Бесконечная шайка - Хмелевская Иоанна (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

И началось! Я буквально поселилась в Гатиной квартире на оставшиеся три дня, позабыла о вежливости и правилах хорошего тона, которым меня с детства обучали в семье, задушила в сердце сострадание и милосердие, осталась глухой к протестам Гатиной мамули. Зареванная Гатя вынуждена была работать рядом со мной на своей чертежной доске, страдальческим голосом давая мне указания. Мне Гатя могла предоставить доску меньшего формата, такой же большой, как у нее, у Гати в доме не нашлось. Я договорилась у себя на работе, Гатя у себя, и дни напролет мы проводили согнувшись над проектами больницы. Гатя горячо желала мне сквозь землю провалиться или хотя бы сломать ногу, чтобы у нее осталось еще время на сборы.

— Автоклавы размести рядом с операционной, — говорила она. — В жизни тебе этого не прощу, какая же ты язва! У меня ведь еще чемоданы не уложены...

Не обращая внимания на ворчание Гати, я усиленно работала над чертежами. Дополнительные трудности доставлял уменьшенный формат чертежной доски, пришлось транспаранты разрезать на части. А тут еще жуткий Гатин почерк, я с трудом разбирала ее иероглифы на эскизах.

— Ты что, уже учишься писать по-арабски? — ворчала я в свою очередь. — Надо же, как раз на моем проекте! Скажи на милость, что тут накорябано этими арабскими червячками!

— Где? А, отстойник, ясно написано, не придирайся. Слушай, может, мне взять те красные туфли?

— Поезжай босиком, там тепло.

— Какая же ты вредина!

Пятница была на исходе, а у нас еще остались последние чертежи. Гатя категорически отказалась их делать, ее мамуля стояла надо мной с дамокловым мечом в руках. Ладно, последний чертеж, так и быть, сделаю сама, но тут возникло осложнение: чертеж был наколот на доску, под калькой с большим трудом мы уложили на нужных местах Гатины эскизы, откалывать их — невозможно. Поскольку завтра утром Гатя отправлялась в свой зарубежный вояж, надо было иметь совесть и покинуть, наконец, ее квартиру, дать ей возможность уложиться, как-никак отправлялась на три года. Пока же собранные вещи громоздились кучей на полу у стены, сама же Гатя была совершенно невменяемой.

— Одевайся, — сказала я Гате. — Наконец избавишься от меня. Я заберу последний чертеж вместе с твоей доской и сама закончу его дома.

— Там совсем не осталось работы, быстренько закончишь! — оживилась Гатя. — Поезжай, конечно. А мне зачем одеваться? Я ведь никуда не собираюсь выходить.

— Еще как собираешься! Отвезешь меня домой на своей машине. Идет дождь, намочит доску с чертежом.

— Еле-еле моросит, — попыталась увильнуть Гатя.

— Ну и что! Как я буду с этой доской тащиться через весь город? А еще торба с другими материалами!

— Такси...

— Ладно, поищу такси. Но тогда мне придется просидеть у тебя до одиннадцати.

Гатя наконец сообразила, что я и в самом деле в эту пору не поймаю такси, все попрятались, ждут одиннадцати, когда начинает действовать ночной тариф. Желание избавиться от меня и заняться своими делами придало ей новые силы. Набросив на халат пальто, из-под которого торчало с полметра цветастого атласа, она скинула с ног тапки, влезла в первые попавшиеся туфли и была готова к выходу. Я успела обернуть драгоценную доску несколькими «Трибунами Люду» и крепко сжала ее в объятиях. Остальные вещи — папку с материалами и торбу с чертежными принадлежностями — г — несла Гатя. Под мышку мне она сунула большой рулон с готовыми чертежами. Когда отпирала свою машину, руки у нее тряслись, кое-что попадало в грязь, но это уже мелочи.

До моего дома мы доехали в рекордное время. Гатя помогла мне добраться До двери квартиры, а я все-таки нашла в себе силы позабыть неприятности и пожелать ей счастливого пути.

— Кажется, мне наконец-то повезло в жизни! — в упоении произнесла Гатя.

— Впрочем, тьфу, тьфу, тьфу! Не поверю, пока не взлетит самолет.

Я понимала — ей действительно крупно повезло. У нас тогда женщин очень редко оформляли на работы за границу по контрактам, а уж особенно в арабские страны. Это все равно что слепой курице найти зерно...

Пана Северина я встретила на улице случайно, у магазина хозтоваров. Задирая голову, он заглядывал в окна жилых домов и для этого даже сошел с тротуара на мостовую, прямо под колеса моей машины. Буквально в последний момент мне удалось затормозить.

Оба мы чрезвычайно обрадовались встрече.

— Вы совсем не изменились! — радостно восклицал пан Северин. — Время над пани не властно! Все такая же молодая! Все такая же красивая!

Дело вкуса, известно ведь — не то красиво, что действительно красиво, а то, что нравится. А пан Северин всегда был со странностями.

— Зачем вы так? — ласково упрекнула я его. — Зачем под машину лезть?

— А! — грустно выдохнул пан Северин и безнадежно махнул рукой. — А! У меня такие неприятности, такие неприятности!

Очень, очень интересно! Несколько лет мне довелось проработать с паном Северином в одной комнате, и я знала, что с ним вечно происходят очень забавные вещи. Человек ангельской доброты, он с детской доверчивостью относился ко всему, что его окружало, а его главной чертой была рассеянность. Он был столь рассеян, что запросто мог забыть и свой адрес, и свое имя. Если собирался в кино или театр, никогда не мог запомнить сразу три момента: день, начало спектакля или сеанса и номер места. Если чудом и попадал в нужный театр и вовремя, оказывалось, билеты были на другой день, и наоборот. Наученная горьким опытом, жена пана Северина отнимала билеты и сама следила за всем. Впрочем, жену пан Северин обожал и во всем ей подчинялся, вот только жизнь у бедной женщины не была легкой. Ее можно понять. Вряд ли кого обрадует, если муж отдает всю получку первым встреченным на улице проходимцам, которые уверяют его, что в условленное время обязательно привезут ему уголь для отопления, только пусть он вот сейчас заплатит им авансом. Напрасно по приказу жены он искал их потом по всем забегаловкам Мокотова...

О приключениях этого большого ребенка можно было бы рассказывать бесконечно. Много денег вылетало в трубу, но пан Северин не унывал. Чтобы покрывать эти непредвиденные расходы, он нашел себе занятие, приносящее неплохой доход. Пан Северин рисовал портреты. Не с натуры, избави Бог, для этого не хватило бы способностей и таланта.