Клин клином - Хмелевская Иоанна (книги полностью .txt) 📗

— Нет, не пойдёт, он ответит, что никак, и бросит трубку. Придумай такое, чтобы ему пришлось отвечать подольше.

Ровно в десять я вручила сослуживцу телефонную трубку и набрала номер. Весе, заикаясь от неловкости, попросил к телефону такого-то и сказал:

— Прошу прощения, мне посоветовал к вам обратиться пан.., пан Пётр Кемпинский. Хотелось бы узнать, когда состоится передача о живописи импрессионистов.

Я вырвала у Весе трубку и стала слушать:

— Понятия не имею и не понимаю, с какой стати вам посоветовали обратиться именно ко мне.

Я заехала Весе трубкой в ухо и прошипела:

— Он ничего не знает!.. Весе сказал:

— Я слышал, что намечен цикл передач на эту тему, и меня интересует, когда состоится первая…

Я снова вырвала трубку и услышала ответ:

— ..ничем не могу помочь, по-моему, тут какое-то недоразумение…

Я быстро сунула Весе трубку и прошептала ответ:

— Говорит, ошибка…

Весе это знал и без моей подсказки, но твёрдо гнул своё:

— Мы с паном Кемпинским встретились на днях в кафе, разговорились, вот он и сказал, что вы принимаете в передаче участие, и посоветовал обратиться к вам…

Я перехватила трубку. В ответе звучало уже неприкрытое раздражение:

— Но почему ко мне? Спросите в отделе планирования программ.

На этот раз мы с Весе затеяли бестолковую возню с трубкой, вырывая её друг у друга, — Весе старался поднести её к уху, я же норовила заехать ему трубкой в глаз, нервно бормоча:

— ..в отделе планирования…

Весе никак не мог понять, что эти мудрёные слова означают, а кроме того, от моих колотушек по черепу успел основательно отупеть, поэтому игнорировал мою подсказку и заталдычил по новой:

— Раз вы принимаете в передаче участие, то должны знать…

Наш собеседник потерял всяческое терпение и ответил Весе, то бишь мне, не скрывая недовольства:

— Простите, но я ровным счётом ничего не знаю, запишите номер отдела программ и обратитесь туда.

И он продиктовал номер, который лежал перед нами на столе. Я передала трубку Весе, тот снова стал долдонить своё как заведённый, хотя что ему оставалось, ведь он не слышал ни одного ответа, а от моих подсказок толку было мало. Я не удержалась и прыснула. Весе посмотрел на меня и тоже хрюкнул, потом заржал во всю глотку, но в трубке, к счастью, уже слышались гудки.

Отсмеявшись, Весе с любопытством уставился на меня.

— Ну и что? Каков результат?

Результат был однозначный. С первых же слов я узнала этот голос — мягкий, глубокий, гипнотизирующий меня вот уже много недель. Ах ты, курицын сын…

Вот, значит, какая у тебя государственная служба, да ещё, туды-растуды, засекреченная! И что же такого, черт бы тебя побрал, могло случиться в коридорах Польского Радио в тот памятный вечер, ознаменованный Вселенским Переполохом? У кого из нас, хотела бы я знать, течёт крыша, у меня или у него? Нет, надо мне увидеть его собственными глазами, до тех пор не поверю…

— Кто такой этот Пётр Кемпинский? — поинтересовалась я у Весе, приведя свои растрёпанные чувства в относительный порядок и наметив план действий на следующий день.

— Так, один тип, и вправду там работает, кажется, голубой, но это неважно, он меня вообще не знает.

— Зато если он твоего Кемпинского знает, головомойку ему задаст по первое число, и то сказать — насылает всяких дураков. Откровенно говоря, особым умом ты в разговоре не блеснул…

— Да и он особой благовоспитанностью не блещет, — парировал Весе после некоторого раздумья. — Бросил, видите ли, трубку.

— На его месте любой бы бросил. Он и так долго продержался.

На следующий день я слиняла утром с работы и заняла наблюдательный пост. Ждала в такси. Варшавские таксисты — народ ко всему привычный, ничем их не удивишь. Ждать пришлось недолго, объект наблюдения был человеком пунктуальным и ответственным. Я всматривалась в него из своего укрытия. Это он, никаких сомнений! Особо вглядываться не пришлось, другой такой фигуры во всей Варшаве днём с огнём не сыскать!

После многотрудных размышлений я пришла к неутешительному выводу, что объяснить столь усиленную конспирацию можно только одним. Разыгрывая из себя таинственную личность, этот тип устроил себе за мой счёт первоклассную потеху. Если ему так хочется, на здоровье, меня не убудет. Но уж и я в долгу не останусь, немного и ему поиграю на нервах, мне, может, тоже хочется потешиться в своё удовольствие.

Если бы речь шла об обыкновенном знакомстве, я бы поставила точку, удовлетворившись добытой информацией. Но на сей раз я положила себе раскопать все до конца. Номер машины, номер телефона, адрес, словом, всю подноготную! Ах, он засекречен? Тем лучше. Крепкие орешки как раз по моим зубам.

Итак, мне известно, когда у него ночное дежурство и где. Вообще во всем, что касалось его работы, я так же хорошо ориентировалась, как и в своей собственной. Прежде я вращалась в этих кругах, да и сейчас могла без труда узнать любую интересующую меня подробность.

Я заказала себе на вечер такси, предусмотрительно облюбовав водителя, не чурающегося пассажиров со странностями, и села ждать. Включила приёмник и слушала, как знакомый завораживающий голос читает либретто “Кармен”. Давно я уже краем уха нет-нет да и улавливала до боли знакомые интонации, но он тогда так решительно отмёл моё предположение насчёт диктора… Впрочем, голос в эфире воспринимался совсем по-другому. Гораздо приятней он казался по телефону, когда я слышала собственные его слова, собственную интонацию. В трубке голос звучал мягче, теплее, чуть ниже тембром и, уж во всяком случае, намного обаятельней…

На этом месте телефонный звонок прервал мои размышления. Все правильно, “Кармен" — то идёт полным ходом… Ехидно усмехаясь, я подняла трубку.

— Добрый вечер.

— Как дела? — сказала я и включилась в игру. — Знаешь, я тут снова гадала насчёт твоего имени и окончательно пришла к выводу, что стоит тебя как-то окрестить.

— Я разве против! Есть варианты?

— Сначала вернулась было к Изидору. И подходит, и святцам соответствует…

— Изидор так Изидор, хотя тогда уж лучше Пикадор.

— Не переживай, я и сама передумала. С уменьшительным не ладится. Изидусь? Изидорчик? Не звучит. Всесторонне проанализировав проблему, я сочла, что кроме Изидора тебе ещё подошёл бы Ян. Но Ян мне не нравится, в младые лета знавала я одного Яна-алкоголика. Зато Яна можно переделать в Януша, Януш меня устраивает, устроил бы и Збышек, и Марек, но ни Збышек, ни Марек тебе не подходят. Пожалуй, успокоюсь на Януше. Что ты на это скажешь?

Януш на какое-то время лишил его дара речи. Я прямо слышала, как он в душе чертыхнулся. Потом наконец подал голос:

— Как ты сказала? Не Ян, а Януш? Ладно, пускай будет Януш. Все-таки лучше, чем Изидор.

Через полчаса “Кармен” подобралась к антракту, и нам пришлось разговор прервать. Я терпеливо пережидала антракт, потом последние новости, а потом и “Желаю дорогим радиослушателям доброй ночи”. Никогда ещё я не слушала последние новости со столь животрепещущим интересом. Сразу же после государственного гимна раздался звонок.

— У меня опять свободная минутка. — Мог бы не говорить, и без него знала. — Заварил себе отличного чая и устроил передышку.

— “Юнан”? — невольно полюбопытствовала я.

— Нет, из пакетиков. Привёз из-за границы. Поскольку тайны его оказались почти разгаданы и моего внимания особо не поглощали, на смену стала всплывать из подсознания одна довольно неприятная мысль. Что-то в наших контактах проскальзывало такое, что мне активно не нравилось. Со дня нашего знакомства инициатива пребывала исключительно в его руках, я же, с головой уйдя в розыскные проблемы, почти не задумывалась над общей линией его поведения. А поведение это, если подумать, должно бы меня насторожить, особенно в последнее время. Зачем он дурит мне голову какими-то командировками? Это же чистой воды враньё. Если у него по несколько дней не бывает желания мне звонить, кто его заставляет? Скажи потом, что был занят, и все дела.