В провинции, у моря (СИ) - Охалова Полина (бесплатные полные книги TXT, FB2) 📗
–– Ну да, везде свои правила, у нас тоже стали экономить на чем можно, прежде всего на зарплатах врачам. Вот только в ковид, наконец, поняли, что это за адский труд, раскошелились.
–– А что Григорий говорит, как надо лечиться вот если…, – но Светлана не дала ей договорить.
–– Ксения, я ведь не врач, а только жена врача, да и Гриша всегда в таких случаях вспоминает анекдот про проститутку и бабок на лавочке, знаешь?
–– Нет. Какой, расскажи!
–– Две молодые женщины проходят мимо бабушек на лавочке, а те вслед одной: «Вон, проститутка пошла, бесстыжая шалава!». Подруга спрашивает – «Почему ты молчишь, ничего им не ответишь, Галя?» – «А по-твоему, я должна им сказать, что врачом работаю? Нет, лучше уж пусть проституткой считают…»
–– Да, хороший анекдот, врачам от бабушек с их вопросами приходится окапываться, это точно, – засмеялась Ксения, – прости подруга, не буду больше на медицинские темы разговоры заводить. Да и про ковид уже говорить надоело.
–– Да думаю, долго еще будем про него говорить. Вряд ли в обозримом будущем что-то более страшное и печальное произойдет.
–– Ну будем надеяться, хотя я – классический русский оптимист из анекдота.
–– А это что за анекдот?
–– Ну про то, кто такой русский оптимист. Это тот, кто после слов: «Хуже уже быть не может!» оптимистически и с энтузиазмом заявляет: «Может, может!»
–– Светлана улыбнулась, составила вымытую посуду в сушилку и сказала, что собирается сейчас поехать по делам налоговым в Бургас.
–– Поедешь со мной?
–– Да нет, зачем я там буду у тебя под ногами путаться, а одной гулять скучновато. Я лучше на пляж.
–– Ну тогда до вечера.
Не успела закрыться дверь за Светланой, как раздался вызов по вотсапу. Звонил внучок, который хотел узнать, как дела, не убили ли еще кого.
Ксения со смехом рассказала о своих ночных кошмарах, но Васька отнесся к ее идеям о похищении или убийстве Татьяны с Петром очень серьезно. Было очевидно, что такой поворот сюжета он находит весьма многообещающим.
–– Ба, ты должна раздобыть о них больше информации и проследить, уехали ли они на самом деле в Бургас или в Софию. А где они живут, ты знаешь? Может, там трупы в квартире уже разлагаются?
–– Вася, охолонь, ты же не сериал смотришь, о живых людях речь идет
–– Ну если они еще живые…
–– Но бабка-то твоя жива пока, а ты даешь ей какие-то опасные и невыполнимые задания, хочешь, чтоб еще одним трупом история украсилась! А совсем недавно предостерегал от всяких опасных телодвижений. И вообще все это полный бред, зря тебе только рассказала про эти глупости, повеселить хотела, но переоценила твое чувство юмора. Все, мне надо уходить! – рассердилась Ксения
–– Ба, ты что, я тебя люблю, ты у меня живее всех живых.
–– Ну-ну, как Ленин в Мавзолее. Ладно, беги, целую тебя. Чао, как тут в Болгарии говорят
–– Ариведерчи! – обнаружил вдруг недюжинные лингвистические познания Васька.
На пляже все было тихо-мирно. Не совсем тихо, впрочем, потому что место, где обычно располагались Ольга с мужем, заняло семейство с девочкой лет двух. Полноватый, весь заросший диким волосом и потому похожий на плюшевого медведя папа дремал, раскинув руки и ноги, а бабушка с молодой мамой наперегонки занимались воспитанием и окормлением малышки. «Мила, возьми ведерко!» «Милочка, поставь ведерко, – я тебе штанишки надену!». «Милочка, одень панамку!», «Мила, съешь яблочко!» – «Не выплевывай, жуй-глотай, надо покушать!» «Давай еще бананчик укуси! Укуси я говорю, вот так!» «Дай ей попить!» «Милочка, попей водички! «Надо попить, не отворачивайся, все на себя пролила!» «Милочка, залезай на папку!» «Доченька, слезь с папиного животика, ему больно!» «Милочка, вот смотри, твоя лошадка, И-го-го—лошадка! Посмотри, как лошадка скачет!». «Мила, зачем ты песок в руки взяла! Там бяка! Брось бяку! Фу, бяка!»
Бедный ребенок, кажется, не хотел ни банана, ни воды, ни лошадки, ни даже бяки, а хотел только, чтобы оставили в покое. В какой-то момент молча пыхтевшая до этого Милочка вдруг широко открыла рот, и Ксении вдруг ясно представилось, что она сейчас пошлет маму с бабулей куда подальше. Но из детского ротика извергся, конечно, не мат, а басовитый рев. Бабушка и мама закудахтали еще активнее: «Что случилась, Милочка? Попить хочешь? Бананчика? Может, булочку съешь?» «А вот лошадка как поскакала Иго-го-го!» Милочка, отпихивая скачущую на нее бабушкину руку с черной игрушечной лошадкой, завопила еще громче.
Отец, чертыхнувшись, поднялся и пошел к морю, и Ксения решила последовать его примеру. Плавая, она пыталась вспомнить, была ли она сама такой навязчивой дурой-матерью, когда Катя была маленькой? Ну, по крайней мере, с внуком вроде себя довольно адекватно вела.
День был теплым, но не жарким и на пляже было полно ребятни. Те, что постарше, играли в вышибалы, время от времени «вышибая мячом» пляжных дам, развалившихся в шезлонгах. Те, что помладше, возились в песке, строили замки в полосе прибоя.
Ксения отыскала взглядом мальчика Борю. Рядом с ним, как всегда, была куча игрушек и целая компания «гостей», пришедших с этими игрушками поиграться. Боря, как и раньше, сидел, глядя в морскую гладь и не обращал внимания на то, как чужие дети распоряжаются его богатствами, используя машинки и лопатки для возведения песочной крепости. Плотненькая энергичная девчушка дет пяти, которой Ксения прочила карьеру профсоюзного лидера типа Валентины Матвиенко, руководила строительными работами. Удивительно, что девчонку и звали Валентина, Валюха, – как называла ее мать. Когда замок был возведен, один из строителей хотел украсить башню большой перламутровой ракушкой, но Валюха выковырнула ее, отбросила презрительно в сторону, а на ее место вставила что-то круглое и блестящее.
Любопытная Ксения подошла поближе и увидела, что это часы с поломанным браслетом.
Часы были необычные с большим голубым циферблатом. В центре был изображен черный якорь, поверх которого красовалась красная звезда. Повыше якоря шла надпись «Командирские», еще выше был изображен самолет, а внизу цифра «шесть» рассекала надпись «Сделано в России».
–– Девочка, – ты откуда это взяла? – обратилась Ксения Петровна к Валентине.
–– Это мое, не дам, – тут же перешла в наступление толстушка.
–– Это не твое, – неожиданно отверз уста молчаливый мальчик Боря.
–– Мое, мое, мое, – Валюха вытащила часы из крепости и спрятала за спину.
–– Нет, это не твое, – твердо и медленно произнес Боря, – это адмирала часы.
С большим трудом Ксения Петровна уговорила хозяйственную Валюху дать ей на минутку часы посмотреть, клятвенно пообещав вернуть их. Видно было, что Валентина клятвам не поверила, но возразить взрослой тетеньке не решилась, тем более что мамы в пределах обозримости не было видно. Взяв в руки часы, Ксения поняла, что это дешевая китайская сувенирная подделка. Браслет был сломан, часы не шли, но, может, просто потому что кончился завод.
–– Откуда у тебя часы? – как можно ласковее спросила она Валюху.
Та засопела, смотря на исподлобья и притопнула толстенькой ножкой:
–– Это не его, это мои!
–– Тебе мама купила?
Девочка покачала головой.
–– Подарил кто-то?
–– Неа! Это мои, мои! – настаивала толстушка.
–– Она их в песке нашла, вон там, – показал в направлении кустов мальчик лет восьми, – она вчера еще хвасталась, что там нашла.
–– Ты их там, в песке нашла? – обратилась Ксения к Валентине.
–– Это мои, отдайте, – набычилась Валюха и, увидев выходящую из моря мать, приготовилась зареветь.
Ксения Петровна отдала часы, и девочка, зажав их в кулаке, убежала к матери.
–– А ты почему сказал, что это адмирала часы? Какого адмирала? – обратилась Ксения к мальчику Боре. Но тот сидел в своей обычной позе, неподвижно уставившись в морскую даль и крепко сжав губы. Его мама, расположившись немного поодаль, была, как всегда, погружена в книгу. Казалось, что они оба, и мать, и сын, пребывают не на шумном солнечном пляже, а в каком-то другом мире, где время течет иначе, а, может, и не течет вовсе, а стоит или уходит и возвращается вновь, как морская волна и, возвращаясь, выносит иногда на тот потусторонний берег каких-то сказочных адмиралов.
