Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— У Юлички были проблемы с давлением…
— Кончились проблемы. Выкинь. В деревне теперь другие проблемы будут… И ты всё это от самого Равнополья на себе пёр?? Ну ты и … Собственно, и чемодан можно здесь оставить, у тебя там три четверти ненужного барахла. Всё своё на себя надень — и хватит. Понял?
После молчаливых похорон ещё несколько человек решило не продолжать путь в Озерье и Никоновку, а вернуться к Мышастому. Обустраиваться там, рядом, под его началом.
— Что вы, вы же видели как они живут, как живут к нему прибившиеся — это же каменный век! Рабство! — уговаривали их; но они были глухи к доводам. «Там уже много людей, там община, там… там опыт. Пусть бедно, пусть нецивилизованно — но лучше там… В Озерье нас никто не защитит, никто не поможет, — а Мышастый всё продумал. Заранее. Мы ему верим» — так отвечали они.
Кажется, пребывание у Мышастого на хуторе произвело впечатление на многих. Он жил тяжело, по городским, да и по современно-деревенским меркам — действительно, как в каменном веке; отказавшись окончательно уже от практически всех благ цивилизации, кроме тех, что он запас заранее, предвидя наступавший закат цивилизации. Собственно, в пропагандируемый им «закат» мало кто верил и до сих пор, но то, что он оказался предусмотрителен, что он предвидел, что он заранее научился обходиться и без электричества, и без трактора, не говоря уж о автолавке-магазине-супермаркете-макдоналдсе, — всё это произвело впечатление на горожан.
Собственно, произвело впечатление то, что Мышастый не только обустроил свой быт, но и формировал своё окружение, свою «общину». Около него уже поселилось несколько семей, и он оказывал им разностороннюю поддержку: дал инструмент, помог построить землянки, помог с семенами и с обработкой ранее заброшенных полей. В тот вечер, когда «пассажиры» пришли в его уже поселение и попросились переночевать, он с несколькими мужчинами достраивал общую баню…
Не меньшее, если не основное впечатление произвело то, что Мышастый теперь, в это самое время, расхаживал, распоряжался, работал не расставаясь с автоматом, заброшенным на ремне за спину… судя по всему, он был «готов к вызовам времени».
— Точно с автоматом?? Вы ничего не путаете?.. — недоверчиво переспросил Вовчик рассказчика.
— Ну конечно не путаю. Автомат и есть автомат. Старый такой, потёртый. С войны ещё. Такой, знаете… с диском таким круглым, со стволом решётчатым.
— ППШ… или ППД, — Вовчик переглянулся с молчаливым Владимиром, — Вот ведь… Готовился и тут, значит… А в интернете наводил тень на плетень в своё время…
— Вы что, знакомы?
— Да нет… Просто он довольно известная личность. В «выживальщицких» кругах. Со своей концепцией. И автомат в концепции никак не фигурировал, да.
— Оно и понятно, что ж он такие вещи будет озвучивать… — пробормотал Владимир.
— Да, да… Как много мы, оказывается, в городе-то не знали!.. А тут — целая субкультура сформировалась, «выживальщики», «сюрвивалисты» всякие… Препперы ещё… А мы и не знали… — развздыхались горожане, за время вечера, а потом ночевки под началом Мышастого получившие первый урок выживания вне цивилизации.
Вот туда, в формирующуюся только общину к Мышастому и отправились теперь четверо с детьми, наглядно на поляне увидев, что бывает с теми, кого некому защитить. Защищаться самим — увы, такая мысль не приходила даже в голову…
Шли долго.
Несколько раз Владимир пытался подойти к Гузели, поговорить, но каждый раз наталкивался на сумрачный, сквозь бинты, ничего доброго не обещавший взгляд Вадима. И сама Гузель прятала от него взгляд, и, казалось, сторонилась.
Она переоделась в то, что насобирали ей девчонки, и шла теперь, по очереди с сестрой поддерживая ещё очень плохо себя чувствовавшую мать.
К Вовчику по дороге пристроился Хронов:
— Чо вы?.. Чо вы все-то?? Чо морды воротите?
— Ты о чём?
— О том же. Чо я, не чувствую?? Как я того бандита пришил, так вы стали морды воротить, как будто я не прав! Вадим ещё… Говно! Ментяра. И девки тоже!..
— Ты, Витька… Понимаешь… Ну, не делается так… Пришил… Если бы ты его в драке пришил, тогда бы другое дело. А так…
— И чо, и чо «так»?? Надо было чо, комендантский взвод вызвать, расстрел перед строем?? Собаке — собачья смерть!
— Ну, не знаю… Вот так вот, прирезать привязанного к дереву…
— Подумаешь, Вадим этого, здорового, когда перетаскивал, тоже прирезал — я видел…
— Прямо прирезал? Да тот сам сдох, его Лесовик всего своим копьём истыкал!
— Прирезал! Я видел, тот живой ещё был, хотя и… в общем, ещё был живой. А Вадим, когда его перетаскивал… я ж видел! Огляделся так по сторонам, не смотрит ли кто — и чик его ножом в горло! Я чо, не видел? Видел. Только не стал шум поднимать, — а вы тут разорались из-за этого… этого самого!
— Дурак ты, Витька.
— Чё сразу «дурак»? Ты же не видел, а я видел. Вадиму можно, да??
— Вадиму — можно. Да. Даже если ты и не врёшь, он, во всяком случае, не показушничал.
— И я не показушничал! Я в бешенстве был!
— Да ладно… в бешенстве. Чо ты тогда в бешенстве не был, когда вас в кучу сгоняли, и когда Гульку растягивали? Руки у тебя не связаны были! Вовка вон…
— Вовка, Вовка! Чё ты всё «Вовка — Вовка»? Чё он сделал-то? Фигню только всякую нёс, что «Я сын миллионЭра», да «Я всех выкуплю». Ничё твой Вовка не сделал, и я ничего не мог сделать…
Помолчал.
— И руки у меня были связаны… — добавил он после паузы.
— И пистолет — газовый, это не оружие… И забыл я про него в суматохе!.. — снова добавил он.
— Так «руки связаны были» или «про пистолет забыл»?
— И связаны… И забыл. Чо ты?? Ты вообще, как с этим «американцем» связался, так прям как… сам как американец стал. Ты смотри-и-и…
Вовчик, чтобы отвязаться от него, перешёл на другую сторону носилок, где шёл, неся их, Владимир.
— Вовк. А, Вовк? Как думаешь. С тем, ну, с бандитом у дерева — Хрон… правильно?
Отрешившись от каких-то своих невесёлых мыслей, Владимир тряхнул головой:
— Да как сказать, Вовчик… Не то что правильно… Оптимально. Правильно Вадим сказал. Не тащить же его на себе было. Другой вопрос, что Витька опять выпендрился…
— Ага. И я о том же.
— А вообще… Как мне говорил один знакомый адвокат, ещё в Штатах, что если к нему залезут в дом с целью грабежа, то валить он их будет наповал. Потому что потом показания будет давать только он, а так еще и нападавшие.
— А… Ну да.
— А зачем в суде две версии событий, правда же? Другой вопрос, что быть палачом никогда и негде почётным не было. Но иногда надо. Как история показывает. Во избежание.
— Вовк. Ты что хотел мне там, на поляне, сказать? Что ты там «понял»?..
Некоторое время Владимир не отвечал; говорить не хотелось. Но он боялся обидеть друга. Кроме того, если не отвлечься от монотонного переставления ног по пыльной дороге, можно было просто уснуть на ходу…
— Потом, Вовчик… Я ещё сам не додумал… Ты как?
— Да ничего… Мне-то меньше вас досталось…
— Как сказать…
— Я представляю, что вы там пережили. Когда ждали, что… и вообще! Безысходность. А?
— Да… Ты молодец, конечно. Вернулся… Не каждый бы.
— Да я не о себе. Я вообще… — Вовчик помолчал. Разговор получался какой-то бессвязный. Но поговорить, выговориться хотелось. И в то же время не ворошить совсем свежие воспоминания, дать им притухнуть; как углям костра подёрнуться серой плёнкой пепла.
— Жоржетта вот удрала. Прикинь… — нашёл он тему.
— Да ты что?.. И правда ведь…
— Да. Я, собственно, про неё и вспомнил только когда палатку собирал. Сбежала…
— На вольный выпас, фигли. Жирует сейчас на таком изобилии-то.
— Жирует… Пропадёт ведь. Она ж декоративная, к реальной жизни неприспособленная.
— Да! — Владимир аж схватил его свободной от носилок рукой за рукав, — Да! Неприспособленная!
— Ты что? — с удивлением отметил его такую неожиданную реакцию Вовчик.
