Кое-что о тебе - Джеймс Джулия (Julie) (читать книги без .txt) 📗
Камерон повесила трубку и набрала Эйми.
– Десятисантиметровый каблук? Ты уверена, что сможешь пройти в них по церкви? – требовательно вопросила та.
– Вы, ребята, не улавливаете сути истории, – упрекнула подругу Камерон.
– Ты приведешь этого Макса на свадьбу?
– Знаешь, за шесть минут разговора я как-то забыла его об этом спросить.
– Ах да, конечно. – На другом конце провода повисла пауза. – Но чисто гипотетически, если ты все же приведешь его на свадьбу, он, по-твоему, предпочитает лососину или стейк? Потому что мне до пятницы надо подать ресторатору список.
Необходимость подыскать себе спутника давила на Камерон все сильнее. Ее статус холостячки угрожал ввергнуть четко налаженные внутренние процессы «Идеальнейшей свадьбы всех времен и народов» в полный хаос.
– Эйми, можно, я по этому поводу перезвоню? – взмолилась она.
Однако прошло уже почти три недели, а Камерон до сих пор не дала подруге ответ. И не только на вопрос «рыба или мясо». Невзирая на несколько состоявшихся свиданий, она даже не решила, попросит ли Макса сопровождать ее на свадьбу. Будь церемония в Чикаго, и думать бы не пришлось. Но Камерон сомневалась, хочется ли ей провести с Максом весь уикенд в Мичигане, да еще в одном гостиничном номере. Этот красавчик, несомненно, будет отлично смотреться с ней под ручку – фактор, который нельзя сбрасывать со счетов, – но в отношении личных качеств новый знакомый не соответствовал впечатлению, сложившемуся при их первой встрече.
Поначалу Камерон предполагала, что Макс так быстро попросил у нее номер телефона, потому что чувствовал уверенность в себе. Теперь она поняла, что он просто был вынужден действовать стремительно. Новый знакомый оказался трудоголиком: он питался, дышал и грезил своей работой. Камерон понимала, что такое быть нацеленным на карьеру – она и себя относила к категории честолюбцев, – но за три недели их «встречания» Максу уже два раза потребовалось переносить свидание. Он, конечно, извинился, но все равно это был тревожный сигнал.
Так что сегодня вечером Камерон определится. Ей, незамужней тридцатилетней женщине, некогда крутить пустые интрижки. Либо Макс с ней, либо нет.
Решив, что на сегодня хватит, Камерон выключила компьютер и сложила бумаги в портфель. Захватив пальто, она уже направлялась к двери, как тут проснулся телефон. Увидев, что звонит прокурор, помощница поначалу решила не отвечать. Однако, с учетом занимаемого начальником углового кабинета в конце коридора, Бриггс точно знал, что подчиненная на месте.
Камерон схватила трубку:
– Привет, Сайлас. Еще минута – и вы бы меня не застали. Я как раз убегаю.
– Отлично. По пути загляни ко мне, – и прокурор отсоединился.
Камерон посмотрела на аппарат. У них с Сайласом всегда получались милейшие беседы. Вероятно, отчасти и по ее вине. Камерон не смогла забыть, как Бриггс подставил ее в деле Мартино. Судя по историям с другими сотрудниками, шеф далеко не первый раз откалывал такие номера – и не последний. За прошедшие три года Камерон неоднократно наблюдала, как Бриггс предоставлял помощникам принимать на себя удар любой направленной на прокуратуру критики, зато в случае весомой победы стяжал всю славу себе.
Многие из сослуживцев воспринимали такую практику как составляющую корпоративной политики, и Камерон отчасти понимала, почему. До того как перейти в прокуратуру, некоторые коллеги трудились, как и мисс Линд, в крупных юридических фирмах и уяснили, что таково повсеместное положение вещей: юристы на самом верху пищевой цепочки пожинают лавры за работу, выполненную низшими звеньями, а те вкалывают в поте лица, ожидая дня, когда вскарабкаются на вершину и смогут так же потребительски относиться к подчиненным. Круговорот юристов в природе.
К тому же с Сайласом в любом случае непросто было что-нибудь поделать. Прокурор мастерски поддерживал связи с влиятельными людьми (ведь он, естественно, больше не вел судебных разбирательств). Главным образом так он и возвысился до теперешнего положения. А поскольку федеральные прокуроры назначались самим президентом, Камерон и всему Северному округу штата Иллинойс было никуда не деться от Сайласа Бриггса как минимум до следующих выборов.
Но это не значило, что Камерон принимала его лицемерие – ничего подобного. За последние три года в отношениях начальника и подчиненной многое изменилось. Камерон больше не была младшим обвинителем. Теперь мисс Линд имела самую высокую нагрузку в прокуратуре и вела одновременно примерно семьдесят пять дел: одни на стадии расследования, другие – производства. При этом у нее были лучшие показатели результативности среди ста тридцати обвинителей уголовного управления Северного округа штата Иллинойс. Данный факт сделал Камерон практически незаменимым сотрудником и придал ей значительный вес. По этой причине между нею и Сайласом существовало что-то вроде негласного соглашения: пока победы Камерон в зале суда продолжают хорошо отражаться на имидже конторы и служат ее восхвалению, прокурор в дела помощницы, по сути, не вмешивается. В этом плане между ними выработались худо-бедно терпимые рабочие отношения.
Но эти отношения были, без всякого сомнения, непрочными. Федеральный прокурор требовал лояльности – или по крайней мере ее видимости – от своих подчиненных, и Камерон постоянно ощущала необходимость держаться начеку. Хотя помощница и взяла на себя вину за провал с делом Мартино, Сайлас знал, что это пришлось ей не по душе, и с тех пор не спускал с нее глаз.
Именно поэтому нельзя было допустить, чтобы начальник узнал, как три года назад она выступила в защиту Джека Палласа.
Бриггс поднял тогда в министерстве юстиции настоящую бучу, требуя увольнения ФБРовца за неприемлемое поведение в связи с оскорбительными высказываниями перед журналистами. Как подозревала Камерон, причина заключалась не столько в возмущении прокурора за подчиненную, сколько в желании отвлечь внимание общественности от сути дела: решения не выдвигать обвинений против Роберто Мартино.
О чем Сайлас понятия не имел, так это о том, что у Камерон был свой человек в Минюсте – давний друг по юридической школе – и что она неофициальными путями пыталась добиться согласия на перевод агента из Чикаго вместо немедленного увольнения. Чтобы укрепить свои позиции, помощница прокурора через пару дней после инцидента с утра пораньше даже явилась в кабинет начальника ФБРовцев. Камерон понимала, что рискует, но также знала, как упорно Дэвис сражался за своего подчиненного. Интуиция подсказывала, что ему можно доверять. Она объяснила ситуацию, сообщила, что ее шеф нацелен на увольнение Палласа, и дала имя своего знакомого в Минюсте. «Два человека, действующие неофициально, лучше, чем один», – сказала она Дэвису и попросила, чтобы тот ни с кем и никогда не обсуждал причины ее визита.
– Почему вы это делаете? – поинтересовался Дэвис, провожая посетительницу до двери своего кабинета. – После того, что брякнул Джек, мне казалось, вы будете счастливы видеть, как его выпрут.
Камерон тоже спрашивала себя об этом. Ответ просто-напросто заключался в ее принципах. Неважно, до какой степени она была зла на Джека за обидные слова. Когда речь заходила о деле, личные разногласия отбрасывались в сторону. Даже в этом случае.
Она ведь изучала материалы расследования. Сайлас не читал их, как не читали и высокопоставленные министерские чины. Но Камерон не сомневалась, что нельзя было узнать то, что узнала она о пережитых агентом двух днях в лапах молодчиков Мартино, и не испытать глубочайшего уважения к преданности федерала своей работе. Может, по части характера Палласу следовало много чего совершенствовать, но профессионалом он был высококлассным.
– А вы хотите, чтобы его выгнали? – ответила она вопросом на вопрос.
– Конечно же, нет. Да он, пожалуй, лучший агент в этом Бюро.
– Согласна, – с такими словами Камерон открыла дверь, вышла из кабинета…
И увидела стоявшего на другом конце коридора и пристально смотревшего на нее Джека.
