Игра теней - Катериничев Петр Владимирович (список книг txt) 📗
— Всего один. Главный соперник Президента не лидер народно-патриотических сил, а тихий и работящий Премьер…
— Или «первый вице»…
— Или так. А скорее — люди, которые за ним стоят.
— Разве за Президентом стоят другие?
— За Президентом — разные. Хотя ты права… Как и за Премьером…
— И ты знаешь эту разницу?
— Милая барышня… Знал бы прикуп — жил бы в Сочи!
— Дрон… Ты понимаешь, что это для нас значит?..
— Ровным счетом ничего.
— Против такой мощи мы с тобой бессильны. Нас уничтожат.
— Это вряд ли…
— Почему?
— Нельзя поймать ветер. И уничтожить то, чего нет…
— Но мы-то есть!
— Золотые слова…
— Ты лучше скажи, что делать?
— Будем брать пример с Президента.
— В чем?
— Если пьянку нельзя предотвратить, ее нужно возглавить!
Глава 37
Макбейн оглядел себя в зеркало. Специальные валики за щеками меняли овал лица, контактные линзы — Цвет глаз, густые пшеничные усы делали его и вовсе неузнаваемым. Плотный кевларовый бронежилет, надетый под рубашку, незаметен — просто фигура смотрелась грузнее; широкие брюки мужчина чуть приспустил, как делают в этой стране почему-то все располневшие мужчины вместо того, чтобы купить по размеру… Бизнесмен-мелкооптовик, каких по Москве шатается десятки тысяч…
«Сбруя» была хорошо подогнана и сидела ладно; пистолеты уютно легли на положенные им места; Макбейн надел куртку. Вообще-то в кожанке он чувствовал себя паршивым ниггером из Гарлема; на родине облачиться в такую одежду его, белого человека, ничто бы не заставило, но в России куртка — это и униформа, и символ определенного социального статуса.
Еще раз внимательно вгляделся в свое отображение. Все сыплются на мелочах: часы, манеры, взгляд. Да, взгляд у него настороженный, но Макбейн не стал заставлять себя переигрывать: эти новые русские не только так представляются — ледяные глаза, выдвинутый вперед подбородок, бешеный накат, — они так живут. Так что взгляд и манеры — под стать одежде. А уступать дамам место в транспорте — здесь это так же не принято, как и в Штатах, правда — по разным причинам. Там — стараниями феминисток: девушку можно просто обидеть, предложив поднести тяжелую сумку или уступив место; здесь — проще: тащишь баул — значит, это твоя работа, и никто за тебя ее не сделает…
Часы?.. Часы у Макбейна были очень точные и очень дорогие. Он подарил их себе после первой удачной сделки в «соавторстве» с господином «Санчесом»… Еще с вьетнамской войны Макбейн вынес суеверное уважение к золоту и часам. То, что часы с убитого брать нельзя, знали все: повторишь его судьбу. Так же, как и покупать краденые, — они станут показывать чужое время… Ну а золото… Металл солнца, металл, не прощающий неблагородства… Часы у него были в золотом корпусе, украшенные двенадцатью бриллиантами. Здесь этим мало кого удивишь…
Правда, под теперешнюю одежду такие часы — чересчур круто, но понять их стоимость смог бы только человек из лимузина, остальные примут за дешевую таиландскую имитацию. Нет, менять часы Мак не собирался: менять хронометр — менять время, менять жизнь… Сейчас ритм его жизни не самый легкий, но адмиралу он нравился. И он понял почему: он действовал сам Да, все в русском стиле. Кроме сигар. Сигарет Макбейн не признавал, лучше не курить вовсе…
Адмирал подошел к окну, посмотрел через занавески происходящее внизу. Все тихо и несуетливо. Он вынул нар, пыхнул голубоватым дымом, скрывшись за невесомым облачком, словно эсминец — за дымовой завесой…
От сигар у меня скоро начнется изжога! Уважающие себя миллионеры курят их не взатяжку, дым всасывается через небо, я же перебороть привычку дышать полной грудью — даже никотином — не могу.
Кофе я тоже растворил весьма своеобразно: количество воды если и превышает количество порошка, то ненамного. Энергично разжевал шоколадку, запил густой горькой жидкостью, закурил, получил удар «под дых» с первой же затяжки… Полный комплекс удовольствий! Но как еще заставить работать мозги, если они того не хотят? Есть такое слово: «надо»! «Янус» как символ Изумрудного города. Что есть «символ»? Условный знак, обладающий, как правило, многозначностью. Если крыша не на месте, символами можно считать все. Например, кодовые заставки на ОРТ. Рука, глаз, вопросительный знак, губы… Или настоящий код-знак, состоящий из цифр и штриховки; что он означает — Бог весть, сознанием не улавливается, а подсознательно регистрируется четко… Стоп. Не туда меня занесло… А куда надо-то? Известно куда: в Изумрудный город. «Ну и что хорошего в подземельях этих?» «Вообще-то там грязь и крысы. Тор рассказывал, что Уже забирался туда».
«В подземный город?»
«Да. Он называет его Изумрудный город. Как в сказке». «Не верю я ни в какие сказки… Совсем». Гм… Очень занимательно… Очень… «Сегодня мне всю ночь снились две необыкновенные крысы. Право, этаких никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь…»
«Изумрудный город — мнимый, его как бы не существует… И опасности там — только для дневных люд А я — человек ночи».
Top — в германо-скандинавской мифологии бог грома и бурь, защищающий богов и людей от великанов и страшных чудовищ… И вдруг-человек ночи? Стоп. Сказки.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…»
Преодолеть простор — и попасть в клетку. Для крыс?..
Похоже, я впадаю в маразм и метафизику… Хотя.
«Мы ждем от тебя нетрадиционных подходов…»
«Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам…»
А что дети понимают лучше взрослых? Сказки!
Кто главный герой русских сказок?
Дурак. И если учитывать, что дурак — это особый, парадоксальный склад ума…
А где искать дураков ныне? Понятное дело — в дурдоме!
— Лека… Знаешь, что главное в искусстве жить?
— Жить хорошо.
— Не-а. Главное — оказаться в нужное время в необходимом месте. Где только тебя и не хватает.
— Ну и где тебя не хватает?
— Ты удивишься, но-в сумасшедшем доме!
— Олег… В Америке люди совсем не умеют удивляться… Разучились, что ли?
Боюсь, что и я тоже…
— Брось… То, что дано Богом, — никуда не денется… Умение удивляться — это и есть умение любить.
Бычкую сигару — дворовое воспитание, подхожу к Леке. Она стоит у окна спиной ко мне.
— Знаешь, Дрон… Это только в России так могут: пятеро здоровых мужиков полчаса возятся у канализационного люка, а воды так и нет! Можно ругать Америку сколько угодно, но такого маразма там давно не встретишь!
— Зато — борьба за занятость, — отвечаю я автоматически и бросаю взгляд на парней внизу… Идиот! Дебил! Кретин!
Подхожу к телефону, снимаю трубку. Как и следовало ожидать — гудка нет.
— Ты хотел позвонить?
— Ага, 02, и сообщить о готовящемся разбойном нападении.
— На кого?
— Милая барышня, мы с вами в положении…
— В смысле?
— В смысле — в ситуации. Хреновой, как толстый полярный лис.
— Кто?
— Полный песец.
— Я Первый. Второй и Третий — пошли! Двое мужчин у ремонтной машины о чем-то вроде заспорили — слышался мат, — резко развернулись и двинулись к подъезду дома Дронова.
Двое других на крыше закончили возиться с антенной и скрылись в «скворечнике»…
Макбейн вышел из подъезда, ни на что не обращая внимания, деловито прошел через двор к улице. Возле одного из домов он еще загодя заприметил «Запорожец»; к его удивлению, дверь оказалась заперта, хотя рухлядь эта если на что и годилась — так только в металлолом. Но и сигнализации он не опасался — аккуратно вскрыл дверцу, сел в салон, завел мотор, загудевший как дизель, вернулся, уже на машине, к дому, остановил на взгорке, поставил на «ручник», приладил пластиковую взрывчатку под приборный щиток, выставил детонатор на сорок пять секунд, немедля покинул автомобиль, снял тормоз, легонечко прикрыл за собой дверцу. «Запорожец» плавно покатил вниз, прямо к стоящему посреди дороги Фургону «Мосводоканала»…
