Мы не мафия, мы хуже - Бабкин Борис Николаевич (прочитать книгу .TXT) 📗
– А ведь они могут! – ахнул Виктор.
– Не-а, – уверенно отверг это предположение Атаман. – Если я выйду, то меня с ходу мусора выцепят. Им не в кайф это будет. Не будут они рисковать.
– Может, ты напишешь бумагу? – спросил Виктор. – И я…
– Вот тогда они точно Ритусю и Степку убьют, – перебил его Робинзон. – Но, видать, дела сурьезные, коли так все закрутилось.
– А почему ты нам помогаешь? – спросил Степан.
– Решил напоследок в бороде почесать, – усмехнулся старик. – Если бы с год назад вот так вы заявились, я бы вас, наверное, принять принял, но отравил либо пристрелил бы. Глядишь, и орден бы от милиции заполучил. Или от мафии какую благодарность заимел. А зараз уж больно желание имеется им поперек горла непроглатываемой костью, значится, встать, потому как жить на этом свете мне осталось совсем, значится, немножко. И желаю я прожить последние денечки весело. Как в молодости, – усмехнулся он. – Я, когда по лесам с автоматом хаживал, довольный был. Наверное, потому, что молод. Нравилось мне, что люди боятся. Потом, значится, все-таки за смерть отца и матери мстил. Но чтоб за нас ни говаривали, дома людские не жег и простых граждан не вбивал.
– Но ты сам говорил, – хмыкнул Степан, – что родственника сжег.
– Так это ж разве человек. – Робинзон покачал головой.
– Он один был? – с интересом спросил Виктор.
– С им жена и трое детишек, один другого меньше. Поэтому я выпустил всех и даже его не вбил. Было время, жалел об этом. Но и во время злости все едино детей и его выпустил бы. Это страшно, когда при детях родных вбивают. По себе знаю.
Братья переглянулись.
– Вы зараз настороже будьте, – поднимаясь, предупредил Робинзон. – У меня уже раза два в доме обыскивали. И усадьбу осматривали. Даже в погреб лазали.
– Слышали, – вздохнул Степан. – Я думал…
– Так что сидите як мыши, – повторил старик. – Еды и воды я нанес достаточно. Водицу все же берегите. Кто знает, что тамочки получится далее. Я пошел.
– Дед, – остановил его Степан. – А если ты вдруг того, ноги протянешь? Нам здесь точно хана будет.
– Все возможно, – кивнул Робинзон. В таком случае давайте вот как решим. Перед обедом, часиков в двенадцать, я буду каждый день спускаться за картошкой. Счас она уже мягкая становится, потому и держать ее лучше в погребе. Как залезу, слышать будете. Ежели пару дней не будет, значится, отдал Богу душу.
– Ты особо не торопись, – усмехнулся Атаман. – Ты нам сейчас как батя родимый. У нас с ним отцы разные, а ты вроде как общий.
– Тогда постараюсь с гостями к Господу Богу повременить, – усмехнулся и старик.
– Уж постарайся, – хлопнул его по плечу Атаман.
– Ты вот тут сидишь, – внезапно сказал Виктор, – а если в это время кто-то придет? И полезет в погреб?
– У меня сигнализация установлена. – Улыбнувшись, Робинзон потеребил бороденку. – Везде, где к усадьбе подойти можно, сигналки стоят. Наступаешь, и хлопок. Это дело я сразу сделал, как только сюда приехал.
– А чего хлопает? – не понял Степан.
– Так хлопушки. Нога на доску, значится, ступает, доска в углубление вдавливается. В досочке гвоздики с двух сторон забиты. К шляпкам – нитка капроновая. Ее порвать очень трудно. А ниточки до последнего натянуты и привязаны к кольцам хлопушек. Маленькое усилие, и хлопушки бах, – он махнул руками, – и человеку ниче, и мне слыхать. Это я в каком-то журнале вычитал. А когда я дома, значится, снимаю хлопушки. Доску подниму и отцеплю от гвоздиков петельки.
– Ну ты и мудришь! – захохотал Атаман.
– Жисть, она научит любой мудрости, – усмехнулся Робинзон.
– А если собака или еще кто-нибудь вроде? – сдержанно улыбнулся Виктор.
– И нехай, – махнул рукой старик. – Бабахнется, зараз наверх и выбираюсь. Ежели, конечно, я к вам ходом сюда, обратно, доски не ставлю.
– Варит у тебя башка, – одобрил Степан.
– Тем и живу покедова, – кивнул Робинзон и полез назад.
– Вы пока остаетесь, – сказал Кардинал сидевшим на стульях московским мотоциклистам. – У кого есть удостоверения? – Двое, достав, показали. Кардинал усмехнулся:
– А если задержат и начнут проверять?
– Мы не лезем в их дела, – усмехнулся плотный молодой мужчина. – Мы в отпуске. А это наши друзья. – Он махнул рукой на остальных. – Пока срабатывало.
– Но сейчас там ОМОН и какой-то майор из Москвы, – вмешался стоявший у двери Валерий. – Этому лучше не попадаться. Говорят, он какого-то подполковника разнес.
– Из Главного управления по борьбе с организованной преступностью, – кивнул Шустрый. – Акимов.
– Значит, они поняли, что Атаман нужен живым, – процедил Кардинал. – Атаман должен сдохнуть! – Ты, – обернувшись, ожег взглядом Шакала, – будешь заходить в каждый дом, обнюхивать каждый туалет. Даю три дня. Потом будем говорить по-другому.
Шакал опустил голову.
– Десять тысяч баксов каждому, – посмотрел Эдуард на мотоциклистов. – И пятнадцать тому, кто убьет Атамана.
– А если мы его все расстреляем, – усмехнулся Шустрый, – как по приговору ревтрибунала?
– Значит, все получите по пятнадцать и по десять за то, что найдете.
Мотоциклисты одобрительно загудели.
– А как мои люди? – осторожно спросил Валерий. Его вызвал Кардинал и нехотя попросил извинения за поспешное и несправедливое увольнение.
– Вас это тоже касается, – успокоил его Кардинал. Москвичи, покосившись на Валерия, с ухмылками переглянулись.
– Ну а ты, – Кардинал взглянул на Шакала, – исправляй свою ошибку. Даю три дня, и ни минутой больше.
– Шеф, – заглянул в дверь заменивший Шакала рослый мужчина с перебитой переносицей, – к вам Семенова.
– Не совсем вовремя, но не принять даму – значит обидеть ее. Проводи наверх, – велел Кардинал. Мотоциклисты обменялись понимающими взглядами. Ниндзя заметил это.
– Да! – схватив трубку телефона, кричал Семенов. Я это! Я! Как ты там, сынок?
– Нормален, пап, – услышал он в потрескивающей трубке голос сына. – Решил позвонить. Соскучился. Домой хочу, а бабка не пускает.
– Не пускает? – переспросил Семенов. Он тут же вспомнил разговор с женой.
– Алеша! Я приеду. Завтра или послезавтра.
– Ты поедешь домой?
– Конечно, – ответил сын. – Мне здесь надоело. Да и на Адриатике не очень весело было. Мама все в основном по показам мод ходила. У нее там какие-то подруги объявились. Приезжай.
– А если появится Игорь? – с улыбкой спросил Кардинал.
– Во-первых, плевала я на него, – пренебрежительно ответила Мила. – Во-вторых, он занят. Ему сегодня сын будет звонить. Вот из-за Алешки я и живу с ним. Вернее, он со мной проживает. – Она засмеялась. – Я вышла за него потому, что с таким, как Игорь, можно не бояться трудностей. Он всегда будет содержать семью в достатке. А я никогда не отличалась преданностью. Хотя люблю, чтобы мне были верны, – лукаво улыбаясь, добавила она. – Я родила ребенка и очень скоро поняла, что Игорь не тот человек, с которым бы я хотела прожить всю жизнь. Но сейчас он меня устраивает. Я живу так, как мне хочется. Если понравился мужчина, я сделаю так, что он будет моим. Поэтому меня ненавидят женщины и у меня нет подруг. Еще немного, лет восемь, – и я успокоюсь. Стану верной женой и любящей матерью. Но не сейчас. Я молода, красива и хочу кипучей жизни. Ты понимаешь меня?
– Что ты шлюха, – без улыбки ответил он, – да. И еще: ты хищница. Ты пользуешься своей внешностью, деньгами мужа и его любовью к сыну. Ты всегда достигаешь того, чего хочешь?
– Когда я увидела тебя впервые в Москве, – улыбнулась Мила, – я была с Семеновым. Увидела тебя. И…
– Сразу влюбилась, – с усмешкой перебил ее Кардинал.
– Нет. Просто подумала, если ты будешь рядом, я постараюсь, чтобы ты пусть на ночь, на час, но стал моим. Я добилась этого.
– Ну ты и стерва. – Кардинал заключил ее в объятия.
– Я так и думала, – усмехнулась державшая телефон Алиса. – А почему ты звонишь мне? Неужели думаешь, что я расскажу Семенову? Он об этом знает. Или ты сам приревновал? Мне кажется, ты тоже не против…
