Операция «Цитадель» - Сушинский Богдан Иванович (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
То, что кто-то из венгерских контрразведчиков может прослушивать их разговор, ни Гиммлера, ни обер-диверсанта рейха уже не волновало. Они были уверены, что Хорти осознал свою обреченность, а вся его администрация, как и армейское командование, старательно готовятся приветствовать восхождение нового диктатора – Салаши.
– Четверо командированных вами венгерских чинов – уже в Германии. Надеюсь, вы не собираетесь переправлять сюда весь военно-политический бомонд Венгрии?
– Для Германии это было бы слишком обременительно, господин рейхсфюрер СС. При всем нашем исконно германском гостеприимстве.
Под «командированными венгерскими чинами» Гиммлер имел в виду появление в рейхе Николаса Хорти и трех других захваченных Скорцени высокопоставленных венгров, прибытие которых на борту германского транспортного самолета он только что подтвердил.
– Но вы понимаете, что никакими дополнительными армейскими силами мы вам сейчас помочь не можем? – спросил рейхсфюрер СС.
– В этом нет необходимости. Тем более что к операции будут привлечены подразделения 22-й дивизии ваффен в СС.
Сказав о подразделениях дивизии СС, обер-диверсант напрягся. Дело в том, что до сих пор не было твердого решения о непосредственном участии этой дивизии «зеленых СС» в операции «Фаустпатрон». В Берлине все еще пытались ограничиться действиями нескольких подразделений коммандос, которые якобы поддержали выступление нилашистов. То есть чуть ли не по своей инициативе вмешались во внутренние дела Венгрии.
Штурмбаннфюрер понимал, что с точки зрения дипломатии такой ход был наиболее удобным, поскольку, в случае провала, всегда можно было свалить вину на организатора этой акции, авантюриста Скорцени. К тому же, участие целой дивизии СС могло спровоцировать выступление частей венгерской армии и народного ополчения, превратив обычный дворцовый переворот на германо-венгерскую войну.
Однако Гиммлер прекрасно «расшифровал» стремление штурмбаннфюрера и не стал томить его догадками.
– Ваффен-СС поддержат вас, Скорцени. Приказ об этом командир дивизии получит в течение часа.
– Кстати, я уже говорил о том, что мне понадобится как минимум две танковые роты.
– Ставка командующего германскими войсками в Венгрии выделит вам танки и бронемашины. Это уже оговорено.
– В таком случае, будем считать, что к операции все готово.
Гиммлер как-то неопределенно хмыкнул. Не видя его лица, Скорцени не мог определить, что это означает, однако рейхсфюрер томить его неизвестностью не стал.
– Вы, Скорцени, единственный из боевых командиров, который в эти суровые дни заявляет, что ему вполне достаточно тех солдат, которых ему выделяют, притом что речь идет о столице соседнего государства. Все остальные жалуются и требуют все новых подкреплений, чтобы, получив их, снова жаловаться.
– Это не в моих правилах, – твердо сказал обер-диверсант рейха, порываясь заявить, что в случае отказа в поддержке частями дивизии СС он мог бы справиться и силами своих батальонов коммандос.
– Нам это известно, Скорцени. Фюрер сказал, что он внимательно будет следить за событиями в Венгрии и ждет ваших донесений.
– Они последуют, господин рейхсфюрер.
42
Положив трубку, Скорцени поднялся, прошелся по кабинету и вновь вернулся за стол.
Он никак не комментировал свой разговор с рейхсфюрером, но и так всем было ясно, что только что «доктор Вольф» получил разрешение действовать по своему усмотрению, привлекая к этому все имеющиеся в Будапеште германские силы. Поняв это, бригаденфюрер Везенмайер почувствовал себя слегка ущемленным уже хотя бы тем, что руководство операцией поручено не ему, генерал-майору войск СС, а этому тридцатишестилетнему штурмбаннфюреру-майору. Но понимал он и то, что сейчас не время ударяться в амбиции.
– Насколько я понял, рейхсфюрер торопит нас с выступлением? – спросил Везенмайер.
– Меня все торопят. Сам я тоже понимаю, что нельзя упускать время, но и преждевременное, неподготовленное выступление неуместно.
– И когда же вы намерены протрубить сигнал к штурму Цитадели?
– Выдвижение начнем завтра ночью, а на приступ пойдем послезавтра на рассвете.
Везенмайер и Хёттль многозначительно переглянулись.
– Благоразумно, – выразил их общее мнение бригаденфюрер. – Хотя мне показалось, что вы отложите наступление еще на сутки. То есть попытаетесь максимально использовать силы и методы повстанцев-нилашистов.
– Было бы слишком наивно предполагать, что Салаши сам поведет своих сторонников на штурм, – заметил Хёттль.
– Даже если бы он был в состоянии предпринять этот штурм, мои парни сделали бы все возможное, чтобы не допустить этого.
– Но почему? – удивился Хёттль. – Фюрер венгров облегчил бы нам задачу.
– Считаю, что власть в стране Салаши должен получить из наших рук, из рук фюрера.
– А ведь это действительно имеет принципиальное политическое значение, – согласился бригаденфюрер, после чего в кабинете вновь воцарилось многозначительное молчание…
– Общий сбор командиров намечен был на шестнадцать ноль-ноль завтрашнего дня, – вновь вернулся за свой стол Скорцени. – Но коль уж вы здесь, должен сообщить следующее: вам, штурмбаннфюрер Крунге, вверяется общее командование армейской группой «Бронированный кулак».
– Благодарю за честь, штурмбаннфюрер.
– Как уже было сказано, вы приведете эту группу послезавтра, к пяти утра, под стены крепости.
– К пяти утра? Впрочем, ночью наше передвижение будет менее заметным.
– Позаботьтесь о том, чтобы все офицеры, и даже унтер-офицеры, ознакомились с планом крепости, расположением в ней правительственных зданий и расположением охраны. Эти планы уже размножены, и завтра они будут доставлены в батальоны.
– Все будут ознакомлены, штурмбаннфюрер, – заверил его Крунге, никогда не отличавшийся многословием.
– К тому времени моя диверсионная группа в составе ста десяти человек уже будет сосредоточена в районе крепости. Все должно происходить спокойно и желательно без пальбы.
– Ну, без пальбы, допустим, не обойтись, – проворчал Хёттль.
– Вы невнимательны, Хеттль, я сказал: «желательно».
– Прошу прощения, но я стремлюсь быть реалистом и не преувеличивать свои силы и возможности.
Для Скорцени не было секретом, что Хёттль все еще ревниво относится и к его появлению в Будапеште, и к его решительным акциям. В конце концов, находясь в этой стране, опытный диверсант Хёттль имел не меньше полномочий, чем обер-диверсант рейха. И тоже в принципе мог бы добиться у фюрера благословения на штурм крепости. Но… не добился.
Конечно, храбрость, жесткость и решительность Скорцени не только шокировали, но и поражали воображение каждого, кто имел возможность наблюдать за его действиями. Однако тень его славы на Хёттля не падала. Ему отводилась роль статиста, в лучшем случае помощника режиссера всего этого трагидиверсионного спектакля. Хотя казалось бы…
«Возможно, ты и добился бы от фюрера такого благословения, – остановил себя Хёттль в самый решительный момент ревнивых грез. – Но скажи себе честно: разве ты сумел достичь того положения в рейхе, того уровня известности, когда фюрер вынужден вызывать тебя в „Вольфшанце” и говорить: „Вся надежда на вас, Хёттль. Возглавьте операцию. Езжайте в Рим, Вену, Будапешт, ибо навести там настоящий порядок способны только вы”? Разве он написал бы в выданном тебе письменном приказе „во исполнение личного, строго секретного приказа… идти навстречу его пожеланиям. Адольф Гитлер”. А Скорцени он вызвал и наделил неограниченными полномочиями. Следовательно, он выделил его из среды всех прочих возможных кандидатов, всех прочих диверсантов. В этом-то и состоит разница между тобой и Скорцени. Так что в настоящее время тебе выгоднее быть „человеком Скорцени”, нежели его неудачливым соперником. Пока что выгоднее. И смирись с этим».
– Вам, бригаденфюрер, надлежит позаботиться о Салаши, – пробился через его раздумья голос Скорцени. – Уже через час-другой после свержения Хорти он со своими людьми должен осваиваться в апартаментах регента и формировать новое правительство Венгрии.
