Закон сохранения вранья - Куликова Галина Михайловна (читаем книги .TXT) 📗
Едва она отправила первую порцию еды в рот, как на сцене появился актер номер два – Ося Рыськин. Он заказал себе только кофе и теперь шел к столику «одинокой грустной девушки» развязной походкой плохого парня. Уселся без спросу и принялся громко отпускать сальные шутки. Марягин тщательно пережевывал пищу. Из-за довольно громкой музыки, игравшей в зале, он наверняка не слышал большей части того, что говорил «плохой парень».
Представление продолжилось на улице. Как только Марягин поднес к губам салфетку, Вероника поднялась, резко отодвинув стул, и направилась к выходу. Ося отодвинул поднос и пошел за ней. Они точно знали, где стоит машина Марягина, и разыграли на его пути сценку «Отстань от меня, негодяй!».
– По-моему, он готов, – шепотом сообщила Вероника Рыськину, когда увидела, что Марягин остановился метрах в пяти и пристально смотрит на них.
Ося протянул руку и ущипнул «одинокую грустную девушку» за плотно обтянутый платьем зад. Она изо всех сил стукнула его по руке и отшатнулась. Ося очень правдоподобно изобразил хохот гиены. Они увлеклись и на какое-то время потеряли Марягина из виду. И очень зря. Потому что через две минуты он появился с другой стороны в сопровождении милиционера.
– У этого человека под пиджаком оружие, – заявил Марягин ледяным тоном, не подарив ни одного взгляда «одинокой грустной девушке».
Веронику перекорежило от ярости. Ей стоило огромного труда держать себя в руках. Как бы то ни было, но у Оси действительно оказался при себе пистолет, а посему он уже во второй раз загремел в ментовку, а Вероника осталась одна в игривом красном платье, туфлях на шпильке и без копейки денег. Деньги лежали в кошельке, кошелек – в сумочке, а сумочка в машине. Машина была заперта, а ключ остался в кармане у Рыськина. Там же, в сумочке, погребен и мобильный телефон.
Вероника прикинула, что если идти домой пешком, то как раз поспеешь к утру. Придется добираться, пересаживаясь с троллейбуса на троллейбус. Да еще зайцем. И там придется несладко. Ключа нет, придется проситься на ночь к соседям. А соседи запросто могут не пустить, потому что отношения не сложились. Если бы не страх быть убитой, она бы лучше провела эту ночь на лавочке возле дома, чем проситься к ним.
На противоположной стороне улицы находилась остановка, а из-за поворота как раз показалась тупоносая морда троллейбуса. Вероника быстро пошла через дорогу, и тут...
Все повторилось в точности, как это уже было возле супермаркета. Грязно-серый «Москвич» вынырнул из-за поворота и рыкнул мотором. За рулем сидела женщина в зеленом – узкое лицо, черные очки. Вероника вскрикнула и отпрыгнула назад, но женщина вывернула руль – прекрасная, бледная и яростная. Медные волосы разметались по плечам. Настоящее исчадие ада! Вероника поняла, что сейчас будет боль, чернота и, может быть, даже смерть.
И тут кто-то схватил ее за шиворот и дернул изо всех сил. Ткань затрещала и лопнула, а Вероника упала на спину и покатилась по асфальту. «Москвич» тотчас же нырнул в подворотню и через пару секунд исчез, словно «Летучий голландец».
Вокруг Вероники начала собираться толпа. Она лежала, смотрела в пустое небо и стучала зубами.
– Вставайте! – сказал незнакомый голос, и кто-то потянул ее за руку. – Вы можете шевелиться?
Вероника повела глазами и увидела Стаса Марягина. У него было злое лицо, перевернутое вверх ногами.
– Не знаю, – пробормотала она и, кряхтя, поднялась, почувствовав спиной прохладное дуновение ветра. Колени дрожали.
– У вас все платье порвано! – ахнула какая-то маленькая откормленная женщина, похожая на болонку.
– Пойдемте, я отвезу вас домой! – процедил Стас и подтолкнул ее, побуждая двигаться в выбранном им направлении.
Вероника скрестила руки на груди, опасаясь, что без этого платье просто-напросто упадет с плеч. Темп, в котором она двигалась, Стаса не устраивал, поэтому он сказал:
– Посидите вот здесь, на лавочке, я сейчас подгоню машину.
Вероника послушно села и уставилась на свои туфли. В голове у нее был вакуум, в котором, словно обломки метеоритов, плавали кусочки мыслей. Когда Марягин вернулся за ней, обломки рассеялись и вакуум стал абсолютным. Он почти силой довел ее до машины и запихнул на переднее сиденье.
– Где вы живете?
– Я... – Вероника облизала пересохшие губы и ничего не ответила.
– Может быть, позвонить вашему мужу? Или вы холостячка?
– У меня есть жених, – выдавила из себя Вероника, хотя перед началом операции собиралась скрыть эту информацию от Марягина. – Только он в командировке за границей. Можно было бы позвонить его помощнику, но я не помню телефон. А сумочка моя... не знаю, куда делась.
– По-моему, вас хотели убить.
– Нет, ну что вы? Я всего лишь продавщица в художественном салоне. За что меня убивать? Давайте попробуем позвонить моей тетке Зое. Хотя она, кажется, собиралась сегодня уехать за город, – сообщила Вероника и монотонно продолжила: – У нее маленький вшивенький домик под Гжелью. Детей туда возить не стоит, но одной вполне можно перекантоваться. Зоя любит природу. Завтра пятница, ее начальника не будет на месте, поэтому она взяла отгул.
– А подруги у вас есть? – обронил Марягин.
Он сидел прямо, положив руки на руль, и смотрел на дорогу, а не на Веронику.
– Есть. Одна в прошлом году уехала в Канаду. Навсегда. А вторая, Тина, с которой я вместе работаю, два дня назад ушла в отпуск.
– А сами вы где живете? – спросил Стас, не сумев скрыть легкого раздражения.
– Какая разница, где я живу, если у меня стальная дверь, а ключи остались в пропавшей сумочке? – пожала плечами Вероника.
– А запасную связку соседям вы случайно не оставляли?
– Я им не доверяю.
– Отлично. И что же мне с вами делать?
Он наконец повернул голову и поглядел на нее в упор. Вероника тоже посмотрела на него и поежилась, такой у него был неласковый взгляд.
– Мне показалось, что за рулем того «Москвича» была женщина, – неожиданно сказал Стас. – Может быть, вы не поделили какого-нибудь... м-м-м... – он поискал обидное слово, не нашел и закончил: – Индивидуума? Или... Ах да, у вас же есть жених.
– Отвезите меня на улицу Михельсона.
– Куда? – опешил Стас.
– Улица Михельсона. Надо свернуть с МКАД на Новоухтомское шоссе и немножко по нему проехать. Там живет мой шеф Данилкин. Хоть какой-то выход из положения.
Стасу не хотелось тащиться через всю Москву на улицу Михельсона и стоять в пробках, чтобы отдать девицу в разодранном платье неведомому Данилкину. Почему-то этот Данилкин представлялся ему пузатым сластолюбцем с короткими жирными пальцами и влажными малиновыми губами.
– Что, никакой альтернативы улице Михельсона? – угрюмо спросил он.
– Нет, – коротко ответила Вероника.
Стас понял, что еще минута разговоров, и она заревет. Он давно не попадал в такие ситуации. Вернее, ни разу не попадал. Никогда еще у него на руках не оказывалась женщина, которой мог помочь только он один. И которая так нравилась бы ему.
Она понравилась Стасу еще в «Елках-палках», когда стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, и завороженно глядела на большой раскаленный круг, где жарилась их еда. От нее пахло не туалетной водой, а каким-то мылом или кремом. Это был уютный запах, который отличался от всего того, что он знал. Запах волновал его почти так же сильно, как сама женщина.
Женщина была «интересной», как сказала бы его бабушка. Или «с изюминкой», как сказала бы его мать. Не то чтобы красива, но... Об это «но» Стас споткнулся и тяжко вздохнул. Забрать ее к себе? После развода он купил новую квартиру и ни разу никого туда не приводил.
– Как вас зовут? – спросил он, трогая машину с места.
– Вероника. – Она отвернулась к окну.
– Меня Станислав. Лучше называйте Стасом, я так привык. Возьмите с заднего сиденья куртку и накиньте на плечи. А то у вас руки затекут держать платье.
Его квартира оказалась почти такой же, как у Вероникиной прабабки. Огромная, свежеотремонтированная, наполненная дорогими вещами. На мраморном столике в коридоре разрывался телефон. Стас выдернул его из розетки носком ботинка.
