Рецепт дорогого удовольствия - Куликова Галина Михайловна (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
– Слушай, крендель, – снова обратилась к нему Глаша. – Здесь бабло сразу надо платить или когда уходишь?
– Валера, – мрачно сказал мужчина.
– Что – Валера?
– Меня так зовут – Валера. Не кекс и не крендель.
– Ладно, кент, не мороси, – с необидной интонацией попросила Глаша.
Тот в упор уставился на нее. Взгляд был неприятный, какой-то тягучий.
– Хорошо-хорошо: Валера! – поспешно поправилась Глаша.
Еще не хватает ей повздорить с незнакомцем! В наши дни это чревато: можно нарваться на бандита с покалеченной психикой, который достанет пистолет и сделает тебе бесплатный пирсинг в самом неподходящем месте. Однако прерывать эксперимент не хотелось, поэтому Глаша, заказав себе ванильное мороженое, снова обратилась к соседу:
– А что, – спросила она, – кофе тут шибко голимый?
– Какой? – искренне изумился тот.
– Ну, плохой, негодный! – нетерпеливо пояснила Глаша.
– Почему плохой? Очень даже ничего.
Небритый Валера отвечал неохотно и на Глашу почти не смотрел. Она воровато потрогала серьгу – разговаривать было жутко неудобно, появился даже некоторый присвист, потому что губы из-за самодельного «пирсинга» смыкались не до конца.
– А ты не в курсе, здесь берло подают? – снова пристала она к соседу.
Тот только фыркнул. Было ясно, что он снова не понял, о чем речь.
– Старикан замшелый, – пробормотала она с чувством собственного превосходства. Потом повысила голос и «перевела»: – Берло – это выпивка.
– Господи, в каком инкубаторе тебя вывели? – изумился тот, склонив голову к плечу.
– Давай не переходить на личности! – предупредила его Глаша. – А то я тебе с тыквы слепок сниму. Ты кишкануться сюда пришел? Так вот кишканись и соскакивай!
Ей так понравилась собственная находчивость и то, как художественно вплетались в речь выученные словечки, что она приободрилась. Когда Витя Стрельников затеет с ней беседу, то в два счета забудет о разнице в возрасте!
Она поглядела на часы – стрелки показывали без пяти минут восемь. Ее сосед тоже посмотрел на часы, а потом на дверь. Дверь была у Глаши за спиной, поэтому ей все время приходилось вертеться. Ведь Витя мог и не узнать ее со спины, всю в заколочках и в коротенькой кофточке, оставлявшей открытой полоску тела над поясом джинсов. В конце концов, только вчера днем она предстала перед ним в консервативном костюме, заурядно причесанная, без слэнга, пирсинга и, главное, без желания понравиться.
– Кульно, что здесь жужу крутят, – заявила она совершенно скисшему соседу. – Люблю я это дело! И не какой-нибудь отстой, а конкретный музон!
– Конкретный – это какой? – рассеянно спросил тот, не отрывая взгляда от двери. – Тяжелый металл?
– Конкретный – это значит прикольный, клевый. У тебя чего, детей нет?
Тот не успел ответить, потому что к столику неожиданно подошел Витя Стрельников и, уставившись сверху на улыбающуюся Глашу, удивленно воскликнул:
– Ой! А я вас сначала даже не узнал!
Он был одет и причесан, как «хороший мальчик», и Глаша рядом с ним смотрелась примерно так, как Жанна Агузарова могла бы смотреться в паре с Муслимом Магомаевым. Их чисто внешнюю несовместимость заметил и противный Валера – у него сделалось такое изумленное лицо, что Глаша даже хихикнула.
Витя выдвинул для себя стул, резко сел и несколько раз кашлянул, поднеся ко рту кулак. Глаза у него бегали по сторонам, а уголок рта некрасиво дергался. «О! – подумала Глаша. – А я его задела! Если он еще сейчас посмотрит на часы, можно будет считать, что мальчишка у меня в кармане». По ее наблюдениям, когда мужчина смотрит на часы в присутствии женщины – значит, он заинтересован, но не желает этого показывать.
Витя Стрельников посмотрел на часы, и, чтобы не спугнуть его, Глаша светским тоном сказала:
– Вить, я хочу угостить тебя чем-нибудь. У меня сегодня хрусты есть.
– Да что вы, что вы! – встрепенулся тот и поглядел на нее испуганно. – Я сам!
– Ладно тебе! – Глаша похлопала его по руке, которая тотчас же убралась под скатерть. – Ты ведь студент, сам хрустов не зарабатываешь, небось самовар доишь?
– Простите? – тонким, петушиным голосом переспросил Витя. – Какой самовар?
Лицо у Глаши непроизвольно вытянулось. С двух слов стало понятно, что «пассажир не рубит».
– Доить самовар – это значит брать деньги у папы, – пояснила она.
– Так и есть, – неожиданно подал голос небритый сосед. – Он доит самовар. И в настоящий момент самовар находится в стадии закипания.
Глаша удивилась, а Витя Стрельников втянул голову в плечи. Она поняла, что юношу нужно защитить.
– Ну ты, мурня небритая! – с вызовом заявила она. – Скинься в тюбик!
– Прелестно, – процедил сосед. – Элиза Дулитл в современном варианте. Вот что, Витя, иди домой, а мы тут с тетей Глашей поболтаем.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – та не смогла скрыть своего изумления.
– Эт-то мой отец, – сглотнув, пояснил Витя Стрельников и поднялся на ноги. – Пап, ты знаешь что? Ты много на себя берешь. Я не для того тебе все рассказал, чтобы ты за мной шпионил. Все время говоришь – доверие, доверие, а сам ведешь себя, как...
– Как долбак, – с готовностью подсказала Глаша.
– Витя, иди домой, – холодно повторил Стрельников-старший. – А мы тут с мисс Дулитл посидим тет-а-тет.
– Ну и посидим! – неожиданно струхнув, согласилась Глаша. – Не переживай, Витя, мы еще с тобой пообщаемся. Витя пробормотал что-то неразборчивое и быстро вышел из кафе.
– Пообщаетесь, – ласково кивнул Стрельников-старший. – Один раз – туда, другой раз – обратно. Но сначала пообщайся со мной, детка. Кстати, что это у тебя на губе?
– Пирсинг, – коротко ответила Глаша и выразительно подрожала ноздрями, чтобы показать, насколько она рассержена. – Ты, конечно, запретишь своему сыну мне помогать.
– Конечно.
Глаша посмотрела в его мрачные темно-зеленые глаза и поняла, что тактику придется сменить. То, что годилось для сына, никоим образом не могло пронять папашу.
– Послушай, – сказала она нормальным голосом, решив, однако, не переходить на «вы». – Я не собиралась доставлять Вите неприятности.
– Да что ты говоришь? Втянуть мальчишку в крутые разборки с агрессивным инвалидом! Требовать от него какое-то заявление!
– Я всего лишь просила позволения упомянуть его фамилию! – возмутилась Глаша.
– Ага! Чтобы его потом избили или вообще – пырнули ножом!
– Какая глупость! – рассерженно воскликнула она, испытывая смутное беспокойство. Ведь она и в самом деле не знала, на что способен Дукельский в борьбе за свои позвонки. Может быть, он профессиональный аферист и промышляет таким образом по всем московским пляжам?
– Бедная маленькая мисс Дулитл! – дурашливым голосом протянул Стрельников. – Она чиста и наивна, как «фиялка»! Она не хотела ничего плохого!
– Перестань меня так называть, – сердито сказала Глаша.
– А ты перестань преследовать моего сына!
Он и сам выглядел как бандит, со своей щетиной и высеченными из гранита губами.
– Ладно, считай, что перестала, – мрачно согласилась она. – Выбрасываю белый флаг. Пойду под суд за то, чего не делала.
– Ты взрослая тетенька, – пожал плечами Стрельников. – И в состоянии справляться с житейскими проблемами самостоятельно.
Глаша схватила ложку и, уставившись в стол, принялась мрачно закидывать в рот остатки подтаявшего мороженого.
– Ой! – внезапно сказала она и схватилась рукой за горло.
– Что?
– Кажется, я проглотила свой пирсинг!
Стрельников посмотрел на нее с брезгливым любопытством и заявил:
– Самое жалкое зрелище – это молодящаяся баба. Семнадцати уже не будет, детка! Даже если ты проколешь себе не только губу, но и перепонки между пальцами.
– Мне казалось, что так я легче найду общий язык с твоим парнем.
– У тебя не может быть ничего общего с моим сыном.
– Ладно-ладно, мы ведь уже договорились! – буркнула Глаша. – Твой сын останется в неприкосновенности. А я, может, вообще под суд пойду.
