Преступление, достойное меня - Дреснер Хэл (мир книг .txt) 📗
— Подумать только! Как блестяще вы раскрыли преступление!»
«И впрямь потрясно», — подумал я и перевернул страницу.
«Макгронски скромно кивнул в знак благодарности.
— Сначала я тоже так подумал, — сказал он. — Но меня заинтересовала ловкость кражи, и я отправился в особняк Шиндлеров. Было уже за полночь, но во всем доме горел свет и доносились звуки бурного веселья. Я попал в разгар бала-маскарада. Вы знаете, леди Шиндлер славится такими балами. Красивые женщины, вежливые джентльмены, все одетые в старые средневековые костюмы, безудержно танцевали и пили. Кружились принцы и рыцари, придворные дамы, шуты и, конечно, сама леди Шиндлер. На ней был наряд а стиле Марии-Антуанетты. Через сад я вошел в бальную залу. Музыка смолкла, и я объявил, что знаменитое ожерелье Шиндлеров похищено.
— Представляю, какая там поднялась паника! — хихикнул Харбенсон и выбил пенковую трубку.
— Вы правы, — согласился Макгронски. — Я еще не успел сказать что ожерелье найдено, а леди Шиндлер уже упала в обморок посредине огромной залы. — Макгронски воспользовался изумлением начальника отдела и выбил свою черную вересковую трубку. — Как выяснилось, леди Шиндлер видела ожерелье целым и невредимым в сейфе хранилища всего час назад. Да и гости тоже видели. Она водила всех в подземную комнату показать всякие разрекламированные побрякушки. Конечно, я тут же вообразил, что Жэннод, нарядившись в маскарадный костюм, затерялся среди компании и проник в подвал. Но ведь так легче всего».
«Ну это как сказать», — деловито подумал я, переворачивая страницу.
«Харбенсон попыхивал пенковой трубкой, сосредоточив взгляд и внимание на Макгронски.
— Как, может быть, вы знаете, — продолжал детектив, — ожерелье Шиндлеров хранится в запертом сейфе в подземном хранилище. Там всего одна дверь и даже окон нет. Ключ от двери держит при себе сама леди Шиндлер. Но и от дубликата, сделай он его, обвиняемому мало толку: в комнате установлен сигнал тревоги. Включенный, он звенит, как только открывается дверь. Отключить его можно лишь изнутри. И нужны три ключа: открыть коробку сигнала. Но если сигнал тревоги отключить, прежде чем он сработает, дверь уже не открыть ни с одной стороны.
— Неуязвимая система, — заметил Харбенсон.
— Как видите, не такая уж неуязвимая, — сказал Макгронски. — Итак, я предположил, что Жэннод вошел в хранилище вместе с другими и спрятался там после ухода остальных. Леди Шиндлер его не заметила. Она уходила последней. Удостоверившись, что ожерелье в крепко запертом сейфе, она включила сигнал тревоги и заперла дверь хранилища. Как известно, Жэннод — взломщик-виртуоз, так что кража ожерелья сама по себе не представляла для него особых трудностей. Но как, оставшись в комнате он ухитрился выйти из нее, не включив сигнала тревоги? — Макгронски приостановился и начал скрести чашечку трубки ключом. — Чтобы решить эту головоломку, я попросил леди Шиндлер запереть меня в хранилище.
— Браво! — воскликнул Харбенсон. — Потрясающе! Но как же вы выбрались?
Макгронски с улыбкой взглянул на него.
— Догадайтесь, — хитро предложил он.
— Не иначе как пробуравили дверь, — пустился в Харбенсон.
— Нет. Вы же помните, мне нужно было воспользоваться тем же средством спасения, что и Жэнноду. А разве он мог спрятать дрель на себе? Да, кроме того, и признаков взлома не было, когда я вошел в хранилище.
— А может, у вас сообщник был?
— Нет.
— Фальшивый потолок?
— Нет.
— Значит, стенку сняли?
— Нет».
— Забираю журнал, — сказал Джордж.
— Нет! — закричал я.
Но он уже ухватился за него мясистой ручищей и тянулся мне другой.
— Вон! Предупреждал же я тебя насчет бандероли! Так пошел отсюда!
— Да погоди, Джордж! Какой ты! Ничего не понимаешь! Дай хоть рассказ дочитать!
— Понимаю лучше некуда! Я говорю: «О’кэй, читай», а рассказ тянется еще месяца четыре.
Я очень надеялся, что Джордж ошибается. Но так уже, к сожалению, бывало. Сколько раз, приводя меня в бешенство и смятение, Макгронски и Харбенсон посиживали, пережевывая одно и то же преступление месяцами, прежде чем наступал конец. Они не ели, не спали, а только сидели и курили с марта по октябрь, поглощая невероятные порции «Бэркли барбенджа», Может, кому из читателей и нравится волноваться и тревожиться за героев, только не мне. Я предпочитаю, чтобы дело разъяснялось без проволочек. Ясно и прямо! И без всяких там фокусов под конец!
Но до объяснений с Джорджем я не снизошел. Единственно сказал:
— Послушай, Джордж, если рассказ заканчивается в этом номере, я покупаю журнал.
От изумления Джордж даже слегка растерялся. А я взглянул на часы: шесть пятнадцать.
— Ну? Так как?
— Идет, — ответил он. — Только я сам посмотрю, есть конец или нет. Тебе я не доверяю.
Я пропустил мимо ушей его клеветнические наветы.
— Взглянем вместе, — предложил я.
Мы оба склонились над журналом, и мои изящные тонки пальцы торопливо забегали по страницам.
Рассказ в этом номере заканчивался. Через две многоречивые страницы (доказательство того, что на этот раз Макгронски выпало на только самое головоломное, но и самое короткое дело) я увидел слово «конец» и успел жадно проглотить последние фразы:
« — Значит, вот как вы все проделали, — сказал Харбенсон. — Ничего не скажешь, Макгронски, великолепно! Блестяще!»
Одна рука Джорджа зажала журнал в кулаке, другая потянулась за деньгами.
— Вот, вот и вот, — сказал я, неохотно отдавая по монетке.
— Ого, да ты передал, — подсчитал он.
— Да ладно, держи. За разорванную бандероль. Только журнал отдай.
Стрелки часов показали шесть семнадцать.
— Куда торопиться-то? — тянул Джордж, не отпуская журнал.
Я попытался выхватить, но он быстро спрятал его за спину, усмехаясь, точно обезьяна. Правда, по-моему, предполагать, что Джордж произошел от обезьяны, слишком большая честь для него.
— Так он, оказывается, тебе и впрямь нужен? А? — насмехался он.
— Я очень люблю детективы, — с достоинством ответил я.
— Вон оно что? Так объясни мне, что такого особо завлекательного в этом твоем, как его, Макгромише? У него что, девчонок много, что ли?
— Нет. Он не из таких. Он мужественный, — сказал я. И совершил ошибку.
Джордж толком не понял, что такое мужественный.
— Ага? — широко ухмыльнулся он, — Про таких парней я тоже не прочь почитать, — и, подняв журнал высоко над головой, начал выискивать предполагаемые непристойности.
На часах уже было шесть восемнадцать. Я метнулся к полке за другим экземпляром «Невыдуманных рассказов». В конце концов один номер мне полагался. Я заплатил, это воровство. А если даже и воровство? Не останавливаться же мне бейнсвилльскому Андрэ Жэнноду, перед мелкой кражей!
Как и следовало ожидать, на полке этого номера больше не оказалось. В Бейнсвилле все любят Макгронски. Джордж держал в руках, может быть, последний оставшийся в городе экземпляр «Невыдуманных детективных рассказов». А то и в мире!
Стрелка подползла к шести двадцати, и я снова сделал попытку вырвать журнал.
— Да ладно уж, ладно, — проворчал Джордж. — Тут сек и не пахнет. Вам завернуть, сэр?
— Не стоит утруждаться. Мне лучше читается, если журнал не завернут.
— О чем речь! Всегда рад услужить, — ехидно пропел он. — В конце концов ты первый раз покупаешь у меня журнал. Как же не отметить такое событие! Пойду взгляну, не найдется у меня подарочной обертки.
Посетителей больше не было, и Джордж от нечего делать принялся обслуживать меня на высшем, уровне. Он протопал в заднюю комнатку, а стрелки двигались уже к шести двадцати двум, двадцати трем, двадцати четырем. Ну словно летят!
В шесть двадцать пять он наконец вышел, сияя, и протянул мне подарок: журнал, обернутый в розовато-золотистую бумагу, разрисованную свечами, и хитро перевязанный голубой лентой.
— Чтоб не в последний раз! — прокричал он вслед, когда я выбегал на улицу, срывая на ходу обертку.
