацком деле, даже пригодился им в море, только вот из-за него пришлось сделать крюк и приблизиться к русской границе, очень просил, хотелось ему, видите ли, на русский берег взглянуть. Это именно он выскочил на берег вторым, прицепился канатом к тросу, и он же заметил, что петля перетерта. Вместе с рыбаками поехал за новым канатом, но в городе исчез, а рыбаки не стали его разыскивать, времени у них не было. И больше ничего о нем не знают. Как его зовут, не помнят, хотя тот и называл фамилию, не то Недойда, не то Чамайда.

— Ясно, сообщник преступников, проследил, чтобы все прошло по графику, минута в минуту. Надо бы его разыскать.

— И чем скорее, тем лучше, — согласился со мной сержант, — иначе и с ним могут так же расправиться, как со Шмагером. А он многое может знать.

И тут раздался стук в дверь. Нет, это был не Зигмусь, а Яцек.

— Сорвался с моего крючка, — без предисловий начал он. — И примчался сюда. Поехал добровольно, это мне известно, и я не понимаю…

Может, и несправедливо с моей стороны, но я вдруг испытала по отношению к Яцеку нечто вроде претензии: почему он не смог хотя бы вчера этого Шмагера перехватить и избавить меня от душевного потрясения? Вот почему грубо и безжалостно, тоже без предисловий, выложила:

— А чего тут не понимать? Прикончили его, пока он не успел проболтаться.

— Что?!

— То, что слышишь. Прикончили и все тут, так что нет у нас больше свидетеля. Садись и слушай, а потом станем думать.

Оторвавшись от дверного косяка — а Яцек, как вошёл в комнату, так и остановился в дверях, — он пошарил в карманах, извлёк сигареты, потом передумал, спрягал сигареты и вытащил плоскую бутылочку с бренди. Подойдя к столу, плеснул немного в стакан, спокойно произнёс «Холера ясна» и проглотил напиток. Жестом пригласив нас с сержантом последовать его примеру, он опять же почти спокойно сказал:

— Единственная ниточка, которая была у нас в руках. Что произошло?

Дальнейшие события развивались словно по заранее намеченному плану. Не успели мы просветить Яцека, как в окно влез Болек. Ну прямо настоящий пленум, что идёт точно по графику.

— Сказать по правде, я теперь тоже не один действую, — признался Яцек. — Один майор из Главного управления…

— И я даже догадываюсь, какой именно, — пробормотала я неразборчиво.

— ..посоветовал мне обратиться к одному из ихней братии. Вы были правы, проше пани, нашим ментам тоже не всем по душе теперешний беспредел. А поскольку я располагал информацией, мы с моим новым помощником поделили алфавит, я взял себе всех на буквы начиная с «А» и кончая «М», а он остальных. Не скажу, что было легко, одна баба даже собаку на меня натравила, но так уж получилось, что эту собаку я знал лично и она меня признала, а баба нет. И везде я снимал отпечатки пальцев — то под видом огородника, то сантехника, как получится. Шмагер оказался четырнадцатым сряду. Я их нумеровал, проше пани, чтобы не перепутать, а отпечатки по мере получения тут же сравнивал с полученными от вас, чтобы времени даром не терять, и как я на Шмагера вышел, прекратил поиски. Он из Варшавы уехал, пришлось ждать, наконец его жена проговорилась — к морю муженёк укатил, я тут же сообразил — к какому, и прилетел. И опоздал, псякрев!